Силуэты пушкинской эпохи

М. С. Щепкин (1788–1863)

«Пушкин, который меня любил, приезжая в Москву, почти всегда останавливался у Нащокина, и я, как человек Нащокину знакомый, редкий день не бывал у него», — вспоминал М. С. Щепкин.

17 мая 1836 года Пушкин подарил М. С. Щепкину тетрадь для будущих записок актера и сам написал начальные строки, с тем, чтобы заставить Щепкина продолжить их. Через год скончался Пушкин, а «Записки актера Щепкина» увидели свет через год после смерти Щепкина в 1864 году.

Щепкин родился 6 ноября 1788 года в селе Красном Курской губернии Обаянского уезда в семье дворового человека, управлявшего всеми имениями своего помещика графа Волькенштейна. Ему было семь лет, когда на домашнем театре своего барина он увидел впервые оперу «Новое семейство» и так поразился зрелищем, что с этого времени стал бредить сценой. Он был отдан в народное училище в городе Суже и как-то сыграл роль слуги Розмарина в комедии Сумарокова «Вздорщица»; это окончательно утвердило Щепкина в его намерении стать актером. Шестнадцати лет Щепкин был отпущен графом Волькенштейном, получив разрешение заниматься тем, чем хочет. Лет около двадцати вел он кочевую жизнь, играл с громадным успехом в Полтаве, где при содействии князя Репнина и при его денежной помощи выкупился из крепостной зависимости. В 1823 году был принят на казенную сцену в московскую труппу на амплуа первых комиков, в 1825 году дебютировал в Петербурге, где изумил публику своею игрою, сделался общим любимцем и перезнакомился со всеми литературными корифеями.

С этого времени и до 1855 года продолжается самый блестящий период его деятельности. Роли, сыгранные Щепкиным, — Фамусова в «Горе от ума», городничего в «Ревизоре», Полония в «Гамлете» — составили эпоху в истории русского театра. По выражению Погодина, «он явился достойным помощником, дополнителем и истолкователем великих мастеров сцены, от Шекспира и Мольера до наших отечественных писателей — Фонвизина, Капниста, Грибоедова, Гоголя, Шаховского, Загоскина и Островского».

Щепкин интересовался искусством во всех его проявлениях, он любил живопись, не был чужд музыки — в детстве его учили играть на гуслях, инструмент этот часто встречался тогда и заменял маленькое фортепиано, появившееся позднее в домашней жизни провинции. У Щепкина был приятный голос и очень хороший слух, ему даже приходилось петь в операх в то время, как он выступал в театре в Полтаве. Грамоты музыкальной он не знал и разучивал свои партии с помощью музыканта, игравшего ему на скрипке. Он был замечательным чтецом и рассказчиком, остроумным собеседником. Его дружбой дорожили Гоголь, Аксаковы, Тургенев, и его дом у Спаса на Песках на Садовой собирал множество людей. Но не говоря уже о гостях, и постоянных жильцов в семье у Михаила Семеновича было не мало. «Огромная семья, — вспоминает актриса Александра Ивановна Шуберт, которая девочкой жила у Щепкина, — состоявшая из старушки матери, жены, семи детей, трех сестер (одна из них вдова с взрослой дочерью) и брата. Кроме родни у него жили: вдова актера Барсова, которому Щепкин считал себя обязанным своей сценической карьерой, — пять детей Барсова, бедная девица Татьяна Михайловна Оралова, парикмахер Пантелей Иванович… и какой-то паралитичный старичок, который имел собственную комнату и несколько лет не вставал с постели. Не помню по имени и кто он был такой. В последнее время у Михаила Семеновича имела приют Мария Степановна Мочалова-Фрациева, сестра Павла Степановича, бывшая трагическая актриса… Дом был полон жизни. За стол садились каждодневно не менее двадцати человек, постоянно бывали посторонние».

Полная, круглая, невысокая фигура Щепкина с большой головой и добродушным лицом внушала любовь и расположение. Приятные черты лица и серые с поволокой глаза были проникнуты живостью и умом. «Его все любили без ума, — писал А. И. Герцен, — дамы и студенты, пожилые люди и девочки. Его появление вносило покой, его добродушный упрек останавливал злые споры, его кроткая улыбка любящего старика заставляла улыбаться, его безграничная способность извинять других, находить облегчающие причины, — была школой гуманности».