Попаданец на максималках 1

Глава 28

Ляхи прибыли во Владимирград со всей помпезностью, которую можно ожидать лишь от ясновельможных. Долгая череда наездников, подъезжающих к дворцу, сменилась не менее длинным поездом карет на санях. Везде, где только можно, было понавешаны двухцветные ленты. Кирасы на всех поляндских военных блестели так, будто каждый хотел походить на небольшое солнце, а их длинными копьями можно было коснуться луны. Трубачи, едущие в начале и конце процессии, почти беспрестанно дудели в трубы. И я не удивлюсь, если надои в тех местах, через которые ясновельможные проезжают, сильно уменьшаются из-за этой какофонии.

Министру двора заранее было дано указание распечатать путевой дом, предназначенный лишь для дипломатических миссий. И служащие сбились с ног, сметая слои пыли со всего, до чего только можно дотянуться. Три дня все помещения путевого дома протапливались, дабы гордым панам не было зябко.

Я смотрел на всё это расточительство и невольно подсчитывал убытки. Как по мне, так надо было всех заселять в постоялые дворы, дабы поднимать городскую экономику, а не кормить дармоедов за государственный счёт. Вот только кого интересовало моё мнение?

Пока все суетились, я, нахлобучив шапку на лоб, прохаживался между лошадьми и повозками, стараясь подметить что-нибудь для себя и Империи полезное. Посмотреть, если честно, было на что. Лошади у ляхов справные и высокие. Да, они не могли на равных конкурировать по изяществу с аргамаками, но производили впечатление достойных коней для достойных воинов, а их сбруя сочетала надёжность и вычурность. Хмм… Я начинаю задумываться над тем, чтобы послать в Поляндию за кузнецами. Нам, русакам, есть что перенять у своих западных пока что братьев, старательно пытающихся произвести вид закадычных друзей.

Сейчас же первым делом я приложил все усилия, чтобы поляндских лошадей, которых было неожиданно много, распределили следующим образом: тех тягловых, что выпрягли из саней, поставить в конюшню, относящуюся к путевому дому; рысаков же дал указание разместить по конюшням гвардейских казарм. Каждому дворцовому конюху вручил пять рублей, и следующей ночью они тайно займутся селекцией. Возможно, что кто-то покрутит пальцем у виска, указывая на мою озабоченность животноводством… Да и пофиг! Хорошо всё, что идёт пользу Империи и мне.

– Только вы это… кобылам ноги спутывайте перед случкой. А то видел я, как одна так неожиданно дорогущего жеребца в голову лягнула, что он тут же сдох.

– Сделаем, Ваше Вашество! Не сумлевайтесь, – начали заверять конюхи, но по глазам вижу, что меня за чудика считают.

– Если хоть один ляхский конь пострадает, то мои лейб-гвардейцы вас самих будут спутывать и жеребцов подводить. Ферштейн?

Вот теперь по их лицам вижу, что проняло. Ну и замечательно.

Естественно, в первый день прибытия дипломатов никакие официальные мероприятия не намечались. Гостям, конечно же, надо было дать отдохнуть с дороги. Помыться тоже не помешает тем, кто ещё не успел стать настоящим европейцем, и не отвык от еженедельной бани. Таковых, как мне потом донесли, было около трети.

В оставшееся время я старался высмотреть племянницу королька ляхов, но все, кто имел отношение к женскому полу, были закутаны в шубы с пышными воротами. Так что узнать, кто там девушка, а кто старушка, не представлялось возможным. Вот жаль, что я заранее не подумал о том, как можно подсмотреть за помывкой в бане. Ну а что?! Надо постараться узреть не только лицо предлагаемого товара, но и другие места. Кто меня за это осудит?

Кто-то может возмутиться, что я употребил слово товар. Совершенно зря. Все же помнят традиционное обращение свахи к родителям невест: “У вас товар, у нас купец”? Так вот, купец – это я. И этот купец хочет осмотреть всё в подробностях, и, желательно, пощупать. При этом совершенно не важно, что у меня нет желания приобретать предлагаемое. Никто не поинтересовался об этом заранее, так почему я должен идти на поводу? Если один вдруг хочет продать что-то, не стоит плакаться, если покупатель отнекивается.

