Моруроа, любовь моя

37. ЛИБЕРАЛЬНАЯ РЕФОРМА

К этому времени Анри Рэя на посту министра по делам заморских департаментов и территорий уже сменил бывший министр обороны и бывший офицер иностранного легиона Пьер Месмер. На Таити это было воспринято как дурной знак, говорящий о том, что Помпиду намерен взять строптивых автономистов в ежовые рукавицы. Однако Месмер всем на удивление принялся разглагольствовать о том, что необходимо предоставить полинезийцам больше прав и ответственности. Из чего многие сделали вывод, что Рэю пришлось уйти с министерского поста, потому что ему недоставало гибкости и такта.

Увы, очень скоро выяснилось, что задуманная Месмером реформа подразумевала изъятие одной четверти годового бюджета, которым располагала Территориальная ассамблея, и распределение этих средств между четырьмя десятками новых коммун. Депутаты ассамблеи немедленно возразили, заявив, что, во-первых, согласно действующему законодательству, образование новых коммун является их прерогативой, и они намереваются и впредь заниматься этим по мере надобности и возможности; а во-вторых, когда они несколько лет назад собрались образовать семь новых коммун, именно французское правительство своими темными маневрами сорвало это дело.

Случившееся затем показывает еще раз и, пожалуй, с особенной отчетливостью, как мало весят голоса избранников полинезийского народа и как легко Франции навязывать им свои решения. Ибо агентство Франс Пресс вскоре бодро известило, что десять голлистских и союзных с ними депутатов, никогда не бывавшие на островах, выдвинули в Национальном собрании «либеральный» проект резолюции, призывающий предоставить жителям Французской Полинезии «коммунальную автономию». Ближайшее изучение этого проекта обнаружило, что предполагается не только изъять часть сумм из бюджета Территориальной ассамблеи, но и подчинить новые коммуны новому органу, в котором будут преобладать колониальные чиновники! Таким образом, подлинной и весьма реакционной целью «либеральной» реформы было лишить и без того слабую Территориальную ассамблею части ее полномочий.

Губернатор Анжели, всегда послушный своим начальникам в Париже, поспешил совершить несколько поездок по островам, чтобы объявить там радостную новость: наконец-то жители Французской Полинезии получат автономию, которой так долго добивались. «Нельзя мириться в XX столетии, — говорил он, — чтобы вами правили властители, находящиеся в сотнях километрах за горизонтом». Число километров ясно показывало, что подразумевалось избавление от гнета Территориальной ассамблеи, а не правительства в Париже. Добавим, что, мила Территориальная ассамблея в 1964 году задумала образовать семь новых коммун на Таити, тогдашний губернатор Сикурани по указанию из Парижа помешал тому, непомерно затянув рассмотрение проекта. Противодействуя автономистам, Сикурани напирал на то, что проектируемые коммуны имеют столь малочисленное население, что не смогут быть жизнеспособными».

Когда Национальное собрание приступило к обсуждению голлистской резолюции, Сэнфорд ловко начал свое выступление чтением длинных цитат из подробного обоснования Сикурани, почему во Французской Полинезии невозможно создавать новые коммуны. При этом он воспользовался случаем преподать десяти авторам резолюции необходимый урок географии:

«Во время референдума в апреле 1969 года на 30 обитаемых островах группы Туамоту — Гамбье насчитывалось 3065 избирателей, приписанных к 40 избирательным участкам. Получается в среднем 77 избирателей на один округ; фактически в двух округах было меньше 20 избирателей и только в одном — более 200. На десяти Маркизских островах насчитывался 1791 избиратель. Они были приписаны к 18 избирательным участкам, в среднем по 100 на округ. Однако в трех округах было меньше 40 избирателей, и только в одном больше 250. На пяти островах Тубуаи числилось 13 избирательных округов и 1816 избирателей, в среднем по 140 человек на округ. На пяти Подветренных островах было 5130 избирателей, приписанных к 27 участкам, то есть в среднем по 190 человек на округ. Наконец, на трех обитаемых Наветренных островах — Таити, Муреа и Маиао на избирательный участок приходилось 458 человек, поскольку округов было 25, а количество избирателей составляло 11 463».

Эти красноречивые цифры дали повод Сэнфорду слегка подшутить над нелепым и нереалистичным предложением голлистов «сгруппировать далеко разбросанные избирательные округа в трех десятках коммун, причем в каждой будет жизненный центр, призванный своей активной деятельностью удерживать население на родных островах». Вот едкий комментарий Сэнфорда:

«В данном случае авторы проекта пытаются обмануть не только Национальное собрание, они обманывают сами себя. Неужели они верят, будто что-нибудь изменится, если они на бумаге соединят в одной коммуне население трех-четырех островков, с большим трудом кормящееся рыбной ловлей и заготовкой копры? Оттого, что вы назовете один из островов «жизненным центром», разделяющие их расстояния в 100, 200, 300 километров нисколько не сократятся. Видел ли кто-нибудь, чтобы во Франции объединение трех деревушек в одной коммуне помешало бегству жителей из деревни? Вряд ли. В Полинезии, как и во Франции, чтобы удержать население на месте, прежде всего нужны новые производственные объекты, а не пустопорожние бюрократические конструкции.

