Попаданец на максималках 1

Глава 44

Нектарий Николаевич Бурышин встретил меня как самого дорогого гостя. Оно и понятно, — сам наследный принц, презрев этикет и, забросив государственные дела, приехал к какому-то там купцу! Тут и свою шубу в грязь кинешь, чтобы без пяти минут император сапоги свои не запачкал. Всё его семейство вывалилось на крыльцо и долго кланялось чуть ли не в ноги. Даже не знаю, приятно это мне или нет… Шучу… Не особо нравится, конечно, но принимать такое изъявление верноподданнического настроения обязательно надо. Эти люди просто не поймут, да ещё и обидятся, если начну пренебрегать традициями.

— Как вы и наказывали, Ваше Высочие, я всё разузнал. Самые лучшие пушки делают Яний Лекайн и Агит Зеров. Они из тех старых родов, что еще пятьсот лет назад руду выплавляли для своих племенных вождей. Потом, как Урал к Империи присоединили, дела у них пошли совсем хорошо. Лет сто назад переманили сии мужи нескольких германских мастеров, так те их пушки и научили выплавлять.

— Вот как! Интересно. А что про третьего — Канатчикова, — что известно?

— Странный он какой-то, Ваше Высочие… Непонятный. Я его несколько лет знаю, а всё понять не могу, — начал объяснять купец. — Вот работал у него очень долго один повар. Готовил так, что пальчики оближешь. К Петру Канатчикову многие уважаемые люди на обеды съезжались. Так вот этот повар, где-то год назад попросил прибавку к жалованию. Не помню уже сколько, процентов десять, вроде бы как.

— Если много лет проработал и нареканий нет, да ещё обеды сделал такими известными и привлекательными, то можно было бы и больше попросить, — заметил я.

— Так то оно так, — кивнул Бурышин. — Вот только Канатчиков его уволил. Я когда спросил за что, то ответ чрезмерно удивил: «Не люблю», — говорит, — «когда о повышении жалования заикаются!»

— Хозяин — барин, — развёл руками я. — Только я не понимаю, к чему это ты, Нектарий Николаевич рассказываешь?

— Слушайте дальше, Ваше Высочие. Взял Пётр другого повара, и вот незадача — где-то через пару месяцев к нему перестали гости съезжаться. Новый-то оказался довольно посредственным, хотя и рекомендации солидные имел.

— Бывает… — философски заметил я.

— Бывает, — согласился Бурышин. — И что сделал Канатчиков? Ни за что не догадаетесь! Нанял ещё одного, чтобы только званными обедами занимался.

— Ну а того, второго, предыдущего, то есть?

— И его оставил.

— Ну если ему это выгодно, то что же плохого?

— Так в этом-то и вся соль! — поднял палец купец. — Каждый по отдельности получает даже больше, чем Канатчиков платил первому.

— Да не может быть?! — поразился я. — Как так?

— А вот так, Ваше Высочие. Пётр сразу большее жалование предложил.

— То есть, — шестерёнки в моей голове заскрипели, — он отказался поднимать жалование отличному повару, который проработал у него много лет, а уволив, взял двоих незнакомых за ещё большее жалование?

— Именно!

Я сидел и переваривал услышанное.

— Знаешь, Нектарий Николаевич, — после некоторого размышления сказал я, — если этот Петр Канатчиков так дома чудит, то и на своих мануфактурах наверняка тоже подобным балуется. Лучше с ним дела не иметь. Ну разве если что слишком выгодное предложит и недолгосрочное.

— Вот я так и подумал, — начал объяснять мой компаньон, — поэтому и не стал рассматривать его кандидатуру.

— Что тогда насчёт этих… промышленников из коренных жителей Урала?

— Промышленники как промышленники, — пожал плечами купец. — Старательные, ответственные. Хитроватые, конечно, выгоду свою знают, но это разве недостаток для делового человека?

— Поговори тогда с их представителями по отдельности. Мне надо две-три дюжины средних или малых железных пушечек, стреляющих картечью или книппелями. Ну и, возможно, дюжина более мощных, стреляющими ядрами. И да, ядра и картечь тоже нужны, и порох, если есть.

— Я понял, Ваше Высочие. И к какому времени всё это надо?

— Чем раньше, тем лучше, конечно. Важно еще, чтобы пушки и ядра были одинаковыми, друг на друга похожие. Так удобнее будет во время боя.

— Может, ещё что-то надо? — спросил услужливый купец.

