Попаданец на максималках 1

Глава 58

Окрылённый предчувствием благоприятных изменений в своей жизни, Пётр Шаликов развёл бурную деятельность по подготовки новогоднего праздника. Девушки не могли остаться в стороне, периодически обращаясь ко мне с вопросами, как и что следует ещё сделать. Я передал лейб-гвардейцев в помощь князю, а сам большую часть времени проводил за бумагами, размышляя как бы ещё лучше обустроить Россию.

Странное дело, но здесь, в провинции, некоторые идеи выглядели иначе, чем в столице. Видимо, близость к сельской жизни, к простому народу, способствовала тому, что люди переставали быть просто цифрами в отчётах. Наблюдая, как домашние слуги и просто дворовые выполняют те или иные дела, я вспомнил о некоторых приспособлениях, которые можно смастерить в местных условиях, облегчающих людской труд.

Как ни странно, но на ум опять пришла коса. Да, именно о том сельскохозяйственном инструменте, которое в деревнях моего родного мира иногда называли литовкой. Откуда взялось это название, я не знаю, но преимущество данного ручного инструмента над тем подобием большого серпа, используемого здесь, мне виделось со всей очевидность. Вроде бы подобная мысль уже посещала мою светлую голову… А, может, и нет. Признак надвигающегося склероза? Чур меня, чур!

Местный кузнец никак не мог взять в толк, что от него требуется, поэтому пришлось оставить идею до возвращения во Владимирград. К сожалению, вот такие местечковые мастеровые, как я заметил, не отличались смышлёностью и полётом фантазий. Да, выковать подкову они могут. Ну, ещё что-то простое типа ножей, а вот как речь заходит о значительно сложном, то они впадают в ступор. Не удивительно, впрочем, если изо дня в день от них требуется одно и то же, уже давно придуманное и используемое.

Думал я и о пресловутой гровер-шайбы, которую частенько «изобретали» книжные попаданцы на рубеже девятнадцатого и двадцатого веков. Нет, здесь и сейчас такое не получится провернуть. Вернее, сделать-то можно, но чтобы был хоть какой-то толк и прибыль от новшества, требуется массовое производство гровер-шайб, а без стандартизации размеров резьбовых соединений об этом и заикаться не следует. Сейчас же данной проблемой и заниматься смысла нет, поскольку нигде не имеется значительный спрос на винты, и гайки. Да и если и внедрять подобное, то в городах.

Для сельского же хозяйства больше пользы принесёт, к примеру, предпосевная подготовка зёрен овса — основной яровой культуры данных земель. Метод довольно прост: перед посевом семена обрабатывают экстрактом проростков озимой ржи, что позволяет увеличить урожай примерно на десять процентов. Интересно, что эффект от метода тем заметнее, чем ниже урожай, в плохой год прибавка урожая от применения метода доходит до двадцати процентов. Вот только опробовать такую предпосевную подготовку получится лишь на своих землях из-за пресловутой косности мышления.

Я опечалился и понял, что если хочу чем-то местных удивить, то лучше тем, что не требует больших затрат, как материальных, так и временных. Может, продемонстрировать какое-нибудь новое блюдо? А заодно и закрепить новую новогоднюю традицию. Да, это не совсем то, что подходит для прогрессорства, но всё же…

Долго придумывать не пришлось, и в результате я взялся руководить готовкой советского «Оливье» и заливного. Если с первым у местного повара трудностей не возникло, то насчёт второго он не сразу понял его отличие от холодца. Пришлось мне самому взяться за оттяжку, то есть, за осветление бульона. Впрочем, это даже хорошо, поскольку заливное можно будет сделать потом исключительно дворцовым блюдом.

Наконец, всё было приготовлено, ёлка поставлена и украшена, а гости расселись за столом. Я взялся произнести небольшую речь, в которой кратко, минут на пять, рассказал о традициях встречи Нового года в разных культурах. За сим каждому из присутствующих был преподнесён небольшой подарок, и началась банальная обжираловка. Просто удивительно, сколько всего может съесть среднестатистический помещик! А если учесть, что за стол землевладельцы садятся не менее четырёх раз в день, то удивляться их очень даже заметным брюшкам никто и не думает.

Я же вдруг начал размышлять, что будь у меня несколько хлопушек, то веселья стало бы намного больше. Вот только как их делать, не припомню. Жаль, поскольку мог бы появиться сезонный товар повышенного спроса. А вот бенгальские огни не вижу смысла производить даже при возможности их создания, поскольку очень травмоопасны они, да ещё могут спалить деревянное жилище дотла.

