Попаданец на максималках 1

Глава 32

— Ваше Высочие! Вот так неожиданность!

Барон Николай Романович Эльмпт, седой тощий старичок, был изрядно удивлён неожиданной остановкой возле своей усадьбы наследного принца, которого сопровождал отряд гвардейцев.

Я не придумал никакой достойной причины наведаться к барону, и повторил сцену из кинофильма «Формула любви» со сломавшейся каретой. Ну а граф Денис Гендиков сопровождающий меня, так как проживал поблизости, лишь подтвердил мою личность. Забавно.

— Я и сам не ожидал, барон, что это изделие столичных каретников окажется настолько хлипким, — развёл я картинно руками.

— Мой кузнец всё быстро починит, — постарался успокоить меня Николай Романович. — Проходите в дом, Ваше Высочие... Хотя мы никого и не принимаем в последнее время...

Усадьба, расположенная на берегу небольшой реки, оказалось небольшой, в один этаж, что соответствовало помещичьим домам небогатых землевладельцев, не имеющих средств как для строительства величественных домов, так и для приёмов многочисленных соседей. Внутри тоже было довольно скромно: скрипящие в некоторых местах паркетные полы, потёртые углы стен, плохо смазанные дверные петли. Слуг не более полудюжины. Управляющий, как я понял, отсутствовал, да и для контроля крестьян, проживающих в двух деревнях и нескольких хуторах, он, вроде бы, и не особо требовался.

Старый барон был не на шутку встревожен моим визитом, но я его успокоил, сказав, что только из-за стола, и не надо суетиться, дабы пытаться накормить. Но всё равно этот обрусевший немец приказал достать пару бутылок вина, дабы угостить меня. Семья Гендиковых отбыла почти сразу, так что бюджет Николая Романовича не слишком пострадал. Ну а я сделал ещё одну зарубку на память, что соседи к Эльмптам не расположены дружески.

— Нас так редко посещают, — барон словно прочитал мои мысли. — Не в обиду всем будет сказано, Ваше Высочие, но многие просто побаиваются меня, поскольку мой отец вызывал на дуэли многих из их предков.

— Да, мне рассказывали эту историю, Николай Романович, — кивнул я. — Вроде бы кто-то специально распускал слухи, принижающие ваш род.

— Мой род известен почти тысячу лет, — гордо приосанился Эльмпт. — Но постоянные войны на нашей исторической родине принесли только разорения.

— А как вы получили эту землю? — спросил я осторожно.

— Мои предки владели несколькими баронствами. Когда-то эти лены были поделены между детьми моего предка и моему какому-то там прадеду, младшему сыну, досталось самое восточное баронство. Прошло лет сто. Земли сюзерена завоевал король Август Седьмой, и родовой лен стал относиться к Поляндии. Известно, что германцев жители того государства всегда не любили, и мой благоразумный предок решил перебраться в Российскую империю. Он поступил на службу и смог каким-то образом обменять своё баронство на это.

— Обменять баронство? — поднял я бровь. — Удивительно!

— Да, — грустно улыбнулся старик. — Вот и сосед, в это не поверили, и подумали что мы — нувориши, путём подкупа добывшие себе титул.

Эльмпт встал, заковылял в соседнюю комнату и принёс папку, в которой действительно находился императорский указ, подтверждающий его рассказ.

— Я слышал, что у вас был сын, Николай Романович.

— Что значит был? Он сейчас находится с соседней деревне и обсуждает с арендаторами посевную. Эти лентяи настолько обленились, что приходится чуть ли не заставлять их работать для их же блага.

— Он женат?

— Нет, к сожалению. Мы, Эльмпты, слишком дорожим древностью своего рода, чтобы брать в жёны кого попало, — старик тяжело вздохнул. — Но в последние годы дела идут плохо... Так что...

Внезапно входная дверь открылась, и на пороге появился мужчина лет сорока, одетый с претензией к достатку.

— Вот мой Филипп приехал! — обрадовался барон. — А у нас гость.

— Мне слуга доложил, — безрадостно ответил мужчина.

После взаимных приветствий, сын барона присоединился к нашему разговору, в котором я упомянул будущую войну.

— Мало того, что сами фюрсты воюют между собой, так ещё клятые ляхи спят и видят, как откусывают германские земли, — со злостью произнёс Филипп.