— Разузнай о кирасах. Ну и о прочей воинской защите…

Мы поговорили ещё четверть часа о моих делах. Вроде бы ничего мне больше от купца не надо, но вижу, что ему не терпится что-то рассказать. Ладно, выслушаю. От меня не убудет, а ему приятно.

Как я и думал, речь зашла о дочерях. О тех, что на балу осеннем были и женихов там высматривали. Теперь Бурышин говорил долго, с чувством и различными намёками. Как я понял смысл этого словесного водопада, некий юноша, третий сын какого-то барона действительно заинтересовался одной его дочерью, — Лидией. Но что-то его смущает и это немного напрягает моего компаньона.

— Нектарий Николаевич, — начал я. — Ты же знаешь, что я не люблю всякие там недомолвки, намёки и полунамёки. Я же вижу, что ты хочешь что-то сказать, но то ли стесняешься, то ли опасаешься. Говори прямо, пожалей меня!

— Ваше Императорское Высочие! Я не смею.

Вот блин-компот! Он не смеет, но сидит и смотрит на меня просящими глазами сенбернара.

— Говори, а не то рассержусь!

— Вот если бы вы на следующей неделе соизволили прийти к нам на обед…

Ага… поработать свадебным генералом просит? Точнее, принцем… Не царское это дело, конечно, но от меня не убудет. Тем более, что уже отобедал тут пару раз, так почему бы и на третьем не поприсутствовать?!

— Так бы сразу и сказал! — произношу и вижу, как глаза собеседника зажигаются огнём. — Приеду на карете и ещё взвод лейб-гвардейцев притащу для важности. Только не забудь их тоже накормить. Солдатская жизнь, она такая… трудная.

— Всё будет сделано в лучшем виде, благодетель!!! — кидается на пол купец. — Жена! Дети! Падайте в ноги!

«Ну всё, понеслось!..» — опять устало подумал я.

— Ты бы не меня благодарил, Нектарий Николаевич, а Зевса и супружницу его Геру.

— Да-да… — удивлённо пробормотал купец, но по его виду ясно, что он не понимает.

— Они благоволят ко мне изрядно. Без Громовержца мне бы и не жить, так что сходи-ка на днях всей семьёй в храм и благодарности вознеси, да и жертвенник у себя в доме поставь.

— Всенепременнейше, благодетель!

— Молодец, хвалю!

Ну, вот… Теперь и Верховный будет доволен, а то в последнее время я как-то стал забывать об его пожелании через меня усиливать в людях прежнее богопочитание. С дядькой этим бородатым шутить не надо, ибо крут на расправу. Да и с Герой тоже… Ещё неизвестно, кто из них двоих более жесток. Зевс просто молнию кинет и забудет, если не попадёт, а Гера ежедневно изводить начнёт так, что и жизнь не мила станет. Мне жениться скоро надо будет, детишки пойдут, а она наколдует со зла, и как начнут дочери одна за другой сыпаться… и без наследника останусь. Кузенам же своим или сыновьям их трон ой как передавать не хочется. Лучше тогда уж сразу уйти по-тихому, и в своё полное удовольствие пожить. Но не как Александр Первый, внезапно в старца Фёдора Кузьмича перевоплотившийся, поставив Россию перед кризисом престолонаследия, что аукнулось династии и государству через сто лет.

Раз дело с пушками вроде бы сдвигается с мёртвой точки, то надо подумать, как их на кораблики устанавливать. Хотя, если по уму делать, то вначале о самих кораблях задуматься следовало, а к ним уже и пушки прикупать. Ладно, не на войну собираюсь, так что не страшно. Может, и не будет никаких стычек с булгарскими пиратами.

Управляющий торговым домом «Доверие» встретил меня за письменным столом в окружении вороха документов и всем своим видом показывал, что работы невпроворот. Ну да, ну да… Почему же лист бумаги, что прямо перед ним, лежит вверх ногами?

— Я и не знал, Ерофей Дмитриевич, что вы предпочитаете текст в перевёрнутом виде читать, — ухмыльнулся я, с удовольствием наблюдая, как мой собеседник начинает краснеть. — Впрочем, я по делу. Надо бы человека знающего на Дон отправить до самого Ельца, чтобы он кораблики внимательно посмотрел в тех наших городках. Так что это должен быть корабел, моряк-плотник.

— Что именно ему поручить потребно, Ваше Высочие?

— Меня интересуют те, что имеют высокие борта, а сами как можно короче. То есть, чтобы их верхняя палуба находилась как можно выше, чем у обычных речных кораблей, и были они поманёвреннее. Если у них будет ещё хорошая нижняя вёсельная палуба, так вообще прекрасно.

