Силуэты пушкинской эпохи

Н. Ф. Павлов (1803–1864)

В 1797 году граф Валериан Зубов возвратился с Кавказа после русско-персидской войны. Из похода он привез с собой молодую грузинку. Пленница попала в дом к помещику Грушецкому. 7 сентября 1803 года у нее родился сын. Мальчику при крещении дали имя Николай, а отчество и фамилию он получил от дворового человека Грушецкого Филиппа Павлова, за которого выдали замуж мать Николая.

Николай Павлов получил хорошее домашнее образование, несмотря на то, что был крепостным: обучался геометрии, иностранным языкам — французскому, немецкому, латинскому. В 1811 году, по смерти Грушецкого, был отпущен на волю и зачислен воспитанником Московского театрального училища. Его способности обратили на себя внимание, директор императорских театров Ф. Ф. Кокошкин оказывал ему покровительство, хотя, когда в доме Кокошкина собирались гости, в числе которых были Шаховской, Верстовский, Аксаков, Павлову нередко приходилось стоять за стулом кого-либо из гостей с салфеткой в руках. Но именно в доме Кокошкина Павлов проходил школу светского общения.

По окончании училища Павлов некоторое время был актером. Но театральная карьера не привлекала его. По ходатайству все того же Кокошкина он получил увольнение от театральной службы и вскоре поступил на юридический факультет Московского университета.

Он входит в литературную среду, знакомится с Одоевским, Мельгуновым, Шевыревым, сам занимается литературной деятельностью — печатает стихотворения и переводы, в частности, он перевел с французского драму Шиллера «Мария Стюарт». Когда после университета Павлов поступает на службу в Московский надворный суд, он уже имеет довольно хорошую литературную репутацию. В 1829 году Павлова избирают действительным членом Общества любителей российской словесности, он сотрудничает в журналах «Телескоп», «Московский телеграф» и «Московский вестник», однако истинная известность приходит к нему после выхода в свет авторского сборника «Три повести», который составили повести «Именины», «Аукцион» и «Ятаган».

Повести, по свидетельству Панаева, произвели фурор при своем появлении, причем привлекали они внимание и тематикой, и сюжетом, и стилем. «Это первые замечательные русские повести, ради которых можно забыть об обеде и сне», — писал А. С. Пушкин. «Недавно я с истинным наслаждением прочел „Три повести“ Павлова, — сообщал Ф. И. Тютчев в одном из писем. — Кроме художественного таланта я был особенно поражен возмужалостью, совершеннолетием русской мысли». О социальной значимости повестей писали Чаадаев, Надеждин, Гоголь. Этот необыкновенный шум привел к тому, что даже Николай I прочитал внимательно, «с карандашом в руках» произведения Павлова, впрочем, нашел в них многое, заслуживавшее осуждения и запретил перепечатывать. Действительно, злободневность произведений бросалась в глаза. В первой из повестей — «Именины», которая особенно понравилась Чаадаеву, — главный герой — крепостной крестьянин, чье социальное происхождение оказывается причиной любовной трагедии. А в третьей повести — «Ятаган», Тютчевым оцененной выше всех остальных, — в центре сюжета молодой прапорщик, разжалованный в солдаты и умерший от наказания шпицрутенами. Для полноты картины следует сказать, что А. С. Пушкин выделял вторую повесть — «Аукцион», — наименее социальную.

Видимо, и сам Павлов стоял перед выбором — развивать ли свое художественное дарование или пробовать способности и силы в деле социального служения. Он избирает компромиссный путь, но все-таки чиновник в нем побеждает литератора. В 40-е годы он становится чиновником особых поручений при московском генерал-губернаторе князе Голицыне. В ту пору он был уже женат на Каролине Карловне Яниш, известной поэтессе и, кроме того, обладательнице подмосковной деревни с 1000 душ крепостных, солидного капитала и особняка в Москве.

Павлов познакомился с Каролиной Яниш еще в 20-е годы, когда она считалась невестой Мицкевича. После женитьбы (в 1837 году) зажил на широкую ногу богатым московским барином. «Этот брак, — писал в своих воспоминаниях Б. Н. Чичерин, — был заключен не по любви, а по расчету. Сам Павлов говорил мне впоследствии, что он в жизни сделал одну гадость: женился на деньгах».