Моруроа, любовь моя

15. УДАРНЫЕ СИЛЫ В ДЕЙСТВИИ

Хотя французские ударные ядерные силы еще были в зародыше и не играли никакой военной роли, они тем не менее уже могли причинить немало зла ни в чем не повинному гражданскому населению Французской Полинезии. Особенно потому, что они так быстро завладели островами. Ныне, много лет спустя, когда ядерные испытания проводят не торопясь, без оглядки на сроки, трудно понять, зачем понадобилась такая спешка с созданием баз и присылкой тысяч технических специалистов и военных. Тем более что Франции тогда, как и теперь, никто всерьез не угрожал. Безрассудная гонка, десятикратно усугубившая все проблемы, объясняется предельно просто: де Голль единолично решил, что первый атомный взрыв в Полинезии должен быть произведен уже в 1966 году.

Два атолла — Моруроа и Фангатауфа, избранные генералом Тири для ядерных испытаний, расположены в юго-восточном углу архипелага Туамоту. Они числились по разряду казенных земель и по действующим законам могли быть проданы или сданы в аренду только Территориальной ассамблеей, а она наотрез отказывалась вести переговоры с военными. Губернатор то угрожал, то сулил огромные прибыли, но дело не двигалось с места. Военные, разумеется, не очень-то считались с ассамблеей. У них был приказ Парижа побыстрее обосноваться на островах и приступить к работе, а приказы существуют для того, чтобы их выполнять. Споры о деньгах и параграфах военных не касались. Возможно, именно отсутствие каких-либо письменных соглашений объясняет, почему они с самого начала чуть-чуть напутали с наименованием одного из островов. Они называли его Муруроа, тогда как правильно — Моруроа.

Как и все коралловые атоллы, Моруроа и Фангатауфа представляют собой цепочку островов, нанизанных на окаймляющий лагуну риф словно бусины на нитку. Самый большой из островков не превышал нескольких сот метров в длину и ширину. В рифе Моруроа есть проход, позволяющий достаточно крупным судам заходить в лагуну, которая служит надежно защищенной гаванью. Риф Фангатауфы окаймляет лагуну сплошным кольцом. Поскольку лишь Моруроа располагал естественной гаванью, первые отряды рабочих были направлены туда. При дневной температуре 35 и ночной 25 градусов вполне можно было жить в палатках и готовить пищу в установленных под пальмами полевых кухнях. Для начала требовалось построить аэродром с полосой 2200 метров и причал. Как только все сделали, были доставлены специальные войска и гражданские техники. Одновременно для инженеров и офицеров прибыли три плавучие гостиницы с кондиционером — бывшие пассажирские суда, в которых больше не было нужды на линии между Францией и Алжиром, поскольку деколонизация Северной Африки свершилась.

Все было готово для строительства главного сооружения— пятнадцатиметровой бетонной башни со стенами шестиметровой толщины для защиты наблюдателей и приборов во время взрывов. По официальным данным, на эту пирамиду смерти ушло 45 тысяч тонн цемента и 16 тысяч тонн железа, а поскольку время не ждало, большую часть стройматериалов доставили из Франции по воздуху. Затем саперы из иностранного легиона пробили взрывчаткой проход в кольцевом рифе Фангатауфы, чтобы и там можно было осуществить такие же работы.

Одновременно с гигантским строительством на Моруроа и Фангатауфе другой коралловый остров в архипелаге Туамоту, Хао, был превращен в постоянную базу для двух тысяч саперов и гражданских техников, главной задачей которых было монтировать ядерные заряды перед самым взрывом. Чтобы ускорить дело, армия подписала контракт с крупными французскими строительными фирмами, и те в рекордно короткий срок (и по рекордно высоким ценам) воздвигли целый городок — казармы, складские помещения и мастерские при аэродроме с полосой 3500 метров. Такая длина полосы, отвечающая международным стандартам, объясняется тем, что аэродром предназначался для челночных рейсов между Хао и Францией, с промежуточной посадкой на острове Мартиника в Вест-Индии.

