Попаданец на максималках 1

Глава 37

На просторном дворе лежали тела. Я, не разобрав в темноте, судорожно сглотнул. Неужели посыльный напутал с цифрами потерь? Нет, это лежат не мои. Хотя... в отдалении, лежит один. Вот он точно мой. Ну как же так, Пуговкин?!

Старший сержант стоял рядом и тяжело сопел носом.

— Кто?

— Капрал Меркушев, господин лейб-гвардии капитан. Уже когда всех успокоили, он пошёл проверять трупы. Один, как оказалось, был жив. Притворялся мёртвым...

— Сколько раненых?

— Восемь. Мы уже почти всех охранников успели разоружить, но двое прятались в сарае и из самопалов успели пальнуть. В это время кухонные рабочие, на которых поначалу не обратили особого внимания, схватились за ножи и тесаки. Вот пришлось и с ними драться.

— Где Лин?

— Отдыхает и скоро поедет других лечить.

— А Беспалов?

— С ним дохтур дольше всех возился. Наши, когда узнали, что капрала убили, не удержались и хорошенько так купца отмутузили. Еле оттащил я их, а то забили бы сапогами.

Ну что тут скажешь?.. Нервы.

— Потом накажешь, но не сильно. Веди к Беспалову.

На третьем этаже я увидел охающего купца. Да, неплохо так лейб-гвардейцы приложили его. От души. Я присел рядом.

— Ну, рассказывай.

— Ничего я говорить не буду. Хоть режьте меня, — зло ответил мужчина.

Неожиданно купец приготовился смачно плюнуть, но не успел, так как Пуговкин оказался быстрее и вмазал сапогом по рёбрам. Беспалов завыл и начал материться.

— Засунь ему кляп!

Старший сержант быстро выполнил приказ.

— Послушай, — начал я. — Признания мне особо не нужны. Твой подельник уже написал листов десять как ты его заставлял гнусности делать.

Мужчина замычал, но я не обращал внимания.

— Не знаю, что там правда, а что вымысел, но это и не важно. Есть признание, а вдаваться в подробности никто не будет. Если же ты думаешь, что тебя отвезут к судье Фокину, то ошибаешься. Министр внутренних дел уже завтра твоего несостоявшегося свата арестует, и он тоже тебя сдаст, ибо привык вкусно есть и сладко спать.

Очередное мычание прервало мой монолог.

— Вот его судить будут, в назидание другим. А как ты помер, об этом никто не узнает, — я задумался, и одна мысль пришла мне в голову. — Впрочем, нет. Узнают...

По тому, как Беспалов напрягся, я понял, что он внимательно слушает.

— Я сам объявлю, что ты решил спрятаться в нужнике, но застрял в дыре и задохнулся испарениями. Об этом будет говорить весь Муром не меньше года.

Наступила тишина.

— Где его сын? — обратился я к Пуговкину.

— Связанный лежит, господин лейб-гвардии капитан. Притащить?

— Пусть лежит, пока что. Я пока не решил, как он умрёт. Надо будет придумать что-нибудь интересное.

Мычал Беспалов долго.

— Ты что-то хочешь мне сказать? — лениво спросил я. — Опять плеваться будешь? — спросил после утвердительных кивков.

Купец мотал головой так, что сомнений не оставалось.

— Я всё расскажу, только сына не трогайте! — отдышавшись, произнёс мужчина. — Он ничего не знал.

— И что ты мне расскажешь такого, чего ещё не успел написать Маслов?

— Не только судья Фокин прикрывал нас, но и другие люди в столице.

Я равнодушно молчал. Пусть говорит, если есть что сказать. Показывать интерес сейчас будет неправильно.

— Я покажу места, где зарыл деньги.

Снова молчание.

— Я сделаю всё, что прикажете Ваше Высочие! — взмолился Беспалов.

— Недорого же ты оценил жизнь своего сына, — пробормотал я.

— Больше у меня ничего нет.

— Ну полежи пока, подумай, — равнодушно ответил я. — А я пока пройдусь, посмотрю, как ты жил на чужие деньги.

Дом оказался хорош. Множество комнат, две половины — мужская и женская. Да, здесь жила семья купца, имевшего деньги, которые можно потратить на неплохой интерьер. Не удивлюсь, если многие дворяне обитают в более скромных жилищах. Вот его я точно себе оставлю. Кстати, надо чтобы купцы мне дарственные заодно написали. Формальность, конечно, но хуже не будет.

