Мы, прямо как были —
с лицами запыленными,
в пропыленной одежде,
с руками в пыли, —
пришли на собрание.
Докладчик вошел чуть позже.
Сперва нам было не по себе,
до того мы устали;
но потом, увлеченные речью,
забыли про все.
И разнежились все как один,
когда услыхали, что мы
хорошие самые,
честные самые,
самые-самые-самые
самоотверженные счастливцы.
И, прямо как были —
с лицами запыленными,
в пропыленной одежде,
с руками в пыли, —
даже не поплевав на ладони,
мы аплодировать стали.
И случилась беда:
пыль полетела
от нашей одежды,
от лиц и от рук —
поднялась и трибуну окутала.
Все молчали…
И тогда наш оратор,
платком отерев лицо,
улыбнулся
и сказал дружелюбно:
— Прежде чем аплодировать, мойте руки!
— Твой стих — как нож,
в нем столько остроты.
Сожми его сильней
в преддверье схватки!
Счастливец,
что ж не улыбнешься ты?
— Да потому,
что нож без рукоятки.