Как ни странно, но салат «Оливье» особого внимания не привлек, а вот заливное, ввиду повсеместного отсутствия прозрачных супов, произвело почти фурор. Многие хитрецы пытались выведать рецепт и, как я позже узнал, кое-кто даже сулил повару большие деньги, дабы он рассказал лишь им по секрету.

Затем молодёжь занялась танцами, а их родители начали рассаживаться для игры в карты. Я надеялся, что в этот раз не окажусь в центре внимания, но нет, поскольку на этот праздничный дворянский сходняк притащились и неизвестные, те, кого ранее здесь не видел. Это объяснимо, поскольку сарафанное радио в провинции работает отменно. Странно, что не приехало в два раза больше людей. Впрочем, тогда бы всех усадьба вряд ли вместила.

Кстати, я в очередной раз подметил, что местные повара не умеют готовить еду на двух-трёх человек. Вот на десять, двадцать или тридцать — легко. Почему? Просто на очень небольшое количество едоков они не знают раскладку. До новогоднего праздника нас, дворян, здесь было четверо, но готовилось на десятерых. С одной стороны — расточительство, а с другой — мало ли что может случиться и кто-нибудь случайно заедет. Тогда позора не оберешься, если гостю нечего будет предложить за столом. Ославят так, что во всей губернии услышат.

Как обычно, разговор начался с обсуждением военных действий. Прошло полтора года, и люди уже без прежнего энтузиазма обсуждали, как победят германца и помогут нашему лучшему союзнику избавиться от коварных соседей. Я хотел было съязвить, что ещё неизвестно кто хуже, но благоразумно промолчал. Не поймут. Да и в качестве контраргумента напомнят, что те же карелы непросто любого грубияна называют германцем.

Гости спрашивали меня, когда всё закончится и их дети, внуки, племянники вернутся домой. Понятно, что ободрить их не мог, поскольку и сам не знал. О том, что я изначально был против этой авантюры, предпочёл не распространяться. Кому нужно, тот и так знает, а сейчас лишний раз усиливать пессимизм виделось ненужным, да и просто вредным.

Но что-то сказать следовало, и я решил объяснить ситуацию с экономической точки зрения, указывая на то, что хоть фюрсты владеют не такими уж огромными землями, но людей там много и живут те довольно богато. И воевать против таковых следует или превосходящей по численности армией, или имея лучше обученных воинов, владеющих вдобавок более совершенным оружием. Ну а для этого надо совершенствовать воинское искусство и развивать в Империи ремёсла. Меня вежливо слушали, но было видно, что многие не согласны с такой трактовкой, твердя про воинский дух, стремление побеждать и прочее. Спорить я не стал и вскоре отошёл в сторону, ища глазами Ханну.

Последнее время она почти всегда проводила с Никой и Настей, обсуждая свои девичьи дела или подготавливаясь к встрече гостей. Девушки неплохо так спелись, и я даже немного огорчился по этому поводу, поскольку хотелось всё бросить и остаться с Ханной наедине, но в таком относительно небольшом доме это сделать довольно проблематично. Хотя я пару раз затаскивал её в укромный уголок, чтобы потискаться, но хазарка почти сразу обламывала мои планы, демонстрируя строгое восточное воспитание. Приходилось сдаваться, хотя и подозревал, что ей тоже хочется, и окажись мы на необитаемом острове, увидели бы небо в алмазах… К сожалению, подобных незанятых участков суши поблизости не видать.

Ханна, как и ожидалось, оказалась в комнате, которую оккупировала молодёжь, и с азартом играла с Никой в «Чапаева». Её пальчик уже покраснел от многочисленных щелков, но девушка этого не замечала, восторженно восклицая после наиболее удачных попаданий. Впрочем, шумели все, совершенно не обращая внимания на наследника престола. Неожиданный приступ меланхолии иссушил все мои и без того иссякшие силы, и, развернувшись, я направился в свою комнату, где завалился на кровать и, как был в одежде, почти моментально заснул...

Последующие дни прошли в многочисленных ответных визитах. Поначалу сие казалось забавным, но после шестого-седьмого всё слилось в некое бесконечное действо. Я даже обрадовался, когда мы оказались приглашенными на охоту, хотя особого желания стрелять ни в чём не повинных животных за собой никогда не замечал.

