Сумерки жизни

ПЕРЕМЕНА.

Как может белый, сияющий, зимний ландшафт проникнуть в твою душу,

когда она замкнута скорбью?!

Глубокая тишина природы тщетно борется с твоим глубоким беспокойством.

Ты был поэтом, а стал печальным, как и все, но все другие не чувствуют, что их что-то опечалило, и что потому они не могут быть поэтами.

Ибо никто, кроме поэта, совершенно беспечального, не может воспринять в себя красоту часа и передать ее другим!

Ее дух был когда-то и моим, она шла по неверному пути своего рока, как сомнамбула! Рядом со мною над безднами!

Но вот она останавливается у благородной пропасти своей своевольной души, трогательно отступает назад и раздумывает над годами и часами.

Теперь она ушла от меня далеко,

хотя моя опасная близость дарила ей внутренние ценности, бытие ее бытия,

сокровенную святыню ее неотъемлемой сущности, ее мистическую, дорогую мне, опасную для нее судьбу!

Белый, сияющий зимний ландшафт

не проникает в мою скорбью замкнутую душу.

Опечаленный не может быть понимающим портом, ибо он печален.

Не говори о том, что есть, другим,

ты ведь видишь так же, как они,

они ведь тоже чем-то опечалены.

Признайся безропотно, что ты жертва своего, вдруг ставшего осторожным, жизненного пути! Бедный Петер.