В тишине космоса нам не рады

47. Альфа и Омега, начало и конец

Спустя трое суток все закончилось. Последние защитники Клоса или мертвы, или в клетках, в которых ранее держали рабов. Дворец захвачен. Победа пришла, враг повержен, унижен и зверски убит. После чего над ним задоминировали и устроили грандиозную пьянку, истощая запасы начальственных продуктов.

Дворец был сокрушен, в том числе и по эвакуационному тоннелю, который не только подорвали, но и сделали себе новый вход через станцию. А побег по поверхности, в зоне поражения защитных орудий — решение изначально не слишком умное. Желающие под ветром, переворачивающим машины и обстрелом далеко не уехали.

И вот я смотрю через глаза Ворхесса на прибитого к стене кирками батарианского губернатора с коллегами и командирами, образуя занимательную инсталляцию. На кровавую баню, устроенную во дворце, трупы и своих и чужих, и думаю, что дальше. Над зданием реет красный флаг, но конец ли это?

Нет, это только начало. Вы взяли власть, молодцы. Еще неделя, ну может месяц отпраздновать. А дальше наступает работа. Вам нужны новые социальные институты, вам нужны те, кто будет заставлять эту систему работать. Не только рабочие, но и чиновники, бюрократия, вооруженные силы и флот. Те, кто будут находить и расправляться с врагами и преступниками и те, кто будет следить за наблюдателями. Те, кто будут работать на полях и в шахтах и те, кто будет продавать и покупать. Если уж вы решили ломать старую систему, это актуальные вопросы.

Часть этого можно будет получить как благодаря советникам Цитадели, так и своими силами, методом проб и ошибок. При этом всегда будут недовольные, оказавшиеся на обочине дележки власти и так и не получившие обещанных благ. Будут те, кто продался КхарШану или просто коррупционер. Будет сам КхарШан, стремящийся вернуть своё и вернуть всё как было. Преступники, некомпетентные, недовольные будут раздирать эту систему годами.

Можно было бы сказать, что эта победа — счастливый конец истории батарианцев, но это только начало. Начало кризисов, конфликтов, гражданских разборок. Литься кровь, убийства, войны будут сотрясать эти территории еще годы, десятилетия.

Финал истории еще далеко и я не знаю, будет ли он счастливым, или их общество расколется и будет поглощено, или умрет в кризисах, чтобы переродиться в нечто иное. Разумеется, и Цитадель, и ККОН, как прямые участники событий, будут иметь агентов влияния и тянуть одеяло на себя. Но это уже совсем другая история. Однажды она наступит, но не в ближайшие месяцы или даже годы. Пока же будет кровь, пот и пыль. Мы будем следить за их успехами. Потому что за соседями нужно присматривать. И при необходимости ломать дредноуты, пока они еще походные чайники.

Смена приоритета внимания.

Эден Прайм. Планета вне владений людей и точек интереса. Официально. У людей нет здесь колонии, только небольшой исследовательский лагерь, копающий протеанские руины. Официально. Неофициально все несколько интереснее.

И сейчас одержимая в недрах древнего протеанского комплекса вышагивает по огромным темным залам. Точнее не вышагивает, тут километры и километры блоков, ранее наполненных стазисными капсулами, а сейчас просто пустых и темных. В шлюзовых дверях между блоками прорезаны дыры, через которые мы и движемся во тьме переходов. Мы едем на грузовом «вепре», по сути грузовик с основой армейского джипа. Водитель знает дорогу и неплохо тут ориентируется, не особенно разговорчив, что меня устраивает.

Можно осмотреться, отмечая, что место не такое заброшенное, как хочет казаться. Камеры и датчики в оставшихся от капсул нишах, укрепленные нестабильные зоны. Хотя тьма кромешная, конечно, да и состав воздуха для человека не лучший, поэтому мы с водителем в масках.

— Сектор С, тестовые лаборатории. Подъезжаем, — произнес солдат с эмблемой обычного десантника на плече, рядовой. Ну разумеется, верю.

