По следу пламени

Глава 3

Племена Некши находили пристанище в самых разных уголках Дашкании и других стран. Чаще всего местом для общин становились леса, достаточно большие и дремучие, чтобы служить защитой от внешних угроз. Некоторые предпочитали более открытые стоянки и не образовывали постоянных лагерей, избрав для себя путь странствий.

Из-за этого между Некши из разных племён и кланов часто случались культурные разногласия, приводившие, в том числе, к кровопролитным стычкам.

Клан «Шумных лесов», возникший на месте когда-то давным-давно существовавшего в этих землях Племени Сумерек, старался отгородиться от всех подобных конфликтов. Местом своей стоянки он избрал пролесок, раскинувшийся неподалёку от океанского побережья Дашкании в западной её части.

Жившее сотни лет назад Сумеречное племя после того, как мигрировало из Мерессии, избрало для себя в меру тёмное, не слишком доступное для чужаков место. Ещё в родных землях устройство их лагеря всегда проходило в гармонии с окружающей их природой, чтобы леса, несмотря на царящую в них жизнь, казались практически нетронутыми. Высокие деревья расчищались только в самых крайних случаях, а сами Некши предпочитали селиться буквально на них, обустраивая на крепких ветвях палатки и шатры и протягивая между ними верёвочные мосты.

Единственным местом, избавленным от всяких растений, являлась поляна со странно растущим посреди неё деревом. Когда-то давно шквалистый ветер надломил ему некоторые ветви, однако баньян[1] продолжил расти даже в таком, искривлённом виде. Несколько позже племенные коты додумались подвязать ветви, дабы те стали расти в нужном направлении. И даже сейчас, спустя много лет, это дерево продолжает стремиться вверх, а молодые ветви сплетаются в витиеватые картины, образуя узоры, подобные творениям древних художников.

Конечно, такой образ жизни весьма архаичен. Основным родом деятельности являются собирательство и охота, от которых зависит основной заработок клана. Обработанные шкуры и пахучие букеты различных целебных трав с огромным удовольствием скупаются местными торговцами из города Дейя.

Туда же на обучение отправляются и многие молодые члены клана. Воины проходят боевую подготовку, умы получают знания в научных сферах, дабы их кругозор не ограничивался одним лишь племенем.

Многие молодые коты после своего становления полноценными членами общества Некши отправляются в долгие странствия, растягивающиеся на несколько лет. Конечно, подобную судьбу для себя избирают не все: кто-то решает остаться близ клана на всю свою жизнь. Другие же становятся объектом интереса и источником самых разных историй после своего возвращения. Третьи же остаются лишь в памяти, ведь на их возвращение уже никто не надеется. О таких говорят:

«Нашёл дом в чужом краю, да пусть когти его не будут ослаблены, не будут клыки его источены и не будет шерсть его заморота. Да не забудет он своего родного края!»

Как молитва, эти слова обращаются ввысь, однако направлены они далеко не богам. Конечно, Некши почитают высших мира сего, но чаще всего объектами их верований являются силы природы, будь то, например, духи или священные животные.

Эти традиции передаются из поколения в поколение, от старейшин к молодым котам, и чтятся столетиями.

Что же касается нашей героини, она родилась в семье предводителя Ри’Хана, носившего в племени имя Медовый Ус. Этот повидавший многое славный воитель, прошедший путь от ученика-оруженосца до того, за кем другие коты были готовы выстроиться и пойти в бой. Он уже находился в почтенном возрасте, разменяв седьмой десяток, однако всё ещё оставался крепок и могуч. Его богатырскому росту завидовали многие силачи, а длинная светло-рыжая шерсть, хоть и с годами потускнела и потеряла тот солнечный блеск, присущий ей в молодости, всё ещё не говорила, что предводителю пора на покой. Взгляд его карих глаз оставался ясен и суров, разум всё ещё был с ним, хотя он явно стал более чувственным со временем.

Его наследниками были три замечательных сына и две дочери. Самый старший из них – двадцатичетырёхлетний Ар’Бор, в племени – Светлое Древо, вобрал в себе лучшие черты отца и почившей матери. Серым окрасом он пошёл в неё, но вот мудрый взгляд унаследовал от Ри’Хана. Воителем по натуре он никогда не был, хоть сражался искусно. Себя он видел в роли целителя, либо же торговца, но обстоятельства вынудили отца готовить того к самой важной участи в племени.