Как положено в лучших российских традициях, речь шла об охоте на медведя, чьё логово обнаружили несколько дней назад. Понятно, что я был лишь почётным зрителем, поскольку дело это непростое, да и никто не хотел держать ответ перед императрицей, если что со мной случится. Князь тоже решил непосредственно не ввязываться, благоразумно подумав о будущем сватовстве.

Само действо было примерно таким, как его показывают в кинофильмах — шумное и кровавое. Ну и опасное… Как же без этого?! Чтобы излишне не рисковать, на зверя пустили множество собак, которые повисли на мишке гроздьями, сковывая движения. Топтыгин рычал, и прощаться со своей жизнью задёшево не желал. Но силы оказались не равны, да и накопленный охотничий опыт был против царя леса. Шкуру торжественно вручили мне, и пришлось радушно благодарить, дабы не обидеть присутствующих.

А потом настало время собираться в столицу…

***

— Заседание Малого Совета объявляется открытым! — произнес низким голосом граф Виктор Павлович Литта, напомнив мне официозы советских времён.

С какого-то рожна я пару месяцев назад подумал, что некоторые формальные фразы той эпохи очень подходят для такого мероприятия высшего государственного уровня, и теперь навязанное собою же сравнение преследовало почти неотступно.

— Главный вопрос для обсуждения — отправка резервных полков на помощь королю Августу Девятому, воюющему с германцами… — продолжил новый военный министр. — Пока известно, что, несмотря на многие выигранные баталии, до окончательной победы ещё далеко. И, чтобы приблизить желаемое, я предлагаю согласиться с предложением короля Поляндии усилить находящуюся под его командованием армию…

Я открыто кривился, слушая пятиминутную речь Виктора Павловича. Вот умный же он человек…, а как стал министром, так все свои убеждения забыл и следует в фарватере прежних решений. А ведь с ним обсуждал эту ненужную для России войну, и граф соглашался со многими моими тезисами. Получается, что зря я капал на мозги маманьке, доказывая, что предыдущий министр — малокомпетентная личность. Всё зря… Ладно, у меня есть козырь в рукаве, который будет вскоре продемонстрирован.

— Когда в октябре принимали бюджет на следующий год, то Министерство финансов о подобной инициативе в известность никто не ставил, — князь Яблоновский неодобрительно обвёл взглядом фигуру предыдущего оратора. — Даже если уважаемый военный министр решит отправить всего десяток полков, то денег на сие взять неоткуда.

— В казне имеется резервный фонд, — не вставая с места, заметил граф Литта. — Думаю, что поддержка государственного престижа является весомой причиной для заимствования денег. В конце концов, именно возможностью неожиданных финансовых расходов объяснялась необходимость заморозки части имперских доходов.

— Когда в позапрошлом году Его Императорское Высочие выступил с инициативой… заморозить часть доходов, — министр финансов процитировал последнюю фразу, — то подразумевалось, что деньги будут тратиться на чрезвычайные обстоятельства, такие как: предотвращение неурожая, эпидемий и других бедствий, о которые невозможно предвидеть заранее. Отправка же полков к нашей западной границе и создание на местах их прежней дислокации новых — это не бедствие. Если военное ведомство что-то решило неожиданно, то пусть финансирует свои задумки из собственного бюджета. Через полгода, к примеру, может быть решено об отправке еще несколько тысяч воинов… Нам опять созывать Малый Совет и снова залезать в резервный фонд?

Присутствующие стали негромко переговариваться, а министр финансов продолжил:

— Войны, как правило, затеваются для получения аннексий и контрибуций. Наши полки воюют не первый месяц, а лёгкая победа, в которой нас уверял прежний военный министр, не первый раз откладывается. Кроме огромных расходов и незначительного количества трофеев, скандальное использование которых стало причиной известного всем уголовного дела, наша империя ничего не получила.

— Не всё следует мерить деньгами, — поднялся министр международных дел. — Как правильно заметил граф Виктор Павлович, речь о государственном престиже. Если война, которая идёт же полтора года, будет проиграна или сведена к белому миру, то ущерб окажется более, чем разрушительным. Наши соседи начнут в открытую говорить, что Российская империя слаба, раз не смогла победить парочку фюрстов, и никто не вспомнит, что мы лишь помогаем королю Августу Девятому.