— Ключник или управляющий жив?

— Жив, господин лейб-гвардии капитан.

— Тащи сюда.

Через пару минут передо мной оказался мужчина лет пятидесяти.

— Как звать-то?

— Николаем, Ваше вашество.

— Ну, показывай, Николай, что тут и как. Только без глупостей. А то в нужнике утонешь, как и твой бывший хозяин.

— А он утоп? — с дрожью в голосе спросил ключник.

— Нет пока что. Но к утру может такое случиться.

Николай с готовностью начал показывать мне комнаты и чуланы, и чем дольше я тут ходил, тем больше мне нравился этот дом. Может, ну его, тот недострой возле столицы?

— А этот коридор куда ведёт?

— Там... — мужчина запнулся. — Там девки живут, которых хозяин пользует.

— О-о-о! Беспалов, оказывается, шалун был, — усмехнулся я. — Твои там не проказничали? — спросил уже у Пуговкина.

Девок было пятеро. Сидели в углу и дрожали. Ну и правильно делали, конечно.

— Откуда они? — спрашиваю у ключника.

— Да кто откуда. Хозяин... простите, бывший хозяин если видал где красивую, то посылал своих людей, и те её сюда тащили. Ну а когда надоедала, то своим холопам отдавал.

— Тебе он тоже такие подарки делал?

— Делал, Ваше вашество, — кивнул Николай. — Разве можно отказать хозяину? Кто норов ему свой показывал, тот долго не жил. Да и тяжело мужику без бабы, а жениться запрещено.

— Вот, что девицы, — обратился я к молчавшим женщинам. — Есть такие, кто купца Беспалова любит и жить без него не может? Нет? Хорошо. Так вот, прежняя ваша жизнь закончилась, а вот что далее с вами делать, я пока не знаю. Посидите здесь ещё денёк, а потом посмотрим. Сейчас много дел и не до вас.

Экскурсия по дому продолжалась. Я осматривал кладовые, и разные подсобки. Сходил, конечно же, и на конюшню. По окончании вернулся к купцу.

— Надумал что? Хорошо. Вот тебе бумаги, перья, чернила. Пиши всё, что знаешь. Чем больше напишешь, тем тебе легче будет. А то и вообще легко.

Беспалов опять начал ныть, но я его уже не слушал.

— Охраняй, старший сержант, его пуще зеницы ока своего. Пусть хоть десять человек его охраняют, но одного даже в нужнике не оставлять!

Теперь можно и перекусить. На кухне полный разгром. Нашёл какие-то пироги. Вроде свежие. Схомячил. Надо гвардейцев кормить, а кто этим займётся? Вряд ли кто из кухонных работников остался, поскольку почти все слуги за купца жизнь решили положить. Туда им и дорога. И что это значит? Надо из своих кашеваров ставить. Война войной, а обед — по расписанию. Так и сказал своим подчинённым: «Выбирайте желающих из своих, и пусть они займутся готовкой».

Теперь надо с девицами разобраться. Хотя, конечно, собственно девиц среди них никого нет. Снова поднялся в гарем. Гляжу. Вроде бы немного женщины оклемались. Это хорошо.

— Вот что, гражданки, — говорю. — Беспалов низложен и скоро направится на поля вечной охоты. Что делать с вами, я ума не приложу и думаю всех отпустить. Так что собирайте свои вещички, если они есть, и валите на все четыре стороны. Каждой будет выдано по двадцать рублёв, ну а далее уж как вас боги надоумят...

— Ну что, — спрашиваю бывшего купца, — написал?

Беру листы, читаю. Ну да, вроде бы написал всё, что знает. Даже пару мест указал, где зарыл монеты.

— Хорошо. Теперь пиши дарственную в которой упомянешь дом, лавки, склады, корабли и прочее, на столичный торговый дом «Доверие», где управляющим служит Ерофей Дмитриевич Бессонов.

Вот странное существо — человек. Вроде бы пару часов назад был готов меня исплевать с ног до головы, а теперь покорно отдаёт всё непосильно нажитое и отнятое у других. Ладно, нечего думать о всякой ерунде...

— Ну а теперь ведите его в его же тюрьму и заприте хорошенько, — говорю лейб-гвардейцам. — А потом решу что с ним делать.

Беспалов вдруг решил посопротивляться, но куда ему справиться с моими солдатами. Увели.