Я усмехнулась, с улучшенным зрением тьма этих коридоров мне совершенно не мешает. СВР поступили хитро: ближайшие к выходу тоннели выглядят так, словно они пусты, выпотрошены и брошены экспедицией. Следы резки, кромешная тьма, спертый воздух и пустота. Придется пройти весьма далеко правильным маршрутом, чтобы попасть в огромные светлые многоуровневые комплексы лабораторий, построенные внутри стазисного комплекса. Здесь есть и доки для фрегатов, и многочисленные исследовательские лаборатории. И хорошая защита от осады, собственный военный контингент и тюрьма для «добровольцев» из числа заключенных.

Есть у СВР такая милая практика, будучи заключенным за тяжкие и особо тяжкие преступления можно подписать договор о участии в экспериментах. Если выжил — свободен. Так написано в договоре. По факту ты слишком много можешь знать, так что дорога эта всегда в один конец, и он вам не понравится. Но добровольцев хватает, как и лабораторий для их утилизации.

Лаборатория аномальных материалов, лаборатории артефактов, тестовые зоны, лаборатории аномальных газов и излучений. Здесь, во тьме и тишине стазисных хранилищ Эден Прайм, на глубине сотен метров ведутся очень интересные исследования. Которые мне и нужны, а точнее командованию, желающему наблюдать за процессом через одержимую.

Мы остановились в тёмном свете внешних ламп, на прицеле турелей. По сути зал перегорожен прочной стеной с бойницами, турелями и орудиями. И это не говоря о ловушках в полу, для незваных гостей. Но у меня есть приглашение. Одержимая встала, и громко произнесла:

— Доброе утро. Пусть сейчас и вечер. Впустите, я волшебное слово знаю: тунц.

Турели втянулись, и открылась не главная дверь, а незаметная металлическая ниша сбоку от большого транспортного шлюза, уехав в стену. Выглянувший охранник помахал нам:

— Вечер добрый. Заходите, мы готовы начинать. Вас и ждут, куратор. Опаздываете.

Я спрыгнула на металлический пол, каждый шаг по которому хорошо слышно. Взмахнула хвостом и быстро пошла к солдату.

— Прошу прощения, мы были заняты сокрытием площадки артефакта. Я готова, давайте пройдем сканирование и отправимся в тестовую зону.

Нужно же сделать вид, что мы закончили раскопки и улетели.

— Конечно, куратор, — кивнул охранник, — прошу за мной. Правила вы знаете.

Правила включают идентификацию, проверку личности минимум дважды, двигаться строго около охранника, никуда не отходить. Иначе задержат.

Внутри комплекс большой, светлый и собран из типовых отпечатанных на трехмерном принтере панелей. Залы протеанского стазисного комплекса были большими, сотни метров в длину, около сорока в высоту. Так что можно без проблем разместить многоэтажные здания. Причем экранирование там такое, что на поверхности никто ничего не поймет и не заметит, хотя в этих залах имеется пара реакторов и много энергоемкого оборудования. Меня интересует два помещения, две тестовые зоны. Немного серо-голубых коридоров, два поста охраны, и мы оказались в разделенной на две части комнате.

В части исследователей, за бронестеклом, стоит Ялорай и группа ученых. Инсектоид как обычно заставляет окружающих нервничать. Я присоединилась к ним. Обменявшись кивками, спросила:

— Как проходит тест?

Профессор, лысый, старый, в очках и белом халате, произнес:

— Очччень хорошо. Мы подключччили к подопытным кристаллическое устройссство, которое передает разные вещи и тестируем их передаччу. Нам удачччно удалось передать через устройссство простые навыки. Ссегодня мы тесстируем передачу восспоминания.

Его ассистент кивнул.

— Да, куратор. Если пройдет удачно, мы передадим реципиенту воспоминания, эмоциональную окраску и навыки.