— Я тоже считаю, что король Август Девятый полез туда, куда не следовало. Мне хотелось привлечь в Империю безземельных германцев, дабы они заселяли наши южные территории, но боюсь, теперь мало кто сюда приедет.

— Вы не одобряете ляхов, принц? — удивился младший Эльмпт.

— Не одобряю, — кивнул я. — Будь я сейчас императором, эта война не началась бы.

— За это надо выпить!

Мы довольно скоро опустошили две бутылки, и на стол была поставлена ещё парочка.

— Надо будет мне отправиться с войском и, если боги будут благосклонны, я добуду славу и денег на той войне, — вдруг проговорил уже пьяный Филипп.

— Тебе следует вначале жениться сын, — ответил барон.

— Вот вернусь с деньгами и женюсь. Куда мне приводить супругу? В этот сарай?

— Давай обсудим всё потом, — повысил голос Николай Романович. — Негоже нашему гостю слушать подобные речи.

Филипп кивнул, налил себе ещё вина и вышел на улицу.

— Извините, Ваше Высочие, моего сына. Как ни прискорбно, но он прав, поскольку кроме титула ничего не может предложить своей избраннице. Вот только я опасаюсь, что если он отправится на войну, то я могу остаться один... без сына, без внуков.

Если мне и хотелось до этого рассказать об Фёкле, то сейчас это казалось неправильным. Было хорошо видно, что ни барон, ни его сын не признают дочь от кухарки.

— Может, он привезёт с собой какую-нибудь молодую дворянку, — решил ободрить я старика. — Война всегда приносит разорение и несчастья, так что спасти из беды дочь какого-нибудь германского землевладельца может оказаться вполне возможным.

— Вы думаете, принц?

— Почему бы и нет! Ваш сын в самом расцвете сил и хорош собой, раз женщины на него не только засматриваются.

— Откуда это известно? — барон с неудовлетворением посмотрел на меня.

— Во дворце имеется одна особа, которая более десяти лет назад была им очарована.

— Это проблемы моего сына, Ваше Высочие! — с вызовом ответил Эльмпт.

И я понял, что теперь точно нет смысла продолжать эту щекотливую тему.

***

Призыву в Империи подлежит один простолюдин из пятидесяти в возрасте от восемнадцати до тридцати лет. Что касается дворянских детей, то на службу отправляется первенец. Все служат двадцать пять лет. Вроде бы простая система, и изменять её, — лишь портить, но в данном случае я решил пренебречь этим правилом, поскольку более сложная, по моему мнению, должна принести очевидную пользу.

Из среды земледельцев ежегодно по жребию будет призываться один из пятидесяти первенцев в возрасте от восемнадцати до двадцати трёх лет. Срок службы составит те же двадцать пять лет, но может быть снижен до двадцати за беспорочную службу, с последующим пятилетним пребыванием в запасе. Среди неслуживших бездетных мужчин в возрасте от двадцати трёх до двадцати восьми по жребию каждый год будет призываться один из ста.

Из семей горожан, мастеровых, промысловиков и других им подобных, призыву подлежат уже двое сыновей. Служить они будут двадцать лет с возможностью уменьшения срока на пять лет за беспорочную службу, плюс пять лет пребывания в запасе. Каждая семья может выставить за сына троих добровольцев. Женатые, имеющие трёх и более детей, не призываются. Те, кто сможет дослужиться до офицерского чина, получают личное дворянство, но общий срок службы увеличивается до двадцати пяти лет.

В дворянских семьях служить в течение двадцати лет должен будет один из первых двух сыновей, но можно выставить за призывника десятерых добровольцев. Если же мундир надевают другие сыновья, то после примерной службы и получения капитанского чина им может быть пожалован баронский надел. Для автоматического получения баронского титула офицеру достаточно быть награждённым двумя боевыми орденами.

Я долго размышлял над этими правилами, желая придумать нечто, делающее службу ещё более желанной. Помнится, что в истории прежнего мира в западных странах дворяне платили огромные деньги за право получить патент гвардейского офицера. Причём, финансовые потоки от кандидатов шли в карманы полковников и генералов, но не в государственный бюджет. Непорядок, конечно. Отныне патенты будут продаваться только через военное ведомство, а отцы-командиры своё и так возьмут.

С этим предложением я выступил на ближайшем Малом совете и поверг всех в тихий ужас.