— Ну что, Пуговкин. Оставляй здесь взвод, а остальные поедут со мной. Посмотрим, что у купца в городе и в порту имеется.

Долго я не стал на это всё время тратить. Приехал, показал дарственную. Приказал показать имущество. Тем работникам, кто решил заартачиться, мои солдаты дали в зубы, и я их тут же уволил без выходного пособия и двухнедельной отработки. Благо, слишком борзых оказалось не очень много. Всё-таки при виде сорока лейб-гвардейцев кулаками не помашешь. Все учётные книги были забраны, а приказчики успокоены, что работать они будут и далее, а через неделю приедет новый управляющий, и все дела будут решать через него.

После пришлось ехать к Маслову и повторять всё заново. Устал под вечер как собака. Еле дотащился до кровати и завалился на неё как был, в одежде. Вероятно, это был самый неспокойный день за последние два года.

***

— Вот, Геласий Евсеевич, вкратце то, чем были заняты мои дни в Муроме, — закончил я рассказ министру внутренних дел. — Вот бумаги с признаниями тех купцов. Сами видите, что дел наворотили они много. Судью я арестовал и поместил в городскую тюрьму. Так что можете с ним делать, что хотите.

— Купчишек выдадите мне, Ваше Высочие?

— Нет. Зачем они вам? Их признаний вполне достаточно, а личного присутствия не требуется. В крайнем случае, особо непонятливых подозреваемых в сообщничестве посылайте ко мне. Я им устрою встречу с бывшими купцами на очень долгое время в камере.

— Я понял вас, принц.

— Ну раз поняли, то приступайте, а я пойду...

Пошёл я, вернее, поехал, к столичной тюрьме. День был смурной, и куда-либо тащиться не хотелось, но пришлось взять себя в руки. Тюрьма — такое место, что случиться с заключённым может всякое и не вовремя.

Доехал. Завалился к начальнику и показываю ему бумаги от Беспалова и Маслова с отказом от всех претензий к Ипполиту Голованову. Тот даже не удивился и разрешил забрать бывшего купца.

Я, зябко поёживаясь, с нетерпением смотрел, как тюремный надзиратель вытаскивает ключ, открывает решётку и спускает в яму лестницу. Через минуту оттуда вылезает Голованов. Хмм... Мне показалось, или он выглядит куда хуже, чем при нашей последней встрече?

— Ваше вашество! — бросается мужчина в ноги. — Вы вспомнили обо мне?

— Вспомнил, — киваю в ответ. — Я предлагаю тебе свободу. Взамен тебе следует работать на меня, с большей ответственностью, чем если бы ты это делал для собственного прибытка.

— Клянусь перед богами, я согласен! — опять кидается в ноги бывший должник. — Вы не пожалеете.

— Хватит в грязь падать, ты мне всю карету внутри запачкаешь.

— Карету?

— Хм... Пожалуй, в карету я тебя не пущу. Сейчас перекусишь по-быстрому, потом сходишь в баню. Вот тебе деньги на всё это. Перед баней купи себе одёжку неброскую. Особенно не выбирай, поскольку будет ещё у тебя время приодеться. И после помывки идёшь вот по этому адресу. Там тебя будет ждать мой управляющий, который скажет, что потом следует делать. Ферштейн?..

Осталось съездить к Ерофею Бессонову, рассказать о новых приобретениях и о своё видении основных направлений в торговле. Дал указание насчёт Голованова, что ему следует как можно быстрее найти свою семью и перевести её в Муром, чтобы поселиться в бывшем доме Маслова. Ну а затем начать знакомство с лавками, складами, кораблями и работниками, дабы привести всё в надлежащее состояние и готовить бизнес-план на следующий год. Самое главное для меня — найти связи с купцами из кавказского предгорья и начать переговоры о покупке кабардинских коней.

Всё! Теперь обратно во дворец и отсыпаться. И никаких приключений в ближайшую неделю...

Ага! Размечтался! Три раза «Ха!»

Пришёл лакей с известием, что срочно вызывает императрица. Ну что ей надо? Я спать хочу! Пришлось тащить своё бренное тело, а оно не слушается. Захожу. Елена Седьмая вся пунцовая как рак. Неужели она так хорошо в баньке напарилась, что до сих пор отойти не может?

— Вызывали, Ваше Императорское Величие?

— Садитесь, принц, — указывает веером на кресло. — Рассказывайте, как съездили в Муром, что там такого интересного, что даже всю свою роту туда же потащили? Неужели столичные бордели вашим солдатикам приелись и они захотели чего-то новенького?