— Устройство функционально. Примитивно. Но функционально, учитывая ограниченность восприятия вида, — добавила гигантская фигура пришельца.

— Он как всегда, — раздраженно произнес ассистент.

Мне же интересно не это, а сам процесс. Жертва спит на кресле, у изголовья которого на стенде расположена небольшая, с ребром в полметра, треугольная колонна высотой в полметра. Никакого контакта или прямого подключения.

Кристалл светится, воздух вокруг него вибрирует. Фактически, оказывается воздействие на находящегося в бессознательном состоянии реципиента, заставляя его переживать событие. Не просто смотреть, а именно переживать, ощущая эмоции, запоминая движения, вон, конечности дрожат. Не просто картинка, а полноценная загрузка опыта в мозг через полное погружение в событие.

Первые подопытные процедуру не пережили, устройство, настроенное на протеанина, при загрузке информации выжигало или повреждало мозг человеку. С Ялорай удалось выполнить калибровку механизма. Упростить до примитивного человеческого восприятия, как сказал инсектоид. Не забывая глумиться над тем, как ограниченно мы видим мир. И я могу его понять, я не ограничена человеческим восприятием.

Пока же, я глянула на приборы, все идет нормально. Да, активность мозга подопытного куда выше, чем обычно, но пациент не спешит становиться идиотом, умирать от разрушения мозга или ловить инсульт.

— Неплохо, неплохо, — кивнула одержимая, — это какой по счету?

— Двести тринадцццатый отряд подопытттных, — ответил профессор, — мы ожидали, будет сссложнее.

Могу понять. До этого люди работали с оцифровкой мозга для создания ИИ, и этот процесс для копируемого смертелен. А тут обратная процедура, а пользователь должен не просто выжить, но и стать умнее. И процесс должен быть безопасным, если мы хотим его использовать повсеместно, в том числе и на несовершеннолетних. И в создании такого механизма быстрого обучения определенно есть прогресс, как сообщили из лаборатории. Одним из факторов успеха стал сон добровольца, чтобы пользователь лучше воспринимал информацию и не отвлекался.

— Загрузка завершена. Можно будить, — сообщид ассистент через минуту, показывая приходящие в норму показатели, — жив, относительно здоров. И должен быть в своем уме.

Что же, посмотрим.

— Присступайте, — согласился профессор.

Введена химия, и пользователь, мужчина в тюремной робе, начал просыпаться.

— Что за память и навык ему имплантировали? — уточнила одержимая, — он не сможет солгать?

Профессор усмехнулся, глядя через одностороннее зеркало на подскочившего с койки «добровольца». Он в панике начал осматриваться, дергаться.

— Не сможет, — кивнул ассистент, нажимая кнопку. Раздался низкий гул. Пациент подскочил, и начал бешено оглядываться, попытался выглянуть через окно на двери, искать источник звука, подрагивая.

— Их нет? Эти крики, эти твари. Их нет? Этот звук. Они прилетели! Выпустите меня! Выпустите! Быстрее! Я не хочу, чтобы они были здесь! Такие… Такие… Эй, есть кто живой? Эй?

Удовлетворенный реакцией, ученый нажал на тумблер. Раздался стрекот зараженных инсектоидов. Мужчина спрятался на кровать, судорожно оглядываясь, увидел динамик, нашарил под кроватью метательный нож и без замаха положил его точно в цель, звук прекратился. Заработал второй динамик, на этот раз шаги.

— Нет, нет, они меня не найдут, не услышат! — прошептал мужчина, забиваясь глубже, потом ныряя под кровать, заматываясь одеялом.

Потом вылез, подпер дверь креслом (колонна уехала в люк в полу) и снова скрылся под кроватью, дрожа.

Пока ученые в полном восторге записывали результаты, я поинтересовалась у Ялорая:

— Что-то из воспоминаний жатвы?

Инсектоид заскрипел:

— Верно, машина. Атака на наш подземный комплекс. Убили всех, обратили в оболочки.