— И сколько кораблей надо высмотреть?

— Лучше четыре. Всё-таки воинов я с собой возьму не мало, да и припасы место займут.

— Может случиться, что таковые не найдутся.

— Тогда надо попробовать приобрести у хазарских купцов. Только хорошего качества, а не гнильё дырявое.

— Будет исполнено.

— И вот ещё что. Если найдётся таковой человек здесь, в столице, то мне надо будет с ним предварительно поговорить. А вообще, Ерофей Дмитриевич, ищи плотников, могущих корабли ремонтировать. Не менее десятка. Работы им будет невпроворот. По тюрьмам посмотри или перемани, но не позже, чем к весне, должны быть.

— Прямо сегодня и займусь.

— Теперь давай о текущих делах. Меня интересует, когда кредит я смогу банку отдать, а то висит он дамокловым мечом и на нервы действует.

— Если всё пойдёт также, то к концу года всё будет выплачено, — и сам кредит, и проценты по нему. Можно будет ещё в какие-то дела вложиться или уже существующие расширмть.

— Весной придут письма от франкских промышленников и банкиров. Будут они предложения свои расписывать по поводу разработок в уральских горах. Вначале, конечно, будут просить геологические экспедиции разослать, ну а потом уже и планы строить. На это уйдёт год, а то и два, не меньше. Ты геологов-то сам нашёл каких-нибудь?

— Не простое это дело, Ваше Высочие. Те, что есть, уже давно работают на местных промышленников и искать что-либо для нас не будут. Может, и хотели бы, но они связаны обязательствами.

— Ищи! Надо хотя бы двоих. Им ходить-искать неизведанное не надо будет, поскольку я примерные места знаю.

— Тогда зачем геологи будут нужны?

— Чтобы подтвердить уже мне известное. Мы те территории в аренду возьмём и иностранцев не пустим.

— Простите, Ваше Высочие, но я не понимаю. Вы хотите, чтобы франки и германцы разрабатывали шахты и добывали руду, драгоценные камни. И в то же время, вы не желаете допустить их до мест, где эти руды и камни имеются, согласно имеющейся у вас информации.

— Объясняю: я с Ея Величием с тех разработок, что будут вести иностранцы получим лишь несколько процентов. Ты сам видишь, что расходы уже сейчас у нас немаленькие, а сделать можно и нужно ой как много. Когда мы своих мастеров вырастим, то и разработкой сами займёмся. Тогда почти вся прибыль будет наша, моя, то есть. Сейчас же ничего у нас не получится, поскольку в этом деле мы мало что смыслим, да и времени осталось мало. — через пять месяцев в поход идти. Пусть иностранцы покажут, как надо всё по науке делать, а наши начнут за ними повторять и учиться.

— Но если в тех местах, кои Вашему Высочию известны, действительно что-то будет найдено, то потребуется охранение.

— Правильно мыслишь, Ерофей Дмитриевич! Если говорить приблизительно, то самое богатое из таких мест представляет огромный треугольник, каждая из сторон которого равна примерно ста верстам. Это очень много, и начальных вложений потребуется ещё больше…

Я улыбнулся, когда управляющий ахнул. Конечно, о Мурзинско-Адуйском самоцветном поясе, как и о золотых жилах в Челябинской области моего прежнего мира, он ещё долго не узнает. Слишком лакомые места, чтобы заранее о них говорить даже доверенным людям. Геологи же будут разведывать совсем другие территории. Например, те, что известны мне как Крестовоздвиженские прииски, и бассейн реки Чусовой или как она тут называется… Золота, которое там есть, хватит на многие проекты. Для этого, наверняка, придётся основывать отдельные предприятия, так что моему управляющему и подробности знать незачем.

— …Поэтому и влезать нам надо лишь в то, что быстро окупается, или потребует незначительных денежных вложений, — продолжил я вещать Бессонову. — И добыча иностранцами руд из Уральских гор — одна их подобных возможностей. Когда появится работа, то люди туда потянутся и начнут разрастаться селения и города. Лет через двадцать-тридцать подрастут их дети, которым тоже надо будет где-то работать. Тогда-то мы и откроем свои шахты и прииски.

От управляющего я уходил немного разочарованным. Было очевидно, что Бессонов — малоинициативный человек без хорошего воображения. Чуйки на выгодные дела у него нет. Да, исполнительный, но выходить за обозначенные рамки не будет. Вот уплыву я в Хазарию, и он будет сиднем сидеть за столом, ожидая моего возвращения. А кто-то ещё удивляется, почему я сам бегаю как сайгак. А что поделать, раз нет у меня пока достаточного количества инициативных людей! Ну, хотя бы, те, кто имеется — надёжные. Иначе совсем кисло было бы.

