Попаданец на максималках 1

Глава 12

Первый денежный ручеёк, как ни странно, начал поступать от продаж молочного шоколада. Благородные дамы и богатые горожанки просто подсели на новое лакомство, что было и неудивительно, памятуя сколько подобных плиток продавалось в моём прежнем мире. Суммы, поступающие мне, пока были небольшими, но для начала и этого хватило, чтобы переманить Пуговкина и полудюжину его солдат. Немалую роль в этом сыграло обещание повышения последних до капралов.

Форму им я оставил пока прежнюю, но с видимыми изменениями, предназначенными для улучшения внешнего вида. Если некоторые попаданцы сразу переодевали своих подчинённых в подобие формы спецназа, то здесь такие фокусы не пройдут, поскольку для многих военных их пышный внешний вид, — то, ради чего они переносят все тяготы и лишения воинской жизни.

Этих капралов я и начал обучать приёмам рукопашного боя. Выстроив в дальнем углу дворцового лесопарка небольшой спортивный комплекс, целыми днями натаскивал их на выносливость. Конечно, бегать по десять километров в день я их пока не заставлял, обращая первоначальное внимание на общую физическую подготовку. Окружающие, конечно, были сильно удивлены этим странным упражнениям, но тут уж ничего не поделать, и оставалось делать вид, что никого не замечаю.

Сложнее было убедить сержанта и капралов, что всё, им показываемое, обязательно пригодится. Ведь по всеобщему убеждению, они служат лишь затем, чтобы стоять в карауле и маршировать на парадах, а не для того, чтобы уметь в одиночку противостоять двум или трём врагам. Здесь один в поле точно не воин.

Вволю набегавшись и намахавшись руками, я решил, что надо начать рекрутинг. По примеру некоторых исторических личностей, заняться этому захотелось самому, посмотреть товар лицом, так сказать, и лично решать подходит ли кандидат или нет. Посему, с боем отпросившись у императрицы, мы с сержантом и капралами уселись в подводы и поехали по южной дороге в сторону Мурома. Оттуда планировалось повернуть на север до того места, где около земного города Ковров, добывают известняк, и затем двинуться на запад, домой. Уж очень мне понравился цвет башни алхимика, и я хотел получше рассмотреть карьер, в котором добывался нужный камень. Как мне сказали, на всё уйдёт дней восемь, если нигде особенно не задерживаться.

Немаловажным моментом в этом непонятном для императрицы путешествии было желание сменить обстановку и посмотреть на жизнь в глубинке. Как известно, человеку приедается подолгу находиться в четырёх стенах, если он не домосед, конечно. На вопрос матушки, почему со мной едет так мало солдат, я ответил, что по дороге хочу набрать рекрутов, и если сопровождающих изначально окажется много, то и ехать придётся долго. Не знаю, насколько я убедил бедную женщину, но стал чаще замечать её в молитвенной позе у статуи Зевса. Возможно, что Верховный смог дать ей знак, и Елена Седьмая согласилась.

Особо описывать путешествие смысла нет. В бывшем моём мире территории вокруг Владимира не самые заселённые. Здесь, вокруг Владимирграда, плотность населения выше, если не учитывать города. Является ли это следствием, что нашествия монголов не было, или что эти два города с прилегающими поселениями в разных мирах образовались в разные времена, не знаю.

Я наблюдал, как почти через каждые три километра во все стороны раскинулись поселения. Не сказать, чтобы они были слишком многолюдными, но народу на дорогах было изрядно, что успокаивало, поскольку попасть в лапы к разбойникам совсем не хотелось. Конечно, мои солдаты очень опытны, но на любую силу всегда можно найти другую.

В каждом поселении мы действовали по одному и тому же сценарию: подъезжали к дому старосты, показывали грамоту, что набираем рекрутов, и если были подходящего возраста здоровые лбы, звали их на собеседование. Понятно, что летом никто не хотел отпускать сыновей, поскольку рабочие руки к моменту сбора урожая никогда лишними не будут. Мой расчёт был на тех, кому до боли в руках и спине надоела жизнь земледельца. Не все из них подходили под мои требования: высокий рост, косая сажень в плечах, лояльность к короне вообще и ко мне в частности.

Вообще-то, подходящие парни встречались довольно часто, но или уже были женаты, что вполне объяснимо с такими-то показателями (я не про лояльность), или их не отпускали отцы, грозясь проклясть всеми богами. На последнее я отвечал, что Зевс мой кореш, и всё схвачено. К сожалению, на меня внимания особо не обращали, поскольку и в голову никому не приходило, что вот этот малец — без трёх лет император, а я и не настаивал.

Мне вообще нравилась такая простая жизнь, когда можно, идя мимо какой-нибудь девицы, ущипнуть её за зад, а потом полчаса наматывать круги вокруг деревни, уворачиваясь от справедливого возмездия. Обычно удавалось оторваться от преследований, но несколько раз меня загоняли в угол и приходилось довольно туго. Поэтому впоследствии я старался от гвардейцев далеко не отходить, а то ещё догонят и насильно женят.

Да-да. В Империи были, скажем так, договорные браки, когда родители женят малолеток не достигших совершеннолетия. К примеру, если в семье крестьянина (здесь это слово не появилось, поскольку не было христианства) народилось много дочерей, то их старались спихнуть пораньше. На это было несколько причин. Первая: малолетка ещё не могла начать серьёзно копить приданое, следовательно, родителям не требовалось на него тратиться. Вторая: в ближайшие года три она всё равно не будет серьёзной помощницей в доме, а, значит, и особого ущерба для хозяйства не случится.

Получается, девчонка что-то по хозяйству делает, но её надо кормить и на создание приданого от хозработ отрывать. Вот и передавали таких десяти-двенадцатилетних в другую семью с уговором о последующей женитьбе. Были и обратные случаи, особенно когда в деревню забредал сирота. Его приглашали в дом, кормили-поили, ночевать оставляли. Парнишка офигевал от гостеприимства и расслаблялся. Приводили жреца, и он спрашивал у мальчонки о родителях, и если тот отвечал, что никого не знает, то задавался вопрос, хочет ли он жить в такой хлебосольной семье. При положительном ответе следовали жертвоприношения богам, после которых считалось, что сирота нашёл семью, готовую дать ему в жёны дочь.

Вот селяне, увидев парнишку с солдатами, часто считали меня найдёнышем и старались затащить в избу, чтобы охомутать, повесив статус полужениха-полубатрака. Я, когда узнал об этом, то вообще от своих подчинённых не отходил. Доказывай потом, что меня насильно перед жертвенником поставили. Даже после того, как солдаты вмешаются и отобьют у хитрых земледельцев, по закону я буду считаться женатым. Вот императрица-то обрадуется. Бр-р-р. Сходил за спичками... Ага!

Пока ехали до Мурома, троих всё-таки смогли оторвать от их семей. Кого посулами, кого лестью. Насильно никого не тащили, поскольку зачем мне солдат, который затаил злобу? Совершенно незачем. В Муроме нашли ещё двоих, причём один был из семьи каменщика, а второй — из кузнецов. Такие мне пригодятся. Родители повозмущались, но совершеннолетним они приказывать уже не могли.

Заметил я такую особенность, — в городах к матушке-императрице относились, скорее нейтрально или не очень хорошо, а в деревнях были более благосклонны. Объяснили мне это тем, городские жители платят больше налогов, да ещё каждый город хочет получить статус самоуправляемого. Мой дед, следуя какой-то своей логике (видимо, насмотрелся на Европу), начал раздавать такие статусы, а вот отец, хорошенько осмыслив последствия, притормозил. Маманька же, когда овдовела, не стала заморачиваться, оставив как есть с тем, что сын потом всё сделает по-своему.

Самоуправляемые города ставили городского главу из своих, и он же перед выборщиками и отчитывался. Понятно, что многие знатные лица хотели или стать мэрами, или заиметь слабохарактерного, ручного. Что делать мне с этим вдальнейшем, — не знаю. Зато теперь было чем заняться, и я таскался по общественным местам вместе с переодетыми капралами и слушал, слушал, слушал. Ну и запоминал особо недовольных крикунов. Кого-то — в лицо, но чаще записывал имена, которые не так уж и трудно было разузнать.

Особенно меня порадовало, когда несколько дворян, хорошо приняв на грудь в одном трактире, расслабились и начали перемалывать косточки всем своим знакомым, обсуждая их, как они считали, лизоблюдство перед властью. Мне даже пришлось осаживать сопровождающих, которым очень хотелось начистить этим фрондёрам физиономии. Почему? Выбалтываемая опьяневшими дворянами информация важнее. Во-вторых, мы сидели в трактире переодетыми, и в случае прихода стражников нам было бы худо, как напавшим на знать. Хорошо, что здесь почти нет газет, иначе заголовки о моём аресте зело изумили бы общественность.

Как следствие от услышанного, у меня начала закрадываться мысль построить из бежевого песчаника парочку бастилий для особо важных гостей. Почему бежевого? Так красиво же! Родственникам сидельцев, которым они захотят передачи, окажется намного приятнее приходить в красивую тюрьму, чем в непонятно что. Останавливал лишь факт, — что в конце восемнадцатого века во Франции всё плохо закончилось для тех, кто в такие тюрьмы сажал.

***

Карьер мне понравился. Вот только его разработчики к бежевому камню особого пиетета не испытывали, нацеливаясь, как правило, на белый. Ну, не знаю. Стены своего приволжского версаля прикажу возводить из бежевого известняка, и пусть обо мне думают потомки, что хотят. Заодно поинтересовался через сержанта, конечно же, за сколько такой карьер готовы продать. Ответили, что недорого. Это хорошо. Если в цене не сойдёмся, то место для второго карьера найдётся, поскольку тут во многих местах имеются кладбища фораминифер.

Вот что мне не нравится в реке Клязьма, так это её чрезвычайная извилистость и, как следствие, наличие множества водных стариц. Из-за этого пропадает множество земель, которые можно было бы использовать с умом. Вот если мне будет досаждать какой-нибудь дворянин, то точно одарю его узкой полосой земли вдоль самого берега Клязьмы. Пусть занимается мелиорацией. Ха-ха!

Не знаю, как выглядит Империя в других местах, но впечатление от поездки в целом осталось положительным. В лейб-гвардию записалось восемь новобранцев. Теперь всем будет чем заняться, и сержанту, и капралам. Что касается подданных, то да, живут небогато, но и непролазной бедности почти не видел. Плотность населения хорошая, так что рано или поздно деревни будут объединяться с последующим разрастанием до городков. Главное, — надо подумать над законами, чтобы побудить крестьян заселять пустующие участки. Пусть небольшими поселениями, но частыми.

Мне, как прогрессору, есть что предложить подданным, и над одним законом уже начинаю думать. Поскольку государству приходится иногда воевать, то остаётся много вдов, которые кое-как влачат одинокое существование до самой смерти. Жениться на них мало кто хочет, поскольку проще найти молодуху. Вот если разрешить брать вдову второй женой, то какое-то их количество будет востребовано. Понятно, что о любви и речи не будет, но чья-то жизнь однозначно станет лучше. Да и население прибавится. Только вот следует продумать условия для вдовьего ценза, чтобы дети мужа от первого брака не присвоили, что не положено.

***

— Ваше Императорское Величие! — кинулся я в ноги Елены Седьмой. — Когда я пребывал в Муроме, то слышал от тамошних дворян речи непозволительные о вас и законах, вами подписанных.

— Вот как?! — вздёргивание брови стало привычкой при общении со мной. — И какой они вздор несли?

— Не вздор сие, а почти бунт, — округлил я глаза. — Может, тайную канцелярию на них натравить?

— Если ко всем болтунам тайная канцелярия своих агентов будет посылать, то людей у неё не останется. Такова участь любого государя, что всегда найдутся те, коим его правление не по нраву придётся.

— Но если сие оставлять без внимания, то подобные разговоры будут не только за выпивкой слышаться, но и в открытую на площадях.

Ну как тут объяснить императрице революционную ситуацию в царской России начала двадцатого века? Поди, тогда тоже думали, что поговорят плебеи и разойдутся. Да, подпольщики тогда разошлись, но в другом смысле.

— Хорошо, сын наш, — продолжила матушка, — мы поговорим с тайным советником и министром внутренних дел. Что ещё вы почерпнули из этой поездки?

— Законопроект о вдовах есть намерение предложить. О тех, жёнах, чьи мужья на полях брани полегли.

— Вот как?! Изложите сие в письменно виде, и мы ознакомимся на досуге, — прозвучал благосклонный ответ.

— Ещё я заметил, что многие хозяйства земледельцев имеют по две или три коровы. Вначале подумалось, что всем много молока надо, но нет... причина в неудовлетворительных надоях, — начал я другую тему. — Коровы на фермах, тех, что Министерство двора курирует, дают примерно по одному ведру молока в сутки. Но это, Ваше Величие, племенные молочные породы, выписанные из Европы. Наши же земледельцы-арендаторы имеют обычных коров, у коих надои существенно ниже.

— Это надо к министру сельского хозяйства обращаться, сын наш. Если мы будем думать о курах и свиньях, коими подлое сословие владеет, то времени и на сон не останется.

— Да, Ваше Величие, обращусь.

— Это всё?

— Есть ещё одна мысль, — замялся я после только что полученного упрёка. — Но её я не знаю с кем обсудить. Наверное, с тем же министром сельского хозяйства.

— Говорите, сын, раз уж начали, — с видимой усталостью повелела Елена Седьмая.

— Надо бы запретить людям в поселениях ставить дома в непосредственной близи друг от друга. Видел я несколько деревень огнём погубленных подчистую. Сие не случилось бы, если жилища не стояли почти вплотную. Раз не хотят дома из камня возводить, то хотя бы так пожары предупреждать надо. В городах же надо запрещать деревянные крыши и, соответственно, открывать мануфактуры по производству черепицы.

— Это надо к главе департамента по городскому и сельскому строительству обратиться. Теперь хватит о делах, давайте чаю попьём... Кстати, — глаза матушки сузились. — Что-то подсказывает нам, что черепичные мануфактуры вы хотите свои открывать?

Я чуть покраснел и потупился. Государыня подняла бровь, засмеялась и взяла в руки колокольчик:

— Чаю нам!

***

Не знаю, о чём Елена Седьмая говорила с членами Малого совета, но уже на следующий день министр внутренних дел князь Духовской и тайный советник граф Чернышёв как бы случайно встретились со мной. Пригласил их в свой кабинет, выгнав слуг и спровадив Анну, чтобы не подслушивали.

Пришлось заново рассказывать об услышанном разговоре полупьяных дворян. Собеседники уже знали о нём в общих чертах и реагировали не так явственно на описание антигосударственных речей. Им я передал и список с именами других муромских вольнодумцев, содержавшим тезисы услышанных недовольств. Сложно было понять, какие именно мысли были у этих чиновников, отвечающих за оплот государственности, но особого небрежения не заметил.

— Я вот всё хотел узнать, — начал я, когда собеседники уже подумывали удалиться. — Имеются ли какие законы или уложения о доносах в Империи.

— О доносах? — вот сейчас Духовской действительно удивился. — Какое же может быть уложение, если их и без всяких разрешений пишут все, кому не лень.

— Возможно, потому и пишут, что сие никак не ограничено? — я задал простой вопрос. — Насколько я представляю, доносы касаются разных мелких вещей типа «слышал, что сосед ругал губернатора». Так?

Князь кивнул.

— Почему бы не издать уложение, что анонимные доносы объявляются покушением на эффективную работу тех чиновников, на чьё имя они написаны. В таком случае, найденных авторов анонимок будут приговаривать... к штрафу.

— Тогда как же мы узнаем о заговорах? — присоединился к разговору тайный советник. — Мало кто решается написать своё имя.

— Очень просто, — усмехнулся я. — Можно объявить, что если написанное в доносе подтвердится (кстати, лучше назвать подобные бумаги как-то иначе), то бдительному лицу отходит десятая часть имущество злоумышленника. В денежном эквиваленте, конечно, чтобы соблюсти конфиденциальность.

— А если не подтвердится? — граф не унимался.

— Тогда последует наказание за клевету. И я уверяю, что люди перестанут писать доносы на соседей, чья коза потравила их огород, а займутся действительно полезным делом, — начнут выводить заговорщиков и недовольных на чистую воду.

— В этом что-то есть, — кивнул Чернышёв. — Необычно, конечно, но и читать анонимки уже нет сил.

— Я тоже подтвержу пользу от подобного предложения, — согласился Духовской. — И более того, мои буквоеды уже завтра начнут готовить уложение о... — министр внутренних дел поднял глаза к потолку, — о сообщениях от бдительных подданных.

— Замечательно, — радостно сказал я. — И чтобы быть последовательным до конца, я сам напишу первые в Империи сообщения.