— Это будет трудно запомнить Ваше Высочие! — голос подал, как ни странно, главный жрец Зевса.

— Совершенно незачем запоминать все пункты, — ответил я. — Призывнику достаточно знать то, что относится к его сословию.

— Почему вы, принц, предлагаете ввести обязательный призыв вообще всех молодых людей? Я не против, но предлагается ещё и дополнительный жребий! — военный министр отошёл от изумления и стал допытываться до причин.

— Жребий среди простолюдинов, висящий над головой дамокловым мечом в течение двенадцати лет, не даёт людям уверенности в завтрашнем дне. Вот, допустим, земледелец женится, заводит хозяйство, рожает пятерых детей, а потом его призывают в армию. Хозяйство сразу нищает, дети становятся неухоженными и прочее. Призыв первенца сразу даёт меньшим братьям уверенность, что они могут планировать свою ближайшую жизнь с точностью до года.

— Но вы же предлагаете призывать по жребию повзрослевших бездетных.

— Вижу от этого только пользу. Это будет побуждать быстрее обзаводиться хозяйством, жениться и рожать детей, а не жить в своё удовольствие. Ежели кто об этом не додумается, то пусть служит. Армия, может, ему мозги вправит.

— Почему же тогда у горожан будут призывать аж двоих сыновей?

— Во-первых, их срок службы уменьшится. Каждый может вернуться к обычной жизни в тридцатипятилетнем возрасте, а не в сорок пять. То есть, мужчиной в полном расцвете сил и с головой на плечах. В виде своеобразной компенсации, что призывают двоих, каждый из них появляется шанс получить личное дворянство. Можно будет выслужиться и, получив награды, обзавестись наследным дворянством. В любом случае престиж военной службы сразу взлетит.

— Мне нравится идея продажи патентов через моё ведомство, — военный министр улыбнулся. — Но тогда командиром может стать не лучший, а самый богатый. Это не очень хорошо в перспективе.

— Никто не заставляет продавать патент дураку, — улыбнулся я. — Составьте соответствующий регламент, обязуйте сдавать экзамены или нечто подобное.

— Я понимаю, что армии от этих нововведений может быть польза, — вступил в разговор министр сельского хозяйства. — Но как быть с баронствами? Все захотят жить как можно ближе к столице.

— Баронства в обязательно порядке будем выделять на окраинах государства, — мой ответ не допускал вариантов. — Это поможет развитию далёких губерний. Одна новоиспечённая дворянская семья вполне сможет прокормиться от нескольких деревень. Понятно, что придётся развивать хозяйство, но к этому я и хочу привлечь землевладельцев. Никому не получится постоянно лежать на диване, подсчитывая монеты, откладываемые в кубышку.

— У нас и так многие землевладельцы еле сводят концы с концами.

— Я недавно видел одного барона, у которого две деревни и три или четыре хутора. Живёт он бедно, — начал рассказывать я. — Но кто в этом виноват? Что мешает вырубить часть леса, построить ещё одну деревню или пару хуторов, завести хороший скот, вспахивать землю плугом и прочее? Только лень, только привычка собирать деньги с арендаторов и не помогать им в разрешении различных бытовых трудностей. Ну а когда земледельцы начинают нищать, то можно плакаться, что государство несправедливо к незначительным дворянам.

— Вы думаете, принц, что предложенные изменения усилят Империю? — спросила императрица.

— Думаю, что да. Каждый будет представлять будущее своих детей. Купцы, вместо того, чтобы носить золотые кольца на своих руках, начнут платить бедным многодетным семьям. Ремесленники же станут больше работать, дабы оставить своих чад в городе. Нищие получат от более богатых деньги, на которые смогут хоть какое-то время кормить своих малолетних детей, пристраивая в армию повзрослевших. Воров и прочих разбойников должно стать меньше, поскольку молодёжь будет служить, а не бедствовать. Безземельные дворяне смогут получить наделы и заняться делом. Да, Империи будет только выгода.

— Пусть заинтересованные министры в течение пяти дней подготовят свои предложения, и через две недели заслушаем законопроект, — сказала Елена Седьмая. — Следующий год будет богат на новые законы, — задумчиво проговорила она. — Вы же, принц, ещё какие-то надумаете?

— Если богам будет угодно, Ваше Величие, то да. Поелику изменения сулят пользу государству, то их необходимо осуществлять, а не откладывать в долгий ящик...