Три года спустя после рождения Ар’Бора появился Дар’Лан, в племени – Тихая Молния, своей внешностью полностью пошедший в мать. Короткая серая шерсть, тёмно-голубые, практически синие глаза – он действительно был почти что её копией, но характером пошёл явно в кого-то из дальних родственников. Тихий, скрытный и необщительный – он не сыскал особой дружбы в племени, однако пользовался огромным уважением, потому что стал поистине великолепным охотником.

А ещё через год на свет явилась Арани, в племени – Золотой Укус, и стала отражением Ри’Хана, как во внешности, так и в характере. Та же светло-медовая шерсть, те же суровые карие глаза и тот же строгий характер, ставший со временем её стержнем. В отношении с другими котами она проявила себя, как хороший управленец, и многие за это её уважали, однако в племени она не видела для себя никаких перспектив и предпочла лесу городскую жизнь, где занялась налаживанием связей между племенем и местным торговым союзом.

Минуло ещё два года, на свет появился четвёртый ребёнок предводителя. Хо’Гель, или Нежное облако, внешне был практически близнецом Ар’Бора. Но для себя он избрал противоположную судьбу воителя и после церемонии посвящения отправился в путешествие, дабы стать сильнее, пообещав вернуться после Красного Затмения.

Пятые же роды обернулись трагедией. Супруга Ри’Хана отправилась в мир иной сразу после появления на свет прелестной кошечки, которую отец нарёк А’Дорой, или Пахучей Розой, ведь незадолго до её рождения перед входом в лагерь расцвёл прекрасный куст дикой розы. Окрасом она пошла в отца, пушистой шерстью и лазурными глазами – в мать. Однако было в ней отличие от остальных: когда ей исполнилось три, она выпустила из коготка небольшой светлячок из чистой энергии. Пробудился источник.

Сама девочка не поняла, что именно произошло, отец поначалу тоже удивился, а когда до него дошло, стал счастливее всех на свете. Его восторгу не было предела, и Роза, пожалуй, после этого никогда не видела его настолько радостным.

Годы шли, кошечка росла и обучалась. Благодаря её сестре в племя прибыл странствующий маг Джо’Рад, который стал её учителем. Роза действительно была очень смышлёной, однако свои знания старалась особо не применять, скидывая и так немногочисленные обязанности по конспектированию и перечитыванию толстых трактатов на тех, кому было поручено возиться с ней. К счастью или сожалению, отец настолько обожал свою ненаглядную дочурку, что предпочитал закрывать на это глаза.

Однако не могло всё быть гладко в племени вечно. Медовый Ус имел под своим жизненным опытом несколько резких решений, однако со временем будто бы попытался обезопасить себя, предпочтя спокойствие развитию. Налаженные отношения позволили сохранить торговлю и связи с городом, однако предводитель к старости стал гораздо более подозрительным и предпочёл закрыться от этих отношений.

Проявленная им слабость стала сигналом другим племенам, и на территорию клана начались весьма активные посягательства. Воины отважно защищали свои земли и находящиеся на них богатства, однако годами это продолжаться не могло. Вместе с потерями, копившимися со временем, росло и недовольство всей складывающейся по кусочкам ситуацией.

Внутри появилось несколько котов, считающих, что предводителю пора сложить свои полномочия. Это только усилило подозрения Ри’Хана, и, когда его первый помощник Дар’Кар, или Громкий Коготь, сказал ему об этом напрямую (смена мест), предводитель лично решил заручиться поддержкой людей.

Конечно, даже им он не мог довериться, однако посчитал, что нанятые для охраны головорезы помогут обезопасить лес от бывших друзей, ставших неприятелями.

Ри’Хан окружил всё вооруженной охраной: лес, лагерь, даже к своим детям, ведущим спокойную деятельность, он приставил по телохранителю. Этой участи избежали лишь Дар’Лан и Хо’Гель, а тяжелее всего пришлось юной А’Доре, ведь к ней был практически круглосуточно приставлен вечно хмурый и молчаливый человек, без каких-либо эмоций отдёргивающий её от активных занятий.

Да, это был Норико. Юная кошка поначалу совсем не желала находиться рядом с ним, искренне просила, чтобы с ней был кто-то из племени, однако отец оставался непреклонен. Со временем Роза даже свыклась с таким бытием, и, казалось, что всё понемногу начало налаживаться.

Но тут среди ясного неба грянул гром. Те самые недовольные, заручившись поддержкой некоторых наёмников, решились на радикальные действия. В лагере вспыхнуло восстание. Вспыхнуло огнём, расползлось по деревьям, разлилось брызгами крови.

Братоубийственный бунт пожирал клан изнутри, и всё племя раскололось на две части. Некоторые бежали, другие остались сражаться во имя своего дома, но силы явно были неравны. Хуже всего оказалось то, что во главе всего кошмара, обрушившегося, как камнепад на головы, стоял никто иной, как первый помощник Дар’Кар.

Сам повелитель, как и его преданные воины, свирепо защищал своё племя и своих детей несмотря на то, что сил в нём было не так много, как раньше. Он находился в шатре на вершине одного из высоких деревьев, старался помогать своим воинам с высоты, однако внутри внезапно объявился Дар’Кар.

Его бурая шерсть была окрашена кровью, во взгляде металось что-то между усталостью и злобой, тяжёлое дыхание хрипело болью от ранений. Между ним и Ри’Ханом не прозвучало ни единого слова: оба и так знали, кто из них и по какой причине там находился.

Дар’Кар был славным воином, однако душу его медленно поглощала тьма. В какой-то момент от присущей ему рыцарской чести не осталось и следа, он стал лжив и алчен, стал замыливать предводителю глаза. Быть может, сам понимал, что пришёл в дом для совершения ужасного греха, который невозможно было искупить, но в котором он сам, поглощённый жаждой власти, видел спасение себя и всего племени.

Ри’Хан же знал, что некогда его ближайший соратник ждёт лишь одного – его смерти. Без предводителя, каким бы сильным не было племя, оно существовать не может. Однажды ему лично пришлось бы добровольно сложить полномочия, однако прямо сейчас не было того, кому можно было передать бразды. Дар’Кар был силён, но его алчность и желание потакать собственным амбициям, не заботясь ни о чём другом, совершенно не делали из него подходящей кандидатуры.

Он пришёл убить его, забрать власть силой, и Ри’Хан готовился схлестнуться с ним лицом к лицу. Однако, как оказалось, тот пришёл не за ним.

Юная А’Дора была здесь же. Пряталась за баррикадой, сделанной из мебели и подручных предметов. Царившие вокруг огонь, дым и кровавый дождь пугали юную леди едва ли не до потери сознания. Она сидела за грудой мебели, поджав уши и закрыв глаза. Ей слышался хрип отца, выкрики людей и котов, находящихся внизу. Их последние, болезненные стоны. Не хотелось верить, что прямо там, буквально в паре десятков метров, в своём кровожадном танце пирует смерть. Ведь только что все они разговаривали и веселились, и вот их уже нет.

А затем с грохотом отворилась дверь. Она на миг приоткрыла глаза, и тут же они расширились до размера баганских монет. В дверях стоял тот, кто учинил весь этот происходящий кошмар, держа в руках нечто, похожее на круглый амулет. Он выставил его впереди себя, направив на укрытие Розы. Та от испуга зажмурила глаза, не в силах кричать, а затем… А затем раздался гулкий удар.

А’Дора открыла глаза и увидела, как отец разломленным луком пытается раз за разом ударить своего бывшего помощника, но тот, имея явное преимущество в силе, ловко уходил в сторону, а затем сам контратаковал.

Голыми лапами он выдернул обломки лука и отшвырнул их в сторону. Секунда, и они уже сцепились, как дикие звери. Оба покрытые кровью, израненные и тяжело дышащие, они царапали друг друга, падали и поднимались, наносили друг другу мощные удары и всё равно продолжали сражаться.

Однако Ри’Хан стал слабеть раньше. Подлая подножка, миг промедления, и точный удар в челюсть выбил его из равновесия. Он стойко выдержал, но понял, что долго сопротивляться не сможет.

И тут в комнате возник человек! Тот самый наёмник, островитянин Норико, что защищал юную А’Дору всё это время. Секундой ранее предводитель видел, как бегущий к палатке Норико спихнул с верёвочного моста, соединяющего два крупных дерева, другого нападавшего. В его голове возник один единственный приказ.

- Хватай Дору и беги!!! – проорал он, хрипя.

Тот мешкать не стал. Ворвавшись в комнату, он оттолкнул Дар’Кара, схватил юную кошку за руку и будто сокол выпорхнул на улицу. Израненный палач попытался перекрыть им путь к побегу, но тот взмахнул обнажённой катаной, опалив болью его лапу, и умчался прочь.

А’Дора едва ли поспевала за Норико. Ей не хотелось верить, что всё это происходит. Весь её небольшой рай, наполненный любовью, заботой и мечтами о прекрасном будущем, рушился на глазах. Лес пылал злобным огнём. Иглы жестокого металлического звона кололи слух, а в голове эхом отзывалось одно единственное слово. Крик отца:

- Беги!.. Беги… Беги…

***

- Беги!... Беги… Беги…

Тлеющие огоньки костра, лёгкий горелый запашок, улавливаемый дыханием – то, что должно было успокаивать, заставляло её вспоминать. Вспоминать то, как вспыхнуло восстание, как пришлось бежать, и как в последний раз она услышала голос отца. Для А’Доры, ушедшей вместе с Норико за тысячи километров прочь от того леса в места, где их никто и ни за что не решиться искать, эта картина стала кошмаром, периодически являющимся ей и терзающим разум, словно колючая терновая ветвь.

Её имя осталось там же в прошлом. Чтобы не выдать себя, она назвалась Розой. Крайне распространённое женское имя, носимое повсеместно. Оно напоминало ей племенное, данное отцом. Служило, надеждой на то, что хорошие времена придут, что всё станет, как раньше, или даже лучше. А вот имя А’Дора она предпочитала не вспоминать.

Она смотрела на огонь, пыталась отвлечься, но мрачные мысли преследовали её. Не помогало ничего: ни пение птиц, ни наблюдение за затухающим бытом лагеря. И вдруг тлеющие угольки разгорелись с новой силой. Она обернулась и увидела, как рядом с ней присела Марисса. С её ладоней сорвались тонкие струйки пламени, устремившиеся к пеплу и заставившие его воспылать вновь.

- Ух ты, как это у тебя так красиво получилось? - восхищённо удивилась Роза.

- Ты никогда не видела, чтобы я колдовала? – поинтересовалась с улыбкой демонокровная, а затем горизонтально поднесла ладонь к своему лицу, легонько дунула, и по ней прокатились восемь небольших огоньков, закружившись в лёгком танце и формируя кольцо, которое затем изящным движением проплыло до запястья девушки и зафиксировалось там, как браслет.

- Ва-а-а-ау, - протянула Роза. – Это… так красиво… - Марисса в ответ лишь одарила ту очаровательной улыбкой.

- Ты ведь и сама умеешь колдовать, - напомнила ей демонокровная.

- Умею, - согласилась Роза, коротко кивнув. - Но не так хорошо, - грустные нотки прозвучали в голосе. Некши опять отвернулась к огню, задумавшись о чём-то своём. Марисса проследила за её взглядом и произнесла:

- Однажды сможешь также, а может и лучше. Многие учатся этому очень долго.

- А ты? Ты сколько училась? – заинтересовалась кошка.

- У меня… У меня всё было сложно, - не оборачиваясь к смотрящей на неё Розе, сказала она. - Я уже честно не помню, - Роза опять погрустнела мордашкой, но вспомнила фразу, вечно повторяемую юным воином.

«Многие вещи мы не помним, но держим в своих головах. Я не помню многое, что было раньше, но я знаю, почему, как и что я делаю в настоящем. Так меня учили, так я и буду жить».

Роза процитировала своего друга и вновь глянула на костёр. Марисса посмотрела на неё, бросила короткое «мудро», а затем собиралась что-то сказать, как вдруг её окликнули:

- Мара, а Билл тебе не сказал, зачем мы на продажу везём всё это барахло? Здесь даже на тысячу лон не наскребётся.

Это был Скайлор. Ещё один наш герой…-------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------

1] Фикус бенгальский, или фикус индика, широко известный как баньян, баньяновый инжир и индийский баньян - дерево, произрастающее на Индийском субконтиненте.