Моруроа, любовь моя

40. СОВЕРШЕННО БЕЗВРЕДНЫЕ ОСАДКИ!

Тем временем как в 1971, так и в 1972 году происходили новые испытания бомб, в первый год — пять, во второй — три. При этом в 1971 году была взорвана водородная бомба мощностью около одной мегатонны. Министр обороны Дебре гордо заявил, что успешные эксперименты вскоре позволят Франции изготовлять для танковых войск тактические атомные бомбы мощностью 12 килотонн с радиусом действия 150 километров.

Во Франции те немногие, кто вообще интересовался состоянием атомных ударных сил, отметили, что Дебре умолчал о том, насколько продвинулись специалисты в своих лихорадочных усилиях изготовить пригодные для боя водородные бомбы. В конечном счете именно это было главной целью всей французской ядерной программы, на которую за пятнадцать лет были истрачены десятки миллиардов франков. При основании тихоокеанских полигонов в 1966 году верховное главнокомандование заверяло, что желанная цель будет достигнута в 1970 году. После майских беспорядков 1968 года мы узнали о двухлетней отсрочке. Еще через год конечный срок был перенесен на 1975 год.

Наконец осенью 1972 года пожелавший остаться анонимным представитель правительства в сообщении, распространенном агентством Франс Пресс, посетовал, что первые пригодные для военной цели водородные бомбы будут готовы не раньше 1976 года, а четыре подводные лодки и 18 ракетных установок в Провансе будут оснащены ими только около 1980 года!

В ожидании конечного триумфа (если это слово годится для определения отчаянной попытки повторить то, что было сделано американскими и русскими специалистами двадцатью годами раньше) так называемые французские ударные силы все еще состояли из нескольких десятков атомных бомб устарелой конструкции, созданной в начале 60-х годов после семнадцати испытаний в Сахаре. По данным Комиссии по вопросам обороны Национального собрания, на рубеже 1972–1973 года мощность французских атомных сил составляла всего 20 мегатонн.

«Могут ли при таких условиях наши ударные силы сдержать противника? Если мы пустим в ход наши бомбы, единственным следствием будет полное уничтожение Франции четверть часа спустя».

Этот решительный приговор французской ядерной программе вынес не кто иной, как Франсис Перрен, который только что оставил пост руководителя Комиссариата по атомной энергии в знак протеста против безумия. И тем самым наконец-то подтвердил правоту своего прежнего противника Теарики!

Если немногочисленных французских критиков прежде всего возмущала дороговизна малоэффективных ударных сил, то в странах бассейна Тихого океана общественность протестовала против опасности, которой были чреваты частые испытания. Правда, в первые годы одни лишь японцы выражали недовольство. Но когда в 1968 году была взорвана первая водородная бомба, все страны западного побережья Южной Америки расценили это как враждебный акт и пригрозили разорвать дипломатические отношения с Францией. Лишь после того как французское правительство опубликовало длинную серию успокоительных заявлений и посулило щедрые займы на различные народнохозяйственные проекты, они согласились повременить с исполнением своей угрозы.

Начиная с 1970 года, общественность Австралии, Новой Зеландии и прочих островных государств Океании с каждым годом реагировала все острее. В 1971 году в водах вокруг Моруроа появились первые суда с демонстрантами. В том же году перуанское правительство заявило, что располагает неопровержимыми доказательствами концентрации в тканях морских животных выделенных при испытаниях радиоактивных частиц. Это вызвало такой неблагоприятный отклик в Южной Америке, что французское правительство отменило два последних из намеченных на этот год семи взрывов. Когда в 1972 году испытания возобновились, республики Южной Америки обратились в ООН, а профсоюзы Австралии, Новой Зеландии и Фиджи начали бойкотировать французские товары, а также французские авиационные и пароходные линии. При обсуждении вопроса Генеральной Ассамблеей ООН в конце ноября 13 тихоокеанских стран от республик Южной Америки на востоке до Новой Зеландии, Австралии, Таиланда, Филиппин и Японии на западе выдвинули совместный проект резолюции, требующей немедленного прекращения этих испытаний. Резолюция была утверждена 105 голосами. Против голосовали только Франция, Португалия, КНР и Албания.