С вами все ясно, господа вивисекторы. Знает же, что люди нагрузку чувств и эмоций от осознания уничтожения цивилизации от первого лица переносят плохо, скажем так. Это не просто изображение, пользователь буквально переживает события, чувствует, как умирают все вокруг, ощущает вкусы и запахи.

Я точно знаю, что командование тестирует и иные применения технологии, кроме обучения. И как инструмент пыток (не слишком удачно, нужно постоянно контролировать, чтобы объект не сошел с ума), и для попыток переписать личность на заранее записанный шаблон (вот тут все упирается в то, что мозг получает серьезный урон от такой перезаписи, и цель долго не живет). Но ученые СВР — ребята упорные, и уже пытаются решить проблему с помощью имплантов. Это дело будущего.

Меня же теперь интересует другая лаборатория. В ней четыре излучателя с помощью системы линз ведут голубой лазер к массивному экспериментальному орудию. Массивной лучевой пушке, прототип человеческого энергооружия комбинированного действия для наземной техники. Ученая, отвечающая за проект, и одержимая расположились у терминала за защитным экраном.

— В этот раз вы привезли нам новые радиаторы, куратор.

Одержимая кивнула.

— От контакта с радиатором уже двое получили обморожения.

Женщина вздохнула.

— Я не слышала об этом. Кто на этот раз?

— Грузчики, — легко ответила моя кукла, — один умник решил, что инструкции нужны не для того, чтобы их читать. Пальцы промерзли до кости, он еще и сломал лед. Ну, будет покупать протез за свои.

Ученая, блондинка за сорок в костюме и очках дополненной реальности, тихо выругалась.

— Отвратительная некомпетентность. На что они надеялись с таким подходом?

Вот и я не знаю. Радиатор охлаждает тестовую камеру объемом двенадцать кубометров с плюс двадцати до минус двадцати за две минуты с учетом работы системы кондиционирования в форсированном режиме. Рука рабочего, находясь в прямом контакте с материалом, замерзла очень быстро, после чего тот уронил оборудование вместе с пальцами. А так как это следствие его тупости, это не страховой случай, он еще и должен останется. Думать надо, в лаборатории работаешь. Но это не имеет отношения к тесту, так что можно начинать.

— Техническая зона — тестовой. Можете начинать.

Отлично. Мы обе посмотрели вниз, из расположенного уровнем выше стакана в тоннель, где в длинном стометровом тоннеле стоял излучатель. В конце тоннеля расположены мишени — пластины из разных материалов. Гранит, бетон, сталь, Титан-А. Получив моё разрешение пальцы женщины забегали по клавиатуре.

— Генераторы в норме, излучение стабильно, перегрева нет. Линзы… в норме. Запускаю излучатели. Есть.

От генераторов к орудию ударили голубые лучи, сфокусированные внутри установки в единый лазер. И от орудия вдаль направился уже более плотный ярко-синий луч. Судя по облаку дыма и раскаленной жидкости, пошло плавление мишени.

— Первая фаза завершена, куратор. Стандартная линза, наблюдаем перегрев. Мишень поражена. Можно переходить на рабочую мощность.

Я кивнула, подтверждая сказанное по приборам.

— Вижу, охлаждение неравномерно, внутренняя часть линзы остывает медленнее. Начинайте, это тоже часть теста.

Женщина кивнула, включила поляризацию очков и нажала на большую красную кнопку. Орудие натужно загудело, а затем с шипением по лазеру пронеслась голубая точка и с яркой вспышкой ударила в гранитный блок.

— Есть попадание.

Я кивнула. В гранитном кубе появилась оплавленная дыра примерно полутораметрового диаметра. Все в рамках ожидаемого. Пока тест идет по плану.

— Давайте, второй залп. Линза цела?

Женщина посмотрела на показания.

— Перегрев внутренней поверхности, десять секунд на остывание.

После остывания прошел еще один выстрел. И еще. На четвертый орудие перешло на беглый огонь, а линза начала трескаться и взорвалась. Ученая покачала головой.