Мне тоже пришлось пёрышки почистить. Это я о своём парадном бальном костюме. Портной был вздрючен, и ворот размят. Так что костюм сел отлично. Осталось помыться во всех местах и ложиться спать, чтобы утром выглядеть как свежий огурчик. Спал, на удивление, хорошо и проснулся в добром расположении духа. Позавтракал булочками и в очередной раз подумал, чтобы надо завязывать с этими вкусными кондитерскими изделиями. Теперь можно отправиться к императрице, дабы узнать о предстоящем суматошном дне.

Не знаю, как спалось Елене Седьмой, но вид у неё был обычный. Видимо, поняв, что любимый сын совершенно не хочет знаться с панночкой, она не особенно переживала по поводу этой части переговоров. Так что когда я заявился, все фрейлины занимались привычной суматохой, и на меня почти никто не обращал внимания. А я вот заметил среди них новенькую. Неплоха, есть за что подержаться.

– Сын наш, – императрица заметила изучающий взгляд и решила отвлечь меня от несвоевременных, как она думала, размышлений.

– Да, Ваше Императорское Величие! – подобрался я.

– Вы готовы?

– Эм… К чему?

– К приёму, который назначен на три часа дня.

– А н-нада? Там будут взрослые дяденьки и тётеньки, и мне, малому, станет скуш-ш-шно. Может, направите племянницу ляхского королька в мои покои, и там мы придём к коиту… простите, к консенсусу.

– Сын наш! В половину третьего мы ждём вас на этом самом месте. Если опоздаете, то за вами придут.

– Да, маман. Всё будет сделано в лучшем виде.

– Ступайте, мы сейчас будем платье примерять.

Ну что тут скажешь? Моё мнение почему-то никого особо не интересует. Обидно, однако! Отправился я в казарму лейб-гвардейцев. Вдруг, им что-то срочно надо, а спросить стесняются. Нет, всё нормально, занимаются обычными делами и на ясновельможных внимания не обращают. Ну так, если только чуточку зубоскалят по поводу их внешнего вида. Я бы тоже посмеялся, но мне сейчас нельзя на конфликт идти. Честно говоря, ляхов на свежем воздухе слонялось мало. Видимо, холодно им, болезненным, вот и греются в тепле.

Была у меня тайная надежда, что Вероника, племяшка королевская, устав от многодневного сидения в санях, выйдет прогуляться, а тут я весь такой красивый и галантный. Но нет, панночку нигде не было видно. Дизлайк ей ставить не стал, но зарубку сделал. Попинав… э-э-э… сугробы, я вернулся во дворец. Ну а в означенное императрицей время был на месте и с тоской ловил мух, ибо до меня никому опять не было дело. Тяжела ты, шапка Мономахова!

Большая приёмная зала была забита почти наполовину. Елена Седьмая, как и положено императрице, восседала на троне, а я стоял у её правой руки. Далее находились родственнички. Даже нетрадиционная, притащилась, и сейчас с видимым неудовольствием разглядывала гостей. Нахалка! Ну, не нравятся тебе ляхи, так зачем им это показывать?! На них все соседи зуб имеют, на этих петухов клевачих, норовящих на любого напасть.

Паны важно так встали, и кажется, что это мы к ним на поклон притащились. Вот и панночка здесь, – самая спесивая, наверное. Ну, да, почти красавица. Может даже с Никой сравниться, но смотрится неживой статуей, и поэтому никаких добрых чувств не вызывает. Холодная красота и в Африке холодная.

Перестал я разглядывать панночку, и стал прислушиваться к тому, что посол зачитывает. Небось, Кемскую волость просит? Нет, ту свеи наверняка захотят. Поговаривают, что ляхи по простоте своей душевной желают заполучить наших воинов в виде своеобразного экспедиционного корпуса для завоеваний соседних земель. А сами-то сколько выставят? Ну да, ну да, они же маленькие и всё у них маленькое, кроме тщеславия и амбиций. Эта информация, – про экспедиционный корпус, – была непроверенной, но вполне похожей на правду. Конкретности узнаем на Государственном Совете. Сейчас же посол поёт соловьём о том, как здорово, что все мы здесь сегодня собрались.