Я не удержался и фыркнул. Получилось немного грубо, но все поняли, чем была вызвана данная реакция. Я неоднократно напоминал, что военная помощь — это некоторое содействие союзникам, а не взятие на себя основной тяжести в предстоящих боевых действиях. Но как два года назад меня не хотели слушать, так и сейчас мало кто соглашается. Только министр финансов из-за профессиональной привычки на всём экономить стал моим союзником. А когда всё затевалось, он, как и многие другие, грезил будущими трофеями и дивидентами…

Как бы то ни было, решение отправить полторы дюжины полков всё-таки приняли. Не единодушно, но большинством голосов. Военный министр просил два десятка полков, но эту хотелку удалось всё же секвестрировать, хоть и не намного. Да и не потому, что я, как мог, противился, а поскольку два оставленных полка размещаются невдалеке от столицы, и члены Малого Совета не пожелали пренебрегать своей безопасностью, гарантированной присутствием большого количества солдат. Иначе бы и тех послали.

Хотя последний крупный бунт отшумел в столичном регионе ещё до рождения моего тела, память о нём пока не поросла травой забвения. Хоть правление Прокопия Второго принято считать если не благоденствующим, то довольно спокойным, низшее сословие всегда чем-то недовольно. Например, заботой правящего класса об увеличении золотого запаса государства путём поднятия налогов. Мой отец-мператор, наслушавшись рассказов своей супруги о западных королях-затейниках, вводящих налоги на количество окон в домах, выходящих на улицу, и о штрафах на тени, отбрасываемыми людьми на административные здания, решил тоже присоединиться к просвещенным самодурам.

Суть нового налога оказалась незамысловатой: если монета по какой-либо причине падала на землю императорским вензелем или портретом вниз, то она подлежала изъятию в казну, а уронивший обкладывался штрафом или подлежал битью батогами, что считалось более лёгким наказанием, чем битьё кнутом. Свидетели сего проступка тоже наказывались, если решали умолчать о происшествии. Много ли человек ежедневно роняют монеты? Вряд ли. Но данный указ произвёл эффект соломинки, переломившей хребет верблюду. Люди и ранее жили не так чтобы хорошо, а теперь были вынуждены доносить, дабы самим не оказаться битыми.

Ожидаемо начались взаимные обиды, свары, драки стенка на стенку. Затем недовольство вылилось на чиновников, а далее понеслось-поехало. Все уже и позабыли причину беспорядков, когда заполыхали государственные здания. На усмирение бунта бросили полки, благо их везде достаточно. После этого события Прокопий Второй зарёкся вводить новые налоги, а через несколько лет и помер. Маменька тоже проявила благоразумие, памятуя, что сама оказалась невольной побуждающей первопричиной бестолкового новшества…

После решения основного вопроса, стали обсуждать второстепенные. Я давно уже приобрёл полезную привычку выносить на Малый Совет хотя бы одну идею. Сегодня решил объяснить присутствующим пользу от установки на главных дорогах знаков типа километровых столбов.

— Простите, Ваше Высочие, но зачем сие нам? — нервно спросил министр сельского хозяйства, логично предположив, что траты на данную прихоть придётся оплачивать из бюджета именно его министерства.

— Для полноты знаний об Империи, Конон Ликургович, — начал объяснять я. — Вот каково, к примеру, точное расстояние между столицей и Тулой, к примеру, если добираться по главному торговому тракту?

— Зачем нам знать расстояние, если телега от этого быстрее не доедет? — искренне удивился министр. — В распутицу придётся ехать одно количество дней, а в сухую погоду — другое. Так же многое зависит от нагруженности телеги и прочих неочевидных на первый взгляд вещей.

— Вот мы сейчас обсуждали отправку к западной границе почти двух десятков полков. Все они квартируются в разных местах. Идти им до общего места сбора придётся по различным дорогам, и никто не может точно подсчитать, когда все соберутся, — начал на наглядном примере объяснять я. — А в военном деле опоздание на один день может привести к катастрофическим последствиям…

— Так, значит, это нужно военным? Тогда я совершенно не против, — почти радостно заявил министр сельского хозяйства, поглядывая на напрягшегося графа Литта.

— Это нужно всем, — как можно убедительнее произнёс я. — Одним нужно для подсчёта времени, которое понадобится торговым караванам добираться из одного города в другой, а другим — для знания времени сбора воинских частей. Каждое министерство может иметь определённую пользу.

— Так как тогда мы сможем определить, какую долю каждое министерство будет перечислять на это нововведение? — продолжал не униматься Конон Ликургович.

— Сие не просто, — произнёс я. — Посему вижу нужду в новом ведомстве, которое будет занято не только установкой упомянутых дорожных столбов, но и в ремонте дорог. Мы знаем, что таким ремонтом должны заниматься соответствующие губернские службы. Но губернаторы на этом экономят, а всем приходится от этого мучиться. Теперь же имперская дорожная служба будет отвечать за надлежащее состояние основных дорог.