Да что с ней такого? Какая муха укусила? И куда смотрит дикий варвар?

— Отбыли мы по делам, маман. Надо было решить некоторые разногласия между местными купцами, и, заодно, навести порядок в тамошней судебной системе.

— И для этого понадобилось наследному принцу лично отправляться в провинциальный городок. Вы там приступом банки брали?

Смешно, да смешно. Шутить изволите?

— Нет, маман, банки я не грабил, но кое с кем моим солдатам повоевать пришлось. Я, конечно же, памятуя о ваших нервах, был далеко от той схватки и прибыл лишь тогда, когда всё закончилось. Так что я наводил лишь порядок, занимался допросом пленных и принимал аннексии, и контрибуции.

— Аннексии и контрибуции? — краска с лица императрицы мигом сошла.

— Да, я стал владельцем пары загородных домов, лавок, складов и прочих купеческих радостей в виде кораблей.

Елена Седьмая смотрела так, будто я ей вместо конфетки дал пустой фантик.

— Вы решили перед самой коронацией заделаться торговцем, сын наш? Не кажется ли вам, что будущему императору невместно заниматься такими делами?

— Это случилось помимо моей воли, Ваше Величие. Не виноват я, всё само пришло!

— И насколько вы разбогатели, принц? — не удержалась императрица от чисто женского вопроса. — Может, вы уже готовы прикупить какое-нибудь иностранное герцогство?

— Конкретную сумму я назвать затрудняюсь, маман, но денег достаточно, чтобы одеть-обуть ещё одну лейб-гвардейскую роту и содержать её несколько лет.

— Ладно. А почему вы вместо того, чтобы прийти к нам после долгого отсутствия, о чём-то болтали с князем Духовским, а потом вообще из дворца уехали?

— С министром внутренних дел я обсуждал арест одного судейского, который своими действиями подрывал веру подданных в порядок и справедливость. Что же касается моего отъезда, то это было необходимо, поскольку вопрос касался жизни и смерти ни в чём не повинного семейства.

— У вас на всё найдётся ответ, сын наш, — с некоторой обидой произнесла императрица.

— Могу я покинуть вас, маман, чтобы отправиться в свои покои? За последние дни я так устал, что просплю, наверное, не менее двух суток кряду.

— К сожалению, нет. Скажите, принц, что вы думаете о дочери барона Александра Дивеева?

— Об Анастасии?

— Значит, вы её всё-таки знаете? — кивнула своим мыслям Елена Седьмая.

— Ну да, встречался пару раз, — не стал отпираться я. — Первый раз был ещё в начале года, а второй — во время дня летнего солнцестояния.

— И что же вы о ней можете нам рассказать?

— Ну-у-у... — протянул я. — Симпатичная девушка. Неглупа.

— И всё? — подняла бровь матушка. — Быть симпатичной и неглупой достаточно, чтобы наследный принц пригласил во дворец и устроил экскурсию по всем его закоулкам?

— Вы так говорите, Ваше Величие, будто в этом есть что-то плохое. Да, симпатичных и неглупых я вижу не так чтобы часто, поэтому иногда уделяю им особое внимание.

Наступила пауза, которую мне не хотелось прерывать, а вот императрица даже встала и подошла к окну. Молчание затянулось.

— Скажите, сын наш, — наконец-то произнесла Елена Седьмая. — Чаго вы хотите от жизни?

— От жизни? — удивился я. — Я хочу, чтобы она как можно дольше не кончалась. Маман, скажите же, в чём дело?! Я так устал, что прямо сейчас могу запросто упасть и заснуть на полу.

— Хорошо, идите! Мы не будем вас задерживать.

И это всё?! Стоило меня вызывать, дабы расспрашивать о том, почему я сразу не побежал к ней, а занялся своими делами? И зачем все эти странные расспросы об Анастасии? У матушки климакс начался, и теперь она будет постоянно тревожиться и находиться в депрессии? Вроде бы рано.

Я подёрнул плечами, развернулся и пошёл к двери. Лакей, который должен был открыть мне дверь, отсутствовал, и я уже потянул руку, как голос императрицы буквально пригвоздил меня:

— А когда выспитесь, сын наш, подумайте над теми причинами, которые могли побудить барона Александра Дивеева выпрашивать аудиенцию, а потом рассказывать, что его дочь Анастасия находится на четвёртом месяце беременности.