Хорошо, что эта речь, является формальностью, поскольку важный официальный текст ещё вчера был Елене Седьмой передан для ознакомления. Императрица произнесла в ответ несколько предложений, в которых уверялось о верности союзному договору. Обычные дипломатические словесные игры. Скучно! Теперь я полностью уверился, что надо мамашу оставлять в соправителях. Иначе, я челюсть себе когда-нибудь вывихну от зевоты. Странно, но зачем племянницу своего королька притащили, так и не было сказано. О ней вообще ни слова, будто бы и нет её.

Наконец объявили об окончании торжественного приёма и о предстоящем обеде. Ляхи чуть ли не бегом покинули залу. Теперь всем будет, что обсуждать.

Столы накрыли в малой приёмной зале. Оно и понятно, что такую толпу единовременно только там можно рассадить и накормить.

По древнему обычаю сейчас все расселись по старшинству. Не в смысле возраста, а по занимаемым должностям. Поскольку официально я ни министр и не глава департамента, то оказался в отдалении от императрицы. Ну вот, а говорили-то как красиво, что наследный принц – полноценный член Государственного Совета. Ага… три раза этот самый член.

И надо же было такому случиться, что напротив своего места увидел я панночку. Случайность? Не думаю! Ох, уж эти дипломатические игры. Когда все, кому надо, произнесли высокопарные слова, лакеи начали разносить яства. Почувствовалось оживление, и в воздухе постепенно начал усиливаться шум от разговоров. Я молчал и не очень-то вертел головой. Да и на кого смотреть. Молчала и Вероника, незаметно стреляя в мою сторону глазками.

Я помню эти игры из прошлой жизни, правда, не так уж и хорошо, но правило простое: кто первый проявил явный интерес, тот и проиграл. Так и сидели невозмутимо, будто едем в одном вагоне метро в утренней толчеи. Это не мешало мне наблюдать за поведением панночки, подмечая её манеру поведения. Рядом с ней сидел какой-то пан-таракан и старался невзначай обратить на себя внимание королевской племянницы. Изредка ему это удавалось, и надо было видеть улыбку, которая расплывалась по его гладко выбритой физиономии. Впрочем, я, наверное, несправедлив к этому молодому мужчине, ничего мне плохого не сделавшему. Наоборот, он помогает мне чуть лучше понять свою визави.

Примерно за полчаса получилось составить поверхностное мнение, нашёптывающее, что Вероника или играет девушку себе на уме, или просто смотрит на всех как на г...о. Очень хорошо, тем будет интереснее понаблюдать, как она вскоре будет подавать мне явные заинтересованные знаки. И когда это произойдет? Да завтра на балу. Ведь если её сюда послали очаровать меня, – а иначе зачем вообще она тут? – то ей придётся выйти из образа ледяной красавицы.

И вот тут я, сам того не ожидая, выкинул очередной фортель. Подозвав знаком лакея, я показал ему, что хочу выйти из-за стола. И когда он отодвинул стул, просто удалился из залы. Ха-ха! Интересно, сколько времени некоторые будут надеяться, что вышел я ненадолго?

***

Утром пришёл лакей от императрицы. Меня срочно зовут присутствовать на Государственном Совете! С чего это, вдруг? Расспрашивать слугу нельзя, так что пришлось пойти. Встретили меня многие далеко не дружелюбными взглядами.

– Ваше Императорское Высочие! – недовольно произнесла Елена Седьмая. – Вы забыли про сегодняшний Совет?

– А зачем мне о нём помнить, Ваше Императорское Величие? – деланно удивился я. – На вчерашнем обеде я сидел среди тех, кто не имеет никаких должностей ни при дворе, ни в государстве.

Молчание было мне в ответ. Министры застыли в тех же позах, что и статуи египетских фараонов и смотрели прямо перед собой. Никто и вздохнуть не смел.

– Ваше Высочие, – сказала императрица, – мы сейчас обсуждаем послание от поляндского короля, а не ваши обиды. Сядьте и слушайте.

Пришлось подчиниться, хотя очень хотелось озвучить некоторые заготовленные тезисы. Услышанное далее для меня не было сюрпризом. Король поляндский Август Девятый просил сорок тысяч российских солдат для помощи в своём будущем победоносном вторжении в парочку германских герцогств, которое планируется осуществить силами десяти тысяч бравых польских воинов.