— Правильно ли мы понимаем, что работа этой… дорожной службы… получит финансирование из государственного бюджета? — спросил повеселевший военный министр.

— Частично, да, — кивнул я.

— Частично?

— Представляется разумным брать плату за передвижение по трактам. Конечно, если какой-нибудь человек на обычной телеге поедет по такой дороге, то нет необходимости требовать с него монету. А вот с купцов или промышленников таковая плата взиматься должна.

— И как это будет осуществлено? Возводить заставы на дорогах?

— Заставы — это довольно хлопотно. Потребуется много людей, да и мзду они могут себе оставлять, — покачал головой я. — Думаю, что производить такой дорожный сбор надо централизовано.

Присутствующие несколько напряглись, услышав новое слово.

— Нет смысла гоняться за каждой телегой, перевозящей грузы, — продолжил я объяснять. — Всем более или менее известно, по каким дорогам, что именно и сколько перевозят те или иные ремесленники, мануфактурщики, купцы. Вот они и будут платить упомянутые сборы. Ну, а чтобы не допускать ненужных отговорок, предлагаю, к примеру, всех торговцев разделить на три разряда, согласно величине годового оборота. За это причисление они будут ежегодно платить определённую сумму, часть которой пойдёт на ремонт дорог.

— Никто не захочет добровольно отдавать за причисление к какому-то разряду деньги, — сомнительно показал головой министр финансов князь Яблоновский. — Многие купцы за медяк удавятся.

— Если просто так, то да, не согласятся, — моя улыбка вызвала недоумение у присутствующих. — Но причисленным к одному из упомянутых разрядов, будет выдаваться соответсвующая нагрудная медаль. Купцы и мануфактурщики, получив подобный знак, наверняка начнут постоянно носить его, дабы покрасоваться как перед людьми, так и перед менее богатыми конкурентами.

— Медаль? — задумался министр финансов. — Маловато будет.

— Поскольку основные мануфактурщики и купцы империи проживают в столичной губернии, — мысли в моей голове залетали стрижами, — думаю полезно согласовать квоты на участие в официальных мероприятиях.

— Квоты? — министры снова стали переглядываться.

— Все же хотят занять лучшие места на празднествах, балах и прочих увеселениях. Вот через полгода осенний бал, куда правдами и неправдами устремится купечество. Почему бы не определить на каждый разряд какое-то количество пригласительных билетов? Понятно, что те, кого отнесут к первому разряду, получат больший шанс попасть на бал, поскольку их численно меньше. Вот и мотивация не занижать уровень дохода.

— Человеческое тщеславие безмерно, — дала голос императрица. — Надлежит тщательно обдумать сии предложения наследного принца и принять их. Таким образом, мы еще и будем знать, кто насколько богатеет в Империи. А чтобы торговые людишки не думали скрывать свои доходы, следует обнаруженных скромняг штрафовать. В особо тяжких случаях наказание может быть более суровым, вплоть до запрета заниматься ремеслом и конфискацией имущества в пользу государства. Конечно, вначале надо хорошенько всё обдумать.

Слова императрицы грозным эхом разносились по помещению. Даже я не ожидал, что маманька так однозначно согласится с моим предложением. Хотя, это и неудивительно, поскольку траты на войну съедают довольно ощутимую часть бюджета Империи.

Не только министры удивились этой реакцией монарха, но и я сам, поскольку не советовался с Еленой Седьмой ни по одному из озвученных только что пунктов, поскольку виделся с ней после прибытия не так уж и часто. К тому же моё второе предложение — о купеческих разрядах — и вовсе было импровизацией.

— Уважаемый Конон Лиркургович, — я обратился к министру сельского хозяйства. — Помнится, за государственный счёт пару лет назад были закуплены в западных государствах семена различных культур…

— Было такое, — почти промямлил князь Дулов, не ожидавший такого поворота в обсуждении. — Некоторое количество закупили в Южной Европе.

— Могу я надеяться, что через две недели, к следующему заседанию Малого Совета, вы отчитаетесь по сему вопросу?

— Через две недели? Но…

— Какие-то затруднения? — подняв бровь, спросил я.

— Нет-нет, Ваше Высочие! Все цифры будут представлены… — поспешил заверить министр.

— Не сомневаюсь, Конон Лиркургович, — улыбнулся я как можно.

Малый совет, обсудив ещё четыре вопроса, к коим у меня не было особого интереса, закончил заседание.