Сумерки жизни

БОЛЬНОЙ.

Он нарочно открыл обе двери, зеленую, и некрашенную, белую, на тот случай, если какой-нибудь любопытный заглянет в комнату. Но, конечно, никто не пришел. С улицы долетал неприятный и совершенно ненужный шум, а в комнате больного стояла попрежнему мертвая тишина. Даже широко раскрытые окна, казалось, были приколочены к синим обоям Время от времени проходила мимо молоденькая, беззаботная горничная, по какому-нибудь делу. Эти странные люди не думают о грядущих, жутких, скучных, ничего не говорящих днях, или о последнем из них. Как будет, так и будет, идиотский героизм! Но больной чувствует все вдвойне, втройне, тысячекратно. Он вообще не понимает, как можно жить при тех или иных условиях. Он ощущает смешное, ужасное и ненужное бремя бытия, существования, как такового, словно тяжело нагруженная кляча, для которой каждый шаг новая мука. К чему честолюбие, ревность, любовь?! В то время как он так размышлял, — а какой одинокий больной не мучает себя этими мыслями, доводя себя ими до гроба — прошла мимо та самая беззаботная горничная, обремененная тысячею обязанностей, которых она, повидимому, совершенно не ощущала; молодой жаворонок в тяжелой работе, не сознающий своей судьбы. Она пробегала мимо, не зная ничего о мировой войне и о всех других ужасных тягостях этого горестного существования. Больной лежал здесь не понимая, как это люди могут жить так беззаботно легко, покорно, как будто в этой сложной жизни нет никаких трудностей. Больной лежал здесь на расстоянии тысячи километр от всех чужих треволнений.