Члены Совета в основном были заняты вопросом, хватит ли пятидесятитысячной армии для предстоящей кампании, если противник сможет призвать своих союзников. Я же просто отмалчивался, решив, что если будет надо, то меня спросят. Этот демарш очень не нравился императрице, но она предпочла не заострять на нём внимание, и лишь после того, как высказались все, на меня был обращен её взгляд.

– Каково ваше мнение, принц? – Елена Седьмая была подчёркнуто бесстрастна.

– Меньше, чем через месяц мне исполнится пятнадцать лет. Как я понимаю, эти упомянутые сорок тысяч будут собраны к лету, а война намечается на осень, чтобы армиям вторжения было проще кормиться на вражеской земле. Через несколько месяцев после объявления войны я стану совершеннолетним и ещё через несколько месяцев взойду на престол.

Все молча меня слушали, не понимая, куда я клоню.

– Как только на меня будет возложен венец, я прикажу командующему экспедиционного корпуса вернуться в Империю, оставив с поляндскими солдатами три своих полка. Королю Августу Девятому (или тому, кто придёт ему на смену) я напишу, что отозванные солдаты понадобились мне для решения государственных задач. А если он начнёт плакаться, что ему собственными силами не победить, то отвечу, что нечего было тогда и начинать вторжение. Нам эта война не выгодна. Кто будет оплачивать расходы, которые мы будем нести? Король Август? Кто возместит нам погибших солдат? Польские женщины? Если через два года Булгария и Хазария решат на нас напасть, сколько воинов пошлёт нам король Август? Одну тысячу? Повторю, – нам эта война не нужна.

Я замолчал, и многие члены Государственного Совета, ещё не слышавшие от меня подобные речи, пребывали в растерянности.

– Это же противоречит союзному договору, Ваше Высочие, – подал голос военный министр.

– Отнюдь. С ляхами останутся воевать наши солдаты. Три полка, к примеру.

– Так их же всех убьют! – стал возмущаться министр.

– Примерно такое количество убьют в любом случае. Даже больше, если наш экспедиционный корпус продолжит боевые действия.

– Но король Август не сможет выиграть войну!

– Это его проблемы. Надо брать ношу по себе. Нашим солдатам совершенно не следует воевать за чужие интересы. Скажите, министр, какая материальная польза от этой войны будет Империи?

Военный министр лишь глотал воздух, но так ничего и не смог ответить.

– Господа, – я обратился к членам Совета. – Эта война нашей Империи не нужна. У нас имеются свои враги, которые нападают на наши границы. Если поляндский король что-то там хочет себе увеличить, дабы чувствовать более значимым, то это не наша проблема. Да, мы союзники. Но на ляхов никто не нападает, следовательно, посылать своих солдат на запад причин нет. Это моё окончательное слово. Вы, господа, можете проголосовать как считаете нужным, но чуть более, чем через год я сделаю то, что сказал.

Сел на стул, и было слышно как в соседнем помещении размножаются мухи, которые по какой-то причине не впали в зимнюю спячку.

– Тогда нет никакого смысла в обсуждении данного вопроса, – поднял голос министр внешних сношений граф Великоозерский, – Если только Его Императорское Высочие потом не решит передумать.

– Вряд ли, – как можно убедительно заверил я. – Поляндский король должен убедить нас в том, что Империи будет польза от предстоящей кампании. Ощутимая польза, а не его словесные благодарности.

– Это скандал, – упавшим голосом сказал князь Духовской.

– Ляхи закроют для нас торговые пути с Запада, – забеспокоился министр торговли граф Химков.

– Это может быть причиной расторжения союзного договора, – сказал я. – Господа, не Поляндия нужна нашей Империи, а Империя нужна Поляндии. Король Август Девятый может думать о нас что хочет, но без нас ему недолго сидеть на троне. Свейский король Рагнар Третий с удовольствием оттяпает у ляхов побережье, а жемайтский король Альгирдас Пятый припомнит все свои унижения. В том, что германцы, увидя такой расклад, не останутся в стороне от дележа ляхского пирога, я даже не сомневаюсь.

– Что вы хотите потребовать у короля Августа Девятого, принц, за положительный ответ на его просьбу? – наконец спросила Елена Седьмая.

– Прошу пару минут на размышление, Ваше Императорское Величие.

– Хорошо, – согласилась императрица.

Все члены Совета уставились на меня. Я же делал вид, что не заметил это и погрузился в свои мысли.