Создание на бумаге множества новых полинезийских коммун приведет лишь к необходимости найма легиона бюрократов для заполнения никому не нужных бумаг, к дальнейшему строительству излишних административных зданий, к бессмысленной растрате и без того недостаточных ресурсов территории. Авторы проекта почитают важным аргументом в пользу своей реформы «сближение администрации и граждан». Забавный аргумент, если учесть, что первым следствием «реформы» будет передача Парижу полномочий, до сих пор принадлежавших Территориальной ассамблее в Папеэте».

Выступление Сэнфорда было встречено язвительными возгласами голлистов, после чего авторы проекта под бдительным оком Месмера не поленились нажать кнопки с надписью «да» за трехсот отсутствующих коллег. Таким образом, инспирированная правительством резолюция была принята подавляющим большинством голосов. Оставалось выяснить мнение Сената. Сенат, как это нередко бывало, счел решение Национальной ассамблеи скороспелым и недостаточно продуманным. К тому же оказалось, что не учтено одно важное положение конституции, а именно: что в таких случаях надлежит запрашивать мнение Территориальной ассамблеи той заморской территории, о которой идет речь. Естественно, на все это потребовалось время. И когда проект в октябре 1971 года наконец вернулся в Сенат, полинезийская Территориальная ассамблея успела отредактировать его почти до неузнаваемости. Большинство сенаторов решили, что следует дать полинезийцам возможность самим распоряжаться своей судьбой, и одобрили новую версию. Однако по голлистской Конституции 1958 года последнее слово принадлежит Национальному собранию. И когда лот вопрос в конце декабря 1971 года вновь появился и его повестке дня, «войско» Месмера немедля восстановило первоначальный текст и утвердило его электронным большинством.

Как только весть об этом парламентском трюке дошла до Таити, Территориальная ассамблея обратилась и Государственный совет и потребовала объявить новый закон о коммунах недействительным, поскольку он противоречил параграфам 40 и 74 французской конституции. На этом депутаты Ассамблеи выиграли только двухмесячную отсрочку. Сразу после того как Государственный совет отверг требование депутатов, губернатор Анжели назначил на 16 марта 1972 года экстренное заседание Территориальной ассамблеи, чтобы доложить, как он намеревается проводить в жизнь новую «либеральную» реформу. Для начала он с гордостью сообщил радостную весть: только что стало известно, что президент Помпиду постановил провести референдум по вопросу о Европейском экономическом сообществе и обитатели Французской Полинезии удостоены чести участвовать в этом референдуме. К великому разочарованию губернатора, слушатели восприняли эту весть равнодушно. Они не стали бурно ликовать по поводу того, что им представляется возможность эффективно воздействовать на мировые события, а ухватились за слово «референдум» и предложили незамедлительно провести такое мероприятие во Французской Полинезии с целью выяснить мнение жителей о муниципальной реформе, которую французское правительство так настырно, с применением всяких уловок навязало им.

Но сперва полинезийцам пришлось волей-неволей участвовать 23 апреля 1972 года в абсурдном народном опросе, призванном выяснить отношение французов к давным-давно решенному в Брюсселе вопросу о присоединении Англии, Ирландии и Дании к «Общему рынку». Даже французских избирателей было не так-то просто заинтересовать столь отвлеченной проблемой, что же тогда говорить о далеких тихоокеанских островах, где об Англии, Ирландии и Дании знали примерно столько же, сколько знали в Европе о Маркизах, Гамбье и Тубуаи. Бедняга губернатор совершенно выбился из сил, распространяя бюллетени и агитационные материалы; по радио и телевидению одна за другой звучали зажигательные пропагандистские речи. Тем не менее когда наступил великий день, 56 процентов полинезийцев воздержались от голосования; за предложенное решение проголосовали лишь 30 процентов. Во Франции соответствующие цифры были немногим лучше — 40 процентов и 35.

Территориальная ассамблея надеялась, что теперь-то наверняка состоится предложенный ею куда более важный референдум о судьбах коммунальной реформы. Но французское правительство и губернатор, как и следовало ожидать, успели утратить интерес к дальнейшим народным опросам. Вместо этого в один прекрасный день был обнародован указ о выборах тысячи советников для 44 новых муниципалитетов. Что ни говори — невиданная прежде демократия: отныне каждый полинезиец мог рассчитывать хотя бы раз в жизни побывать на месте мэра или муниципального советника! Возможно, по этой причине день выборов 9 июля 1972 года вылился в большой народный праздник, в ходе которого на время были забыты все политические тревоги и проблемы.