Пособие при изучении Евангелия от Иоанна

Пролог.

Гл. 1, ст. 1-5.

1. Полезно сравнить первый стих данного евангелия с первыми стихами Библии вообще (Быт. 1, 1-3). Найдите там, упомянутое здесь Слово.

Бог, Слово, Дух Божий уже там открывают троичное выявление Божества. В книге Бытия говорится о действии Творца, которое было «вначале»; в Евангелии от Иоанна — о самом Бытии, которое было «прежде бытия мира» (17, 5). Там — начало времени, здесь — вечность. Ср. Мр. 1, 1, где говорится о начале деятельности Христа в земном, историческом смысле.

«В начале» — греч. έν αρχή, ц. — сл. искони.

«Было» ήν, а не возникло для бытия или стало быть, что обозначено было бы другим греческим словом (έγένετο). «Было» указывает на предвечное рождение Сына.

«Слово», греч. λόγος, Логос, означает не только звуковое сочетание, выражающее ту или иную мысль, но также самую мысль, с м ы с л вообще.

Владимир Соловьев переводит этот стих словами: «В начале был Смысл» ..., т. е. основная мысль бытия, живая, творческая идея мира и человека, которая затем получила видимое, историческое бытие через творческое действие Бога.

Греческое слово λόγος, Логос, происходит от глагола λέγω — «говорю». Логос Христос говорит о сущности всего бытия, выражает смысл бытия; также и все бытие говорит о Нем. Поэтому один из богословов называет Христа и «говорящим» и «говоримым» (λέγων, λεγόμενος).

Предположение, что Иоанн заимствовал понятие Логоса у иудейского философа Филона, несостоятельно. Филон родился около 20 г. до Р. X. Он был представителем Александрийской школы и пытался соединить иудейство с философским учением греческого мыслителя Платона. Но у Филона Логос не Слово, а Божественный Разум; он не является Мессией и далеко не представляет собою личности. Филон отожествляет Духа и Логос, чего нет в Евангелии Иоанна. Филону чужда идея воплощения, выраженная в стихе 14: «Слово стало плотью».

Интересно, что в древне-индийских Ведах написано: «Слово Брамы породило все». Понятие Логоса у Иоанна продолжает учение не Филона, а Ветхого Завета о Предвечном Слове: Быт. 1, 3: Пс. 32 (в поздн. русском издании —33), ст. 6: Пс. 147, 4 (в поздн. р. изд. 147. 15): Ис. 55, 11; также — о Премудрости, Притч. 3, 19:8, 22.

В таргумах (древних передачах еврейской Библии на арамейский язык) встречается слово «мемра»—«Слово», которое служит посредником между Богом и людьми и значит больше, чем слово в смысле речения. Так, в раю первые люди слышали не голос Божий, а голос мемры Бога

(Быт. 3,8-9). Бог заключил завет между Авраамом и Своим Словом (Быт. 17, 2). Иаков поставил завет для себя в том, что слово Господне (мемра) будет его Богом (Быт. 28, 21).

Это Слово неотделимо от Бога, Оно тождественно, нераздельно, единосущно Ему. Поэтому сказано: «Слово было Бог». В то же время Оно есть отдельная Личность. Поэтому не сказано «в Боге», но — «у Бога» (πρός τόν θεόν).

2. Не заключается ли во втором стихе закон всякого разумного дела, всякого творческого действия? Сначала мысль, потом дело; сначала идея, потом ее воплощение, сначала созерцание, потом творчество. Не отсюда ли порядок каждого творческого дня Божия (акта творения), указанного в Бытии: сначала вечер, а потом утро? Закон подлинного творчества, истинного дела заключается в том, чтобы сначала иметь не какую-нибудь мысль вообще, а великую мысль Творца (Логос).

