Силуэты пушкинской эпохи

В. И. Соколовский (1808–1839)

Его судьба была странной, почти нелепой и несуразной, как и характер его.

Сын подполковника Игнатия Соколовского, Владимир Соколовский в 1821 году стал воспитанником Первого кадетского корпуса. «За неспособностью по болезни к военной службе, он был выпущен из корпуса для определения к статским делам с награждением за успехи в науках чином 12-го класса».

Он служил в Томске, Красноярске, а в 1832 году поселился в Москве. Тогда же им была написана и вышла отдельным изданием поэма «Мироздание», своеобразная поэтическая интерпретация Ветхого Завета, который вообще был главным источником вдохновения его духовной поэзии. Поэма привлекла к себе внимание. Соколовский свел знакомство с Огаревым, Герценом, Сатиным.

«Милый гуляка, поэт в жизни, веселый товарищ в веселые минуты, bon vivant, любивший покутить», как характеризовал его Герцен, Соколовский не слишком интересовался серьезной философией, а литература была для него, в первую очередь, средством заработка. Не имея никакого состояния, Соколовский вынужден был заняться литературной поденщиной, однако надежда жить на доходы от писательского труда оказалась призрачной. В 1834 году Соколовский уехал в Петербург и устроился в канцелярию военного генерал-губернатора Эссена на должность помощника секретаря. Месяц спустя судьба его вновь резко изменилась.

По доносу московская полиция арестовала группу молодых людей, подозреваемых в пении дерзких куплетов насчет императорской фамилии и вольнодумстве. Среди схваченных были Огарев, Герцен, Оболенский и другие знакомые Соколовского. После первых допросов выяснилось, что именно его и следует считать главным участником в сем деле как сочинителя возмутительной песни «Русский император»:

Соколовский был арестован и препровожден на следствие в Москву. В течение 9 месяцев, пока тянулось дознание, поэт сидел в остроге. «С ним очень дурно обращались, — писал Никитенко, — а один из московских полицмейстеров грозил ему часто истязаниями». Наконец, не предавая дело суду, Николай I повелел главных виновников, в том числе и Соколовского, оставить года на два в Шлиссельбурге и потом допустить к службе в отдаленных местах.

После года заключения в крепости Соколовский был выпущен по болезни на поруки родного брата. До отправления в ссылку ему дозволили остаться в столице. На некоторое время он оказался в центре внимания литературного Петербурга. Ореол мученика многих заставлял видеть в нем незаурядное поэтическое дарование. По выходе из заключения Соколовский сочинил драматическую поэму «Хеверь». «Хеверь, однако, — писал Панаев, — к удивлению нашему, произвела на всех тяжелое впечатление… Едва ли этой „Хевери“ разошлось до десяти экземпляров. Один мой знакомый, которому я наговорил Бог знает что о таланте Соколовского, взял у меня его поэму, пробежал ее и, возвращая мне, сказал:

— Знаете, теперь уже никто не будет говорить: какую ты порешь дичь или галиматью, а какую хеверь ты порешь».

«Соколовский, — продолжает Панаев, — вдруг упал с пьедестала, на который неосторожно вознесли его. Неуспех его „Хевери“ совершенно убил его дух; он совсем опустился и все чаще и чаще стал появляться в нетрезвом виде».

Тяжелая хроническая болезнь не избавила Соколовского от ссылки в Вологду, которая, конечно, не могла поправить ни душевного, ни физического его здоровья. Он пил запоем, вдобавок ко всему страдая от безнадежной любви к дочери местного помещика Макшеева. В конце 1838 года Соколовскому было разрешено, наконец, уехать лечиться на Кавказ. Но время ушло. Жить ему осталось меньше года.