Французское правительство пыталось оправдываться чем, что по пути к Южной Америке, Австралии, Новой Зеландии и Азии радиоактивность осадков — особенно стронция-90 и цезия-137 — настолько уменьшается, что не может причинить никакого вреда. Однако ученые названных выше стран решительно утверждали: «пороговых доз» не существует, всякое облучение, даже самое слабое, вредит живым организмам, и к тому же оно обладает кумулятивным свойством. Австралийские исследователи подсчитали, что только в их стране радиоактивные осадки повлекут за собой 500 новых случаев заболевания раком и лейкемией на протяжении 20 лет. И каждый раз все страны задавали один и тот же, остающийся без ответа, неприятный вопрос: если взрывы так безвредны, как вы утверждаете, почему вы не проводите их во Франции?

К сожалению, во время этой международной конфронтации все забывали (поскольку всякий народ, естественно, думает прежде всего о собственной безопасности), что 120 тысяч человек, жители Французской Полинезии, живут куда ближе к Моруроа и подвержены несравненно большей угрозе. Даже при «успешных» взрывах десятки островов оказывались в пределах зоны, где помимо радиоактивных веществ с длительным периодом распада (стронций-90 и цезий-137) в большом количестве выпадали также менее «живучие» частицы, например йод-131, рутений-103, рутений-106, цирконий-95 и цезий-144. Добавим, что не все испытания проходили «успешно». Хотя все происходящее на Моруроа строго засекречено и целая армия военных и гражданских охранников следит за тем, чтобы технические специалисты не проговорились, заслуживающие доверия лица и учреждения сообщили о трех серьезных неудачах.

Во-первых, это уже упоминавшийся преждевременный взрыв, произведенный по приказу де Голля во время его визита в 1966 году, когда четыре дня спустя на островах Самоа выпали обильные радиоактивные осадки. Столь короткий интервал ясно показывает, что ветер, вопреки расчетам, понес осадки не на восток и дальше вокруг земного шара, а на запад. Комплексная служба радиологической безопасности, которую так превозносил министр Дебре, ни словом не обмолвилась об этой промашке и предпочла не публиковать результаты контрольных измерений, несомненно проведенных ею. Мы узнали о случившемся исключительно благодаря новозеландской лаборатории по атомной радиации; она опубликовала отчет, из коего следовало, что на Самоа радиоактивность дождевой воды в цистернах в десять раз превосходила максимальную дозу, допускаемую международными контрольными органами. Пробы воды из источников полудюжины других британских или независимых островов, где находились новозеландские наблюдатели, дали примерно такие же результаты. Вряд ли на Таити и других островах Общества, а также на Туамоту, расположенных куда ближе к Моруроа, положение было лучше. Скорее всего, осадки на наших островах были намного обильнее и опаснее.

Вторая неудача, случившаяся годом позже, документирована еще лучше благодаря одному отважному французскому священнику, стремившемуся информировать своих соотечественников о совершаемых под покровом военной секретности преступлениях против ни в чем не повинного островного народа. В своей книге «Бомба или жизнь», вышедшей в 1969 году, аббат Тула предоставляет слово пилоту французского военного вертолета Филиппу Кринену, который служил на Моруроа в июне — июле 1967 года: «Серия испытаний включала три бомбы небольшой мощности (20 килотонн), дающие несравненно меньше радиоактивных осадков, чем взорванные впоследствии атомные и водородные бомбы. Первые две были подвешены на аэростате. Однако третья бомба из-за технических неполадок взорвалась на уровне моря, что значительно увеличило степень риска. Через два дня мне приказали вылететь на Туреиа (126 километров к северу от Моруроа) за двумя метеорологами, которые во время взрыва находились на острове вместе с шестью десятками местных жителей. Мне было приказано не надевать оранжевый защитный комбинезон, чтобы не вызывать тревоги островитян, но я надел защитные сапоги и перчатки. Я провел на атолле около трех минут — столько времени потребовалась, чтобы забрать двух метеорологов. Как только мы вернулись на плавучую базу, мы сразу подверглись обработке. Я принял душ и помылся с мылом, а метеорологов поместили в санчасть. Кроме того, перед вылетом в отпуск в Папеэте я прошел специальное обследование, и в щитовидной железе у меня был обнаружен радиоактивный йод. Хотя доза его не внушала тревоги, я три дня находился под наблюдением врачей. Что же касается метеорологов, то их продержали неделю на карантине в больнице на острове Хао.