Теперь появилось плохое предчувствие, что корабли на Дону могут не найтись, и пушки, если и будут поставлены, останутся без дела. Что тогда? Тогда можно в верхнем течении Дона поставить пару дополнительных крепостей для защиты от булгарских набегов. Раз войну с таким беспокойным соседом подумываю начать, что в ближайшие годы надо будет укреплять границу, а когда война начнётся, то часть пушек везти не придётся — они уже там будут.

Я в задумчивости медленно поднимался по дворцовой лестнице на второй этаж, как периферийным зрением заметил кого-то, стоявшего на пути. Глашка?! Давненько я тебя не видел. С тех пор как Нюрка…

— Добрый вечер, Ваше Высочие!

— Добрый вечер, Глафира!

Возможно, бывшая нянька и хотела что-то сказать, но услышав своё полное имя, замерла хлопая ресницами. А мне даже интересно стало, что это она такого задумала.

— Кириллка, лакей ваш, приболел, злыдень. Вот меня заместо него направили из Дворцового ведомства.

— Вроде бы вчера он был жив-здоров. Что случилось?

— Водки перебрал, да в сугробе уснул. Теперь в лихорадке лежит, — почти безразлично ответила девица.

— Вот гад! Пусть только выздоровеет, я ему устрою… — даже расстроился я. — И кто меня одевать-раздевать будет? Мефодий?

— Ну-у-у… — широко улыбнулась Глашка.

Ладно, уже поздний вечер и найти нового лакея не получится. Я продолжил подниматься, посылая в сторону пьяницы-просветителя лучи добра, а моя бывшая нянька шла позади тенью. В моих покоях второй лакей не обнаружился, и в голову начали закрадываться смутные сомнения…

— Послушай, Глафира, а что это вдруг Кирилл пить начал? Я в прошедший год за ним такого безобразия не замечал…

Дальнейшие расспросы учинить не дали женские руки, овившиеся вокруг моей шеи, и шаловливый розовый язычок. О, да! Его я хорошо помню… до дрожи в пальцах.

Утром я всё-таки выудил признание, что всё подстроила императрица. Видимо, решила, что пусть уж рядом будет проверенная служанка, чем какая-нибудь из случайных с которой потом проблем не оберёшься. Спасибо, маман, за почти новогодний подарочек! Впрочем, это вполне разумный компромисс и я не стал далее о случившимся раздумывать.

Во время званого обеда у Нектария Бурышина, прошедшего, надо сказать, вполне достойно, купец поведал, что будут мне и пушки, и ядра, и кирасы, и много чего. Что Яний Лекайн, что Агит Зеров готовы из кожи вон лезть в желании услужить будущему императору, так что всё сделают в лучшем виде, и мне договариваться лично с ними нет нужды. Правда, есть одна затыка, — требование лить именно железные пушки, а не бронзовые, поскольку это дело новое и потребуется как время, так и дополнительные деньги. Ой, мутит Нектарий воду, ой мутит… Хотя, времени в обрез. Да, поздно я обо всём спохватился.

Ладно, даже если и получит купец какой-то процент со всего этого (а что получит — к гадалке не ходи!) мне всем заниматься не с руки. Не то, чтобы я обленился, но рано или поздно всё делать самому не получится. Надо будет только помощников своих в ежовых рукавицах держать, чтобы они не расслаблялись и слишком много в свой кошель монет не тянули, как делал это незабвенный Меншиков, обкрадывая государство в целом, и Петра Первого в частности. Об этом я разогретому от выпитого купцу и сказал как бы невзначай. У него весь хмель сразу из головы и выветрился. Проняло, однако. Буду надеяться, что результат достигнут и Бурышин проникся.

Последующие дни завертелись-закружились нескончаемой чередой. Я был постоянно занят контролем обучения Пуговкиным моих лейб-гвардейцев, периодическими консультациями Лина и Власа, подсчётом прибыли от лотерей и продажей различных настольных игр с управляющим Бессоновым. А ещё выслушиванием докладов от Верёвочкина, прочитыванием писулек от Волловича, контролем управляющего животноводческих ферм, беседами и чаепитиями с императрицей и прочим, и прочим. Чем ближе к весне, тем больше я упахивался, и даже утехи с Глафирой не казались желанными, как ни странно.