Когда все уже начали расходиться, министр внутренних дел князь Духовской дал мне знак.

— Спешу обрадовать вас, принц, — заговорщицки зашептал он. — Известное нам лицо задержано и теперь ведётся допрос. Пока он молчит, но наши умельцы могут развязать язык любому человеку.

— Прекрасно, Геласий Евсеевич! — улыбнулся я. — Кстати, как насчёт тех дворян, чьи крамольные речи в Муроме вызвали наше внимание?

— Там слишком много людей замешано, — князь уже не улыбался. — Но сыскари работают и вскоре всех арестуют.

— Это тоже хорошо. Надеюсь, никто не забудет, благодаря чьей внимательности эти лица не смогут далее злоумышлять против короны и жителей государства?

Наверняка князь Духовской не ожидал поворота разговора в финансовую сторону, но на его лице это почти не отразилось.

— Вне всякого сомнения, Ваше Высочие! — подтвердил он. — Конечно, на сие потребуется немало времени.

— Когда приступите к оценке имущества, Геласий Евсеевич, не забудьте пригласить меня. Зело хочется посмотреть, чем владели заговорщики, — невинно произнёс я. — Может, я освобожу ваших людей от необходимости что-то продавать.

— Да, принц, — министр учтиво поклонился. — Позвольте удалиться, дела-с.

— Конечно, конечно, князь, — согласился я. — Надеюсь, что о предстоящем аукционе информация начнёт расходиться в ближайшие дни.

— Аукционе, Ваше Высочие? — щека Духовского дёрнулась.

— Хмм... А как планировалось распродавать конфискованное имущество? — деланно удивился я.

— Через известных купцов.

— Нет, Ваша светлость, только через открытый аукцион. Да, это приведёт к определённым расходам и неудобствам, но, в конечном итоге, принесёт большую прибыль, чем можно было бы ожидать от цен, назначенных прижимистыми скупщиками. Кстати, они могут создать аукционный дом, через который министерство и далее будет продавать конфискат. Можете идти, князь. Дела не ждут!

Конечно, я позволил ехидно улыбаться, провожая глазами прямую спину вельможи. Хмм... Интересно, что ему больше не понравилось: что я заговорил о вознаграждении, положенном каждому бдительному жителю Империи, или что хочу своими глазами взглянуть на конфискованные вещи, или что знакомые торговцы не смогут нажиться в ущерб государству? Понятно, что наиболее интересные экземпляры не дойдут до распродажи... Вот только на каком этапе меня позовут: до или после раздербанивания?

Да, надо к поиску ответов на эти вопросы подключать Верёвочкина. Он-то наверняка имеет больше связей в министерстве, чем я. Конечно, прекратить воровство на высшем уровне мне не удастся, но стоит попробовать понизить его до приемлемых значений. А тогда и на низших уровнях красть будут меньше. Что там граф Монте-Кристо говорил, принимая управляющего на работу? Ах, да: «Вы, делая покупки для моего туалета, обкрадываете меня ещё примерно на полторы тысячи франков в год... Я желал бы, чтобы этой суммы вы не превышали». Надо бы и министру намекнуть на нечто подобное.

Вообще-то в каждом государстве спецслужбы должны иметь противовесы и министр внутренних дел всегда должен конфликтовать с тайным советником, и наоборот. Следовательно, надо иметь хорошие отношения и с тем, и с другим. А они — стремиться опережать друг друга в попытках подобострастно смотреть мне в глаза. Глупые мечты? Не знаю, но императору не стоит безоглядно полагаться на своё окружение. Конечно, не надо потакать доносительству, но быть в курсе тайных делишек министров, — святое дело. Доверяй, но проверяй! Нет, не так... Делай вид, что доверяешь, в то время, как проверяешь.

Ладно, посмотрю, получится ли что накопать Верёвочкину и его двум помощникам, а потом уже пойду к графу Дмитрию Кирилловичу Чернышёву, тайному советнику императрицы. Она, конечно, многих разбаловала, но если сумела продержаться до сего дня на престоле, значит, система пока работает. С Чернышёвым же надо серьёзно поговорить о расширении внутренней разведки и создании контрразведки. А что потом? Потом создать контрразведку и подчинить её себе, чтобы и граф особенно не зарывался, думая, что у него лишь князь Духовской в закадычных недоброжелателях ходить будет.