— Вот так всегда. Сам по себе лазер еще выдерживает, хоть и греется. А вот при передаче по лучу сгустка, нарушает структуру.

А сгусток это важно. Он резко повышает урон цели. По сути передача по лазерному лучу, как по направляющей, энергии — это путь к созданию более стабильного лучевого оружия для атмосферной техники. Вот только линзы от такого обращения плавятся. И радиаторы на технику нужны компактные, но мощные. Установить энергосистему, как на корабль, мы не можем.

— Монтируйте вторую линзу. Посмотрим, что сможет она.

Ученая отдала команду и поинтересовалась.

— Как думаете, получится?

Я только руками развела.

— В теории да. На практике, мы еще не тестировали этот материал при таких нагрузках. Как он поведет себя в таких условиях, мы просто не знаем.

Теперь женщина смотрит на новую линзу с интересом. Сегментированная, сложная комбинация из линз и систем охлаждения из многомерного металла. Вытянутый механизм, основанный на композитных многомерных матрицах, что должно обеспечить куда лучшее поглощение излишков энергии. Пусть и ценой небольшой потери убойности лазера.

— Монтаж завершен. Мы готовы.

Замена заняла около часа, за это время и блок успел остыть. и рабочие заменили и его. Мы же успели заполнить несколько документов на списание уничтоженного во время тестов оборудования и докладную на одного не шибко умного грузчика. Ученая видно, что волнуется.

— Руководство будет недовольно, куратор. Если этот образец не сработает.

Я только отмахнулась.

— Это очень чистый образец.

— Которому не гарантирована стабильность. Вы сами сказали, что не знаете всех свойств материала.

— Поэтому мы здесь, — напомнила одержимая, — наши материаловеды создают новые материалы, а здесь, в лаборатории аномальных материалов, вы превращаете их в новое оборудование.

— Оружие, — поправила женщина, — превращаем в оружие.

Одержимая фыркнула.

— Ошибаетесь. Оружие может получиться, а может и нет. А вот мощные радиаторы пригодятся во множестве самых разных сфер. Это уже происходит. ККОН не ангелы, не спорю. Но даже им приходится принимать во внимание преимущества массового производства. Многие гражданские технологии начинали как военные. Или попадали на рынок как излишки.

Женщина вздохнула.

— Госпожа куратор, мне это известно и без лекций по истории. Как и то, что мы собираем здесь орудие. Мощное орудие. Мы готовы, кстати.

И этот тест пошел куда бодрее. Сложная линза с элементами охлаждения из многомерного металла одиночные залпы успешно выдержала. Одержимая оскалилась.

— Вот, как это работает. А теперь давайте беглый огонь, — гранитный блок пробит навылет и более мишенью работать не может, — а в качестве цели титановая пластина. Посмотрим, как справится броня.

Женщина кивнула.

— Выстрелы каждые пять секунд. При нормальной температуре снижу до четырех.

Орудие сместилось, наводясь на новую цель. Выстрел. Выстрел. Выстрел.

— Есть перегрев, но не критично. Можем продолжать.

— Действуйте, — кивнула я.

Выстрел. Выстрел, выстрел… После двух минут непрерывного огня сгустками энергии линза начала получать повреждения.

— Тц, неплохо, но и не хорошо… — задумчиво произнесла ученая, — нужно больше тестов. Снизить плотность огня, попробовать чередовать линзы, может получится снизить нагрузку, расплавление линзы — проблема.

Я кивнула.

— Согласна. Нужно больше тестов. Но мы на верном пути.

Смена приоритета внимания.

Наш отряд вернулся с визитом на Кахье. Цель задания — утопить плавучий город, который кови используют как базу. Корабль, на котором перевозили дреллов, был успешно заминирован, да и удачи силам Цитадели его изучать. Тут даже у людей получается далеко не всегда. А у них явно есть бонусы к пониманию техники от Предтеч, которых нет у Цитадели. И которые всю свою жизнь не создавали ничего подобного.