Я призадумался. Если понадобилось подвергнуть санобработке меня, находившегося на Туреиа всего три минуты, и выдержать в карантине двух метеорологов, живших там месяц, то как же обстоит дело с островитянами? Какому облучению подверглись они? Их не эвакуировали и даже не обучали мерам безопасности. Они продолжают есть кокосовые орехи и выловленную в лагуне рыбу, берут в руки камни. Они живут и размножаются в радиоактивной среде».

За месяц до начала испытаний в 1968 году Кринен и еще один пилот ходатайствовали о переводе во Францию, ссылаясь на то, что не могут смотреть, как ни в чем не повинные люди подвергаются опасной радиации. Их ходатайство было удовлетворено весьма своеобразно: обоих тотчас доставили самолетом в военную тюрьму в Шербуре, после чего разжаловали и уволили из армии. Все же протест вертолетчиков привел к тому, что жителей Туреиа, как говорилось выше, в том году отправили «в отпуск» на Таити.

Третья неудача состояла из ряда мелких происшествий на островах к востоку от Моруроа. Военные начальники и все министры, от Месмера до Дебре, утверждали, что проведенные высококвалифицированными метеорологами предварительные исследования позволяют ограничить распространение осадков после каждого взрыва узким коридором с такой точностью, что риск поражения какого-либо из 10 островов, отстоящих всего на 10, 20 или 30 морских миль от «боков» этого коридора, практически отсутствовал. Конечно же, вскоре выяснилось, что такая точность неосуществима, и военные на ряде островов срочно соорудили убежища. Особенно уязвимым был остров Мангарева (принадлежащий к архипелагу Гамбье) с населением 500 человек. Нижеследующая инструкция, напечатанная типографским способом и розданная жителям острова, свидетельствует о серьезном беспокойстве властей:

«Когда вам предложат пойти в убежище, данная инструкция поможет вам принять необходимые меры предосторожности.

1. Прежде чем оставить дом: а) позаботьтесь о домашних животных. Привяжите их, чтобы они не наделали бед. Оставьте им корм и воду на три дня; б) позаботьтесь об оставляемых предметах. Хорошенько затворите все двери и окна. Поместите в раздаваемые пластиковые мешки все лодки, домашнюю утварь, корма и продукты. Потушите все лампы и керосиновые холодильники. Выключите все моторы; в) упакуйте в один или несколько свертков ваши ценные вещи и документы, белье и, самое главное, если у вас есть грудные дети, бутылочки и соски, а также термосы, детское питание, серебряные ложки и вилки. Разрешается брать с собой 20 килограммов багажа. Можно также захватить карты, гитары, циновки и одеяла. Животных брать с собой нельзя.

2. Когда наступит время идти в убежище: После того как подан сигнал церковными колоколами, в вашем распоряжении два часа, чтобы дойти до убежища; держитесь семьями, чтобы легче было вести подсчет; транспорт будет предоставлен больным, старикам и беременным женщинам».

Конечно, можно в этом документе усмотреть похвальное стремление военных защитить гражданское население. Остается, однако, без ответа главный вопрос: насколько эффективны описанные методы? Ведь после отбоя семьи возвращаются в незащищенные дома, вся обработка которых сводится к поливанию водой, текущей затем по садам и огородам. Как бы то ни было, самый факт таких мероприятий показывает, сколь бессовестно лгали при строительстве атомных полигонов гражданские и военные начальники, когда сыпали бодрыми высказываниями вроде: «Взрывы будут производиться только при направлении ветра к югу, то есть в ту часть акватории, где нет никакой суши» (губернатор Грима, 28 марта 1963 года); «Ни один населенный остров не будет поражен радиоактивными осадками» (верховный комиссар Франсис Перрен, 20 июля 1965 года).