3. «Все начало быть через Слово», ибо слово у Бога всегда означает и дело. На священном, древне-еврейском языке «давар» דבר означает и слово и дело. Также и греческое слово Логос имеет значение и творческой идеи. Напрасно, поэтому, ученый доктор Фауст в известной поэме Гете, размышляя о первом стихе Евангелия от Иоанна: «В начале было Слово», пытается поправить его выражениями: в начале был смысл, дело и т. п., ибо все эти понятия Логос заключает в Себе. Если «все» имеет Божественное происхождение то как же объяснить происхождение зла и греха? Неужели они созданы Богом? Разгадка лежит в слове быть. То, что происходит от Бога, от Сущего, имеет бытие (начало быть), в то время, как зло. грех, ложь имеют лишь призрачное существование, прозябание, бывание. Зло не существует само по себе, оно не субстанция (отдельная сущность), а отношение. Создан не диавол, а ангел, падший впоследствии: зло — его враждебное отношение к Богу.

Уже греческая мудрость различала бытие и бывание, как нечто пребывающее и преходящее. Индийская философия также различает эти два вида существования (satyam — maja, сущее и кажущееся). Немецкий мыслитель Кант различает в каждом предмете познания «вещь в себе» (Ding an sich) и явление, умопостигаемую сущность (ноуменон) и видимое явление (феноменон).

Мы знаем из опыта различие двух состояний: быть и казаться. Не от того ли мы томимся внутренней неудовлетворенностью, что пытаемся жить не через Него, а помимо Него, без Него (в 3 ст. χωρίς αυτού вне Его)?

Так томятся герои Гоголя в скуке мещанской обыденщины, живут, как призраки, как мертвые души. «Будьте не мертвые души, а живые: нет двери, кроме указанной Иисусом Христос», увещевал писатель в своей «Переписке с друзьями».

Не эта ли внутренняя тоска заставляет нас искать вечного, единого смысла жизни, от которого все, который объединял бы все и вся единой вселенской гармонией; как некий закон всемирного тяготения, влекущий к единству и звезды и атомы, этот Смысл открывал бы во всем бытии, в мире, в природе, в истории, в человеке и всей твари, согласно выражению Владимира Соловьева, всеединство.

Не объясняется ли искание света, высокие порывы пашей души, особенно в юности, тем, что человек первоначально начал быть «через Него»? И не в том ли наша трагедия, что мы перестали иметь с Ним общение? Как нам восстановить его? Это и значит найти религию в истинном смысле этого слова, ибо слово «религия» (religio) и значит восстановление связи (от того же корня происходит слово «лига» — союз).

4. Мы хотим жить всем существом. Мы ищем жизни вдохновенной, светлой, сияющей, жизни, которая могла бы быть названа «светом человеков». Не потому ли напрасны все наши устремления к жизни и свету, что мы ищем их вне их Источника?

5. Евангелие жизни может быть названо также Евангелием света (ср. 1 Иоан. 1, 5), ибо — где совершенная жизнь, там совершенное знание. «Свет во тьме светит, и тьма не объяла Его.» В этих двух фактах дано незыблемое основание для жизнерадостного воззрения на мир (оптимизм). Не потому ли в пасхальную заутреню, в праздник Светлого Христова Воскресения, читается в храмах православной Церкви именно это Евангелие света? Оно возглашается на разных языках, как вселенское благовестив всем и вся о том, что Христос, Свет и Жизнь, победил тьму и смерть.

Знаем ли мы эту радостную, победную жизнь, способность светить во тьме и не давать темным силам окружающей среды овладеть нами? (Ср. 1 Иоан. 5, 4, 5.) Или вместе с чеховскими героями мы сдаем позицию, сдаемся в плен, признавая позорный факт, что нас «среда заела»?

В этих первых пяти стихах заключается огромный период бытия мира. Стихи первый и второй говорят о времени, предшествовавшем творению. Стих третий — о творении. Стих четвертый — о времени до грехопадения. Стих пятый — об истории человека после грехопадения.

№ 2.