Пока же мы сидим в рубке корабля ковенанта и моделируем атаку. Сама атака будет потом, и без моего участия. У нас другие задачи, скажу отряду «Ноубл» после совещания. Ханар произнес:

— Этот уверен, что постройка стабильна. Плавучие города ханаров надежны и герметичны. Этот сомневается в легком уничтожении цели.

Ноубл-1 спокойно подождал, пока ханар договорит, уже знаком с особенностью расы за эти недели, и ответил:

— Разрушить можно что угодно, главное, правильно приложить силу и побольше взрывчатки.

Стоящая у стены Тела Вазир бросила:

— Значит, надо подорвать местное отделение ковенанта? Что-то мне подсказывает, что они будут его охранять. В том числе под водой.

Аватара кивнула.

— И охранять, и зенитных орудий вокруг поставили. После того, как мы угнали их корабль и устроили веселье на Рохане, контроль стал жестче. НО! Они не знают одну маленькую деталь.

— И какую жееееем, подруга, м? — подыгрывая, с пошловатой улыбкой спросила азари.

Последняя ну слишком навязчива. С тех пор, как мы начали перевозку лагеря в менее известное кови место, Тела Вазир от человеческой части отряда не отлипает. И если от Спартанцев она отстала быстро, видимо не смогла на них влиять, да и ребята броню не снимают. А значит феромонный след, который азари оставляют, на них не подействует.

Но кроме Спартанцев есть еще аватара и люди. Аватаре буквально наплевать, а вот за людьми нужно присматривать. И напоминать азари, что ей здесь не всё можно.

Я широко улыбнулась, на грани улыбки и оскала:

— Геты. Когда мы улетали, геты оставили прямое подключение к системам ханаров.

Тела хихикнула, подходя ближе.

— Коварно, мне нравится. А значит, у нас есть доступ к их системам безопасности?

Я сделала жест рукой «примерно».

— Только к ханарской части. Но факт в том, что для установки новых систем постройку нужно частично разбирать. Кови просто не имели возможности это сделать, и вентиляции контролируются именно через ханарскую сеть. как и некоторые другие системы, куда у гетов есть доступ.

Азари сделала еще один шаг ближе и мечтательно закатила глаза.

— Восхитительная сила, воин. Сила, хитрость, ярость. И три прекрасных хвоста. Мне нравится. А еще здоровый цинизм и полное пренебрежение к тем, кто не является целью.

Аватара на этот раз оскалилась полноценно.

— Тела-Тела-Тела… Давай оставим всё это на после операции, ладно?

— Конечно, — широко улыбнулась та и тут же стала серьезной, — так какой план?

Слово взял дрелл, бело-красная чешуя, суля по шелушению и складкам, немолод.

— Система защиты наших городов разработана дреллами, в том числе против дреллов. Потому ковенанту так легко удалось нас ловить. Теперь, когда система защиты под контролем, будет проще.

Я возразила:

— Не под контролем. Но мы можем создавать в линии обороны… назовем это дырами. Так, минутку.

Я отвлеклась на новые приказы от вице-адмирала. Командир Ноубл тут же подобрался. Похоже, придется действовать быстрее, чем мы думали.

— Приказы командования?

Я кивнула.

— Нам нужна команда на саларианский мир Эринле, Ноубл-лидер. Волшебное слово — бегом. Выполнение задания на Кахье оставим местным. Думаю, с этим справится и госпожа Спектр.

Тела сделала шаг вперед:

— Я могла бы вам помочь, Ночь, — о, еще одно имя, — как Спектр Цитадели, я буду иметь высокий доступ во многие места, куда вам так просто ходу нет. С кодами Спектра вы пройдете дальше и быстрее, чем без них.

— Тогда кто займется заданием? — уточнил дрелл.

Турианец, тоже из числа сил Цитадели, и до этого внимательно и молча нас слушавший, встал с ящика, на котором сидел.

— Я и мