Попаданец на максималках 1

Глава 48

Вот и Саркел, столица Хазарского рейха, как, помнится, писали название этого государства на немецких картах моего прежнего мира. Ранее это была обычная крепость, контролировавшая купеческие караваны, плывущие из Крыма во внутренние территории Хазарии и Булгарии. После изменения течения Итиля, подмывшего прежнюю столицу, здесь построили дворец, и жизнь для местных круто изменилась, поскольку это место стало вторым по значимости в каханате.

Всем прибывшим купцам приходилось причаливать к пристани и принимать таможенников, которые оценивали товар и брали пошлину в казну, и мзду себе, конечно же. По этой причине карманы, которые, как часть одежды, начали проникать из Европы и сюда, были запрещены на одежде чиновников всех рангов. Впрочем, никого такой запрет не останавливал, поскольку коррупция процветает не один век, и многие все пути обхода законов придуманы и опробованы давным-давно.

Не обошла эта напасть и нашу небольшую флотилию. Таможенники, пользуясь нашим незнанием законов, решили взять мыто, представив всё так, будто бы мы привезли лошадей на продажу. Причём, они оттеснили Илига, дабы он не совался в этот разговор. Промариновав нас полчаса и увидев очевидное непонимание, хазарские чиновники были вынуждены подозвать купца.

Деньги они всё-таки получили, но намного меньше ожидаемой суммы, поскольку мне надоел этот цирк, и я достал две бумаги, подписанные министром внутренних дел и военным министром и предписывающие оказывать моему отряду всяческое содействие. Я их взял на всякий случай, чтобы не выпячивать свой титул и сказываться просто полковником. Теперь бумаги пригодились. Хотя таможенники и не поняли написанное, но сами документы произвели на них некоторое впечатление и они решили, что я очень знатная особа. Хорошо. Первый урок я получил. Интересно, сколько их ещё будет?

Как и некоторые хазарские города, столица представляла собой крепость на речном берегу, за стенами которой строились жилые дома, мастерские, магазины, склады, рынки и прочие атрибуты цивилизованного поселения. Сам дворец кахана из обожженного кирпича, как и в прежней столице в устье Итиля, находится в стороне, дабы естественный шум от человеческой деятельности не доносился до его стен. По этой же причине между Саркелом и дворцом имеется большой незастроенный земельный участок, патрулируемый конными разъездами.

Первым делом я отправился на поиски нашего посла, живущего в одном из домов, находящихся на этой городской окраине. В Империи я мог манкировать государственными служащими, а здесь, на чужой земле, подобное было бы откровенной глупостью. Хотя местные законы не оставляли чужестранцев совсем бесправными, но произвол, почти всеобщий для Востока чувствовался чуть ли не на каждом углу. Благо всякого народа в городе было много, и мой отряд хоть и выделялся на общем фоне, но особых вопросов не вызывал, поскольку на руках имелась бумага из порта, удостоверяющая наше легальное прибытие. Всё-таки бюрократия — это не всегда плохо.

Род барона Петра Григорьевича Минчакова, посла Российской империи, происходил по отцовской линии от некоего хазарина Минчака, столетие назад бежавшего от каких-то неприятностей. Родственные связи его потомки по большей части растеряли, а вот язык не забыли, и этот факт помог занять Петру Григорьевичу его нынешнее положение. Обязанности посла в Хазарии были очень необременительные и заключались по большей части в пребывании на официальных церемониях, и посильной помощи путешествующим в Ромейскую империю.

Дом посла был довольно небольшим, что указывало на малозначимость, какую каханат имел в Министерстве иностранных дел Империи, ориентированный в своих делах на связи с европейскими государствами. Оно и понятно, поскольку большая часть южной границы приходилась на Булгарию, которую Хазария часто поддерживала как официально, так и тайно. Вот этот, с позволения сказать, тандем я и поставил своей задачей разрушить.

Если бы барон Минчаков не принимал участия в той истории с пересылаемыми портретами, то, вероятно, мне бы пришлось туго, но зрительная память у посла была неплохой, так что вкупе с существующими бумагами моя личность была опознана. Забавно, что посла больше занимало не то, что к нему вот так неофициально прибыл будущий император, а что наследник престола притащил с собой почти сотню человек да её с лошадьми, которых надо где-то размещать и кормить.

— Не тревожьтесь, барон, — сказал я, догадавшись о причинах переживаний, отразившихся на лице посла. — Мы привезли серебро и золото, так что обеспечение довольствием такого количества людей и животных не ляжет непосильной ношей. Вот с думами о размещении я помочь вряд ли смогу помочь, но предположу, что мы ненадолго тут задержимся.

— Могу ли я узнать, какие планы у Вашего Высочия? — осторожно спросил посол.

— Хотелось бы попасть на приём к кахану, — начал я. — А далее всё зависит от итога этого посещения. Если он окажется удачным, то мы, скорее всего, отправимся дальше по Хазарии. Если же правитель этой страны покажет своё неудовольствие, то двинем коней в сторону Днепра и перейдём границу с Империй. Но, поскольку кахан Ябгу вроде бы доброжелательно отнёсся к матримониальны планам Елены Седьмой, я надеюсь на первое.

— Раз так, то Ваше Высочие будет наверняка приглашён в гости во дворец, где, скорее всего, будут устроены соответствующие пиршества, — предположил Минчаков, втайне мечтая, как снимет с себя ответственность за нежданных гостей.

— Как будет угодно Великому Синему Небу, — ответил я, чем поверг в изумление собеседника.

— Вы говорите о Тенгри, Ваше Высочие?

— Да, о нём, — благожелательно кивнул я. — Пока я добирался сюда, то много размышлял и даже осмелился предположить, что Тенгри, бог хазар, и Уран, первый владыка мира, — одна и та же личность.

Взглянув на посла, я понял смысл выражения «уронил челюсть от удивления». Конечно, барон, проживший здесь не один год, знает данный вопрос не понаслышке, как я, но ничего крамольного мною сказано не было. Параллели на самом деле имеются, пусть и не всегда очевидные. Да и пофиг, на самом деле. Мне Верховный дал задание, и я его пытаюсь выполнить, как могу. Это теологи и священники пусть разбираются в деталях. Я же, если так можно сказать, хочу кинуть семена раздумий в почву сомнений, и пусть они прорастают в умах местного населения. Тенгрианство в моём мире не выдержало конкуренцию с другими религиями, значит, степняки и здесь могут не слишком держаться за него.

— Впрочем, — решил успокоить я собеседника, — об этом пусть верховные жрецы думают. Свои размышления я никому не навязываю, но вижу, что определённые точки соприкосновения имеются.

— Точки чего? — опять удивился Минчаков.

— Общие черты, иначе говоря. — постарался объяснить я незнакомый термин. — Ладно, давайте, барон, поговорим о том, как мне быть представленным кахану.

— Сие зело сложно, но возможно, — задумался посол. — Я приложу все усилия для этого, но надо будет объяснить, почему наследный принц здесь оказался чуть ли не тайком. Этот вопрос мне зададут в первую очередь.

— Я не силён в политических интригах, поэтому предлагаю ответить, как есть: что наследник Империи решил лично посмотреть на возможных невест, поскольку серьёзно относится к установлению династического союза с таким великим государством, как Хазарский каханат.

— Вот так прямо и ответить им?

— Почему бы и нет?! Это честный ответ и никакого двойного или тройного дна в нём нет. Конечно, можно было бы добавить, что в замышляемых мною реформах я отвожу упомянутому союзу большую роль, но думаю, что вот об этом лучше не говорить. Таким образом мы покажем, что нуждаемся в Хазарии больше, чем она нуждается в Империи.

— Я полностью согласен с Вашим Высочием и сразу же начну необходимые переговоры, — склонился барон.

Откушав обедом, приготовленным служанкой и её двумя малолетними детьми, я отдал своему офицеру приказ найти временное жилище для солдат. Ещё неизвестно, когда посол может к кем-то там переговорить и договориться, а людям уже сегодня надо устраиваться. Да и не факт, что мою полуроту разместят во дворце, поскольку надо быть полным болваном, чтобы чужеземных воинов размещать в своём жилище. В лучшем случае мне позволят иметь символическую личную охрану человек из пяти, не более. Кахан — правитель себе на уме и недоверчивый, как я понял из рассказов Илига. Это Елена Седьмая может благодушно позволить многочисленным ляхам остановиться пожить несколько дней по соседству с дворцом, а вот восточные правители очень осторожны в подобных вопросах.

Лейб-гвардейцам повезло. Из одного карван-сарая ушла по своим торговым делам пара караванов, так что мест для размещения хватило на всех. Пришлось поторговаться, конечно, и сделать попытку сбить назначенные чужестранцам расценки, но уже то, что мои люди не будут спать под открытым небом, успокаивает. Мне же барон выделил небольшие покои, да ещё извинялся, что их размеры не соответствуют статусу принца. Да и ладно, есть, где голову приклонить — уже хорошо.

На следующий день я, переодевшись в одежду попроще, и перекусив едой, приготовленной служанкой, двинулся знакомиться с Саркелом. Конечно, в старую крепость и дворец меня никто пропускать не собирался, так что в компании сержантов просто прогуливался по улицам, ловя на себе редкие заинтересованные взгляды. Всё-таки здесь привыкли к иностранцам и не рассматривают их в качестве неведомых зверушек. Впрочем, групп детей-попрошаек тут было много, и от них было немало проблем, с которыми мы еле-еле справлялись.

Никаких достопримечательностей я в Саркеле не обнаружил. Кроме упомянутых кирпичных крепости и дворца здесь смотреть туристам нечего. Даже культовых зданий мы не увидели. Впрочем, как я уже знал, поклонения божествам происходят в специальных отдалённых местах, а в городах люди просто живут. Жилища обычных людей представляют собой палатки и шатры из дерева и войлока, а так же глинобитные, врытые в землю мазанки, не менее примитивные, чем сами шатры. По всей Хазарии кроме кахана никто не может иметь жилище из обожжённого кирпича. В крайнем же случае, позволялось возводить из сырцового.

Это старый закон и уже давно пора его отменить, на мой взгляд, но, как говорят, в чужой монастырь со своим уставом не ходят. Да и зачем этим кочевникам кирпичные здания? Собственно хазарских городов только два, а немногочисленные остальные, расположенные на восточном побережье Каспия, были завоёваны в древности. Но и там, кроме Дербента, как рассказал посол, смотреть не на что. Кочевники… одно слово. Стоит добавить, что городом Саркел могу назвать лишь условно. Он чем-то похож на многие города в Восточной Финляндии, представляющие собой административно соединённые деревни. Так что столицу каханата лучше назвать значительным населённым пунктом, в котором имеются две цитадели: одна для пребывания военных, а вторая — для правителя и его двора.

На улицах, если так можно выразиться, поскольку видимую строительную планировку не заметил, ожидаемо не заметил жриц древнейшей профессии. Это не значит, конечно, что их здесь вообще не существуют, но вот так в открытую они не навязывают свои услуги. Видно много ремесленников — кузнецов, кожевенников, гончаров, — но на вид они почти неотличимы от обычных земледельцев, с весны до поздней осени пропадающих на своих полях. Удивительно, но на местных двух базарах я не заметил продавцов овощей и фруктов. Хотя, возможно, это связано с тем, что ещё середина лета.

В целом вид хазарской столицы поверг меня в уныние. Если каханом или с его министрами поговорить не получится, то надо отсюда поскорее уезжать. Вот только куда? Можно будет снова встретиться с Илигом, и напомнить об его обещании подыскать мне аргамаков. Неплохо бы и с другими купцами поговорить об этом, и не только о лошадях, но и о поставках товаров из Индии и Китая.

Я поймал себя на мысли, что снова уделяю много внимания на вещи, напрямую меня никак не касающиеся. Видимо, такова моя натура, что и неудивительно, учитывая, откуда я сюда попал. Нельзя, нельзя одному влезать во всё, даже если это кажется заманчивым и прибыльным. Как минимум, люди не поймут, как максимум — надорвусь.

Последующие четыре дня я старался наладить контакты с местными купцами, но несмотря на все старания особого успеха не добился, поскольку надо было сохранить инкогнито. А раз я никто и звать меня никак, то купцы лишь на словах соглашались с моими попытками купить аргамаков, но далее дело не продвигалось. Даже Илиг, с которым почти месяц провёл время бок о бок, после моего явного нежелания расставаться с захваченным корабликом, почти потерял интерес. Более того, он засобирался в Крым и, как я думаю, наше еле начавшееся сотрудничество не принесёт свои плоды.

— Как дела, Петр Григорьевич, — задал я вопрос Минчакову, — желая узнать о перспективах неофициальных переговоров на высшем уровне.

— Сожалею, Ваше Высочие, но никаких подвижек нет. Это, конечно, в обычаях Востока никуда не торопиться. Может пройти и месяц, пока что-то станет известно. Если бы визит был официальный, то могли бы принять и на третий-четвёртый день, а так… — посол неопределённо развёл руками. — А так могут вообще не принять.

— Ладно, спешить пока некуда. Подожду недельку, — слегка скривился я. — Обижаться не на кого, сам, можно сказать, виноват, что явился без предварительного уведомления.

От расстройства, что всё могло быть зря, пошёл в порт, взяв с собой Алексея Белякова, ещё одного недавно произведённого сержанта и троих капралов. Хотя какой-то вид законности и порядка в Саркеле был, но никогда не знаешь на кого напорешься в случайном месте. Что забыл в порту? Подумал, что может действительно отправиться в Крым или в Итиль? В Крыму можно будет попробовать познакомиться с ромейскими купцами или мастеровыми. В Итиле можно встретить купцов из Персии и других земель. Да и мастеровых там тоже должно быть немало. В любом случае, больше, чем здесь, в Саркеле.

В духане — местном подобии трактира — расселись на ковре в одном из углов. Это место порекомендовал Илиг, сказав, что хозяин-кавказец старается держать хороших поваров, чьи блюда привлекают своей необычностью и вкусом многих небедных жителей столицы. Так оно и оказалось, нам предложили нечто похожее на манты, чуду и плов. К сожалению, середина лета не благоприятствовала разнообразию овощей и фруктов, но и так было очень даже неплохо. Поскольку ислам в этом мире тоже не появился, в наличии имелся хороший выбор вин.

Мы сидели и не спеша поглощали пищу, вполголоса обсуждая блюда, которые периодически заказывали. Капралы, давно привыкшие к тому, что наследный принц ест с ними из одного котла, совершенно меня не стеснялись и начали травить различные байки. Я слушал их вполуха, строил дальнейшие планы и размышлял о том, что сделал неправильного за последнее время.

— Господин лейб-гвардии полковник, — еле уловил я тихий шёпот Белякова. — Вон, мужик вроде бы знакомый сидит.

— Какой мужик? — недовольно спросил я сержанта, оторвавшего меня от самокопания. — Откуда здесь наши мужики взялись?

— Ну, не мужик… — извиняющимся тоном продолжал шептать Беляков. — Тот, с которым мы во Владимирграде за одним столом сидели год назад.

Я посмотрел туда, куда указывал сержант, но никакого знакомого не увидел.

— Тебе показалось, — отмахнулся я. — В полумраке всякое может привидеться.

— Как же так?.. — почти обиделся Беляков. — Я ещё приглашение на бал приносил для той барышни. Спутать не могу, он же передо мной тогда сидел и глазами чуть ли не по живому резал.

Я снова взглянул в указанном направлении. Вроде бы сержант прав. Мужчина, что сидел там, мог быть одним из сопровождающих Ханны. Я, конечно, на них особенно не смотрел, но вид у тех головорезов был действительно непростой. Да, он, точно.

— Уважаемый! — подозвал разносчика блюд. — Возьми такого же вина, — я указал на один из кувшинов перед собой, — и отнеси вон тому мужчине в синем халате. Скажи, что это угощение от нас.

Официант, ну или как их тут называют, поклонился и побежал выполнять, а я краем глаза наблюдал, что будет. Вот тот «спецназовец» удивлённо посмотрел на поставленный перед собой кувшин, потом выслушал объяснение разносчика и бросил быстрый взгляд в наш угол. На его лице отразилось небольшое удивление от узнавания, — но он быстро приобрёл невозмутимый вид и благодарственно кивнул. Беляков ему ответил, а капралы, не поняв, что случилось, продолжали рассказывать небылицы. На какое-то время я отвлёкся, слушая их, а когда снова взглянул на то место, где был мужчина, то его там не оказалось.

Из духана мы ушли поздно, поскольку вскоре туда заявились полуодетые (или полураздетые?) танцовщицы, и их представление помогло мне позабыть на время свои невесёлые мысли.

На следующий день часть нашего отряда села на коней. Я решил, что если гвардейцы целыми днями будут сидеть в караван-сарае, то это безделье может пагубно на них сказаться. Поэтому выезд на несколько часов в степь показался мне хорошим решением. Да и мой ляхский конь застоялся, что тоже плохо, поскольку породистых лошадей надо выгуливать почаще.

Вечером, после второй выездки в степь, когда играл с Минчаковым в шахматы и обсуждал куда лучше нам направиться — в Крым или в Итиль, — в комнату вошёл Беляков и доложил о прибытии гостей.

— Что за гости? — почти не удивился я.

— Так те, с которыми мы в таверне тогдась…

— Понял. Пусть заходят.

Действительно, это оказались дядя Ханны и его подручные. Посол недоуменно посмотрел на вошедших и быстро вскочил, а я неторопливо встал и поздоровался.

— Добрый вечер, принц! — с заметным акцентом ответил здоровяк. — Удивили вы нас своим неожиданным приездом.

Кого «нас»? Я взглянул на барона Минчакова, но тот как язык проглотил. Странно, чего это он? Ладно, возьму инициативу в свои руки.

— Да я и сам почти не ожидал, что здесь окажусь. Решил вот по своим землям проехаться…

— И случайно приплыли на скотовозах в Саркел, — с явной иронией продолжил мужчина.

— Да, — улыбнулся я. — Совершенно случайно.

Образовалась пауза. Что дальше говорить я не знал, да и вошедший не представился. Снова взглянул на Минчакова, но гость меня опередил:

— Барон, я с принцем желаю поговорить наедине.

— Да-да… — неожиданно покладисто пролепетал посол и направился к двери, а за ним и «спецназовцы».

Теперь я уже недоумевал. Да кто же это?! Почему Пётр Григорьевич как язык проглотил?

— Простите, принц, — первым нарушил паузу незнакомец. — Как я только сейчас сообразил, что вы не знаете, кто я, хотя мы видимся уже третий раз. Моё имя Фетх.

Естественно, мне это имя ни о чем не говорит. Ну, Фетх, и что? Гость, видимо, понял мои мысли.

— Я брат Ябгу, величайшего из всех каханов, да продлит Небо ему годы жизни.

Да уж, сегодня день сюрпризов.

— А Ханна… Она дочь…

— Она дочь моего умершего брата Буга, — ироничная ухмылка Фетха сразу исчезла. — Так что она мне как… — мужчина чуть запнулся, — как родная дочь. Она выросла, можно сказать, у меня на руках, хотя это и не принято в Хазарии. Воспитанием девочек у нас занимаются только женщины… Но я пришёл, конечно, не для рассказа об этом. Великий кахан, да продлит Небо ему годы жизни, соизволил узнать, что побудило наследника соседней империи прибыть в Саркел таким необычным способом.

— Императрица Елена Седьмая, моя матушка, заинтересована в моей скорейшей женитьбе и соблаговолила дать мне возможность выбрать невесту, — начал я свой по возможности правдивый ответ брату кахана. — Из множества кандидатур я выбрал дочь правителя Хазарии. Вернее, присланный портрет. И когда представилась возможность посетить вашу страну, то я ухватился за неё, поскольку хотелось взглянуть на оригинал того самого портрета. Возможно, так не принято в политических делах, но как уж получилось.

Фетх внимательно выслушал меня и задумался.

— Я вижу, что молодой принц иногда поступает… импульсивно… Хотя, когда, как ни в молодые годы жить согласно порывам своей души, — мужчина улыбнулся. — Мы могли бы привезти, как принц соизволил высказаться, оригинал портрета во Владимирград и сами по первой просьбе, переданной по дипломатическим каналам, как выражаются в Европе.

— Это получилось спонтанно, — я улыбнулся как можно более беззаботно. — Пока послание бы дошло до Саркела, пока были бы произведены необходимые приготовления, пока… Прошло бы не менее года. А так приплыл, посмотрел, решил.

— Veni, vidi, vici… Известный древний ромейский принцип, — блеснул своими знаниями Фетх и снова задумался. — Ну, что же, нет ничего невозможного для осуществления этого желания, Ваше Высочие. Через пару дней сюда будет доставлен ответ, данный великим каханом, да продлит Небо его годы жизни.

Мужчина поднялся и направился к двери. Я встал вместе с ним, и когда брат кахана уже подошёл к выходу, неожиданно для самого себя спросил:

— Как поживает Ханна?

— С ней всё нормально, — Фетх остановился и развернулся ко мне. — Она, как обычно, занимается скачками, стрельбой из лука и… прочими вещами.

— Могу ли я встретиться с ней?

Брови поползли вверх на доселе спокойном лице мужчины:

— Ваше Высочие проделало такой длинный путь для того, чтобы узреть дочь великого кахана, да продлит Небо ему годы жизни, и при этом хочет встретиться с Ханной? Я думал, что произошедшее тогда было просто недоразумением.

Я чуть покраснел, — надеюсь, не очень заметно, — и не знал, что ответить.

Фетх подождал немного, потом развернулся и вышел.