Разумеется, многотысячный штат надо было снабжать питьевой водой, которой на коралловых островах нет. Единственным решением было строить дистилляционные установки. Продовольствие и всякого рода материалы, естественно, доставлялись из Франции — с другого конца земного шара. Суда и самолеты, занятые транспортировкой людей и снаряжения, нуждались в нефти и бензине — появились цистерны. Неудивительно, что стоимость полинезийских атомных полигонов, первоначально определенная в один миллиард французских франков, в первый же год превысила 2,5 миллиарда. Еще через полгода она уже достигла 6 миллиардов. После этого военные власти перестали публиковать данные о расходах.

В момент оккупации Моруроа и Фангатауфы французскими войсками они были необитаемы. На Хао жило несколько сот островитян; их отгородили от военных забором. Густо населенный Таити следовало бы вовсе избавить от войск и военных сооружений. Да и какие основания посягать на него? Если не считать того, что Таити приятный курорт. Куда как славно отдохнуть здесь после нескольких месяцев тяжелой службы на далеких раскаленных атоллах архипелага Туамоту…

Наиболее привлекательным местом на Таити, конечно же, был Папеэте с его барами, дансингами, кинотеатрами, ресторанами, бильярдными и магазинами. Первыми, как обычно, обосновались на новом месте легионеры. Они живо смонтировали на окраине города самые уродливые во всем южном полушарии казармы из рифленого железа на две тысячи человек. Затем возник почти столь же неприглядный городок на тысячу инженеров и техников. Посреди красивейшей пальмовой рощи разместился штаб с сотнями контор. И наконец, КАЭ построила на морском берегу к востоку от Папеэте множество мастерских, пакгаузов и лабораторий. За какой-нибудь год в городе и вокруг него расселилось около пяти тысяч военных и гражданских специалистов. Без всякой на то надобности и вопреки обещаниям властей не посягать на жилые районы местного населения.

Согласно другому обещанию, которое без устали повторяли губернатор Грима и генерал Тири, чуть ли не все офицеры и техники должны были быть степенными семейными людьми. Разумеется, на самом деле большинство оказались молодыми холостяками; что касается женатых, то мало кто из них пожелал или смог взять с собой семью. Все получали жалованье в два с половиной раза выше того, что им платили на родине, к тому же они были освобождены от подоходного налога. Так, капитан получал 8 тысяч франков в месяц, гражданский инженер— 12 тысяч франков. Это позволяло им без труда обзаводиться тем, чего более всего желают себе отпускники, — автомашинами и подружками. В первый год нового атомного века количество частных автомашин на Таити увеличилось на 3 тысячи единиц. Естественно, всякий раз когда кто-то из приезжих завоевывал женское сердце — главным образом с помощью звонкой монеты и роскошной машины, — кто-то из таитян терял жену или любимую. Вскоре ненависть к военным достигла такой степени, что всякого, кто наведывался в бар или заходил в глухой переулок, избивали до потери сознания. В свою очередь, военные, особенно легионеры, не упускали случая отомстить. Они пользовались ножами и дубинками. Таитяне, привыкшие обходиться одними кулаками, постепенно начали следовать их примеру. Не один раненый успевал истечь кровью, прежде чем его обнаруживал военный патруль.

Верховное командование раздавало новоприбывшим солдатам и матросам брошюру с такими советами:

«Не ходите в одиночку по улицам Папеэте. Опасность нападения особенно велика вечером.

Идя по тротуару, держитесь левой стороны, навстречу движению, иначе вы рискуете, что таитянин на мотороллере или велосипеде незаметно подъедет сзади и ударит вас по голове».

Советы не очень помогали; тогда мозговой трест ударных сил придумал блестящее решение. Поскольку таитяне не выносили вида военной формы, следовало очистить Таити либо от военных, либо от мундиров. И был издан приказ: впредь всем, получающим отпуск, одеваться в гражданское! Да только авторы этого, казалось бы, хитроумного решения проблемы упустили из виду одну мелочь, а именно: европейская физиономия выглядит совсем иначе, чем полинезийская. Так что, несмотря на переодевание военных, их шансы раствориться в толпе были равны нулю. И наиболее приметным следствием запоздалых попыток замаскировать военных было то, что многих настоящих туристов, прибывавших на Таити, чтобы вести райский образ жизни в обществе добрых и кротких островитян, принимали за переодетых солдат, и тем здорово доставалось. Случалось даже, что полинезийцы расправлялись с туристками, принимая их за француженок из военных городков.

В первые месяцы газеты (их теперь стало две) ежедневно печатали сводки с различных фронтов Папеэте, однако это производило столь дурное впечатление на горожан, что командование предложило газетам прекратить антипатриотическую и деморализующую информационную деятельность. Тем не менее мы приводим некоторые из первых сводок, свидетельствующие о том, как старательно ударные силы де Голля оправдывали свое наименование. Особенно часто на страницах газет фигурировали отборные подразделения иностранного легиона.

Драка в кафе «Питате»

Кто был зачинщиком в драке, происходившей вчера между таитянами и легионерами в кафе «Питате»? Таитяне уверяют, что они спокойно сидели и пили красное вино из принесенной с собой бутылки. Какой-то легионер презрительно обозвал их плохими клиентами. Один из таитян пустил в ход кулаки. Легионер выхватил нож, но замахнувшись споткнулся. Таитяне не замедлили основательно поколотить его; досталось и другому легионеру, который хотел прийти на помощь своему упавшему товарищу. На этой стадии схватки таитяне вооружились ножками от стульев и бутылками.

Легионер Валестер Каламенос излагает случившееся совсем по-другому. Он говорит, что, проходя вместе с товарищем мимо кафе «Питате», остановился у столика, чтобы дать прикурить таитянину, который вежливо его об этом попросил. Когда же он наклонился, то получил удар кулаком в лицо и упал. Товарищ выхватил нож, чтобы защитить его, и подвергся нападению другого таитянина, вооруженного ножкой от стула. Началась потасовка. Легионеров забросали бутылками, камнями и стульями, так что они вынуждены были бежать.

Происшествие с Лепеном

Матрос Лепен с французского военного корабля встретился вечером с девушкой в тихом уголке в гавани. Внезапно из темноты возникли две тени. Не успел матрос опомниться, как двое набросились на пего и били его кулаками, пока он не потерял сознание, потом сбросили в воду. После чего взялись за девушку, которая тщетно пыталась убежать. Изнасиловав ее, они скрылись во тьме. К счастью для матроса, прохладная вода привела его в чувство, и он смог добраться до своего корабля. Его тотчас отправили в больницу. Врачи долгое время опасались за его жизнь, но сейчас считают, что он будет жить.

Через неделю полиции удалось схватить виновников благодаря тому, что девушка опознала одного из них в городе. Он и его приятель сразу сознались. Одному 25 лет, его имя Мара Эноха Вехиа, другому 19, его имя Тиаре Закариа Тетариа.

Месть легионеров

Недавно прибывший легионер-немец познакомился с молодой таитянкой легкого поведения, постоянно посещающей «Куинз» и «Лафайет», и сильно увлекся ею. Видя в ней свою суженую, он решил закрепить их отношения следующим уговором: «Пока ты будешь вести себя хорошо, сидеть дома, ждать меня и готовить мне еду, я буду отдавать тебе все мое жалованье. Но если пустишься во все тяжкие, пеняй на себя…»

Три месяца и три получки все шло хорошо. Но с началом июльских празднеств бедняжка не устояла против соблазна и покинула клетку. Вскоре легионер отыскал беглянку и сделал вид, что простил ее. Однако в минуту сладкого примирения он вдруг превратился в каннибала и укусил девушку так, что она осталась калекой на всю жизнь.

Европейцы — невинные жертвы

Два таитянина, Таматоа и Маитере, предстали во вторник перед судом за совершенное около бара «Зизу» подлое нападение на французского пилота Воссора и стюарда Куссине, служащих французской авиакомпании ЮТА.

Маитере откровенно сознался, что без всякого повода ударил Воссора, но отрицал нападение на Куссине. Таматоа, за которым уже числится множество прегрешений, полностью отрицал все обвинения, хотя его опознали несколько свидетелей, что было не так уж и трудно, поскольку он был полуголый, а голову его украшал венок. Маитере как будто раскаивался в своем проступке, тогда как Таматоа замкнулся в себе и отмалчивался. Защитник Маитере объяснил, что его подзащитный ненавидит всех европейцев после того, что случилось с ним недавно. Его женщина изменила ему с красавцем легионером; не сумев отыскать соперника, он отыгрался на двух европейцах, решив, что они военные. Следует добавить, что кроме Маитере и Таматоа, чья причастность доказана, многие другие таитяне, воспользовавшись случаем, били руками и ногами пострадавших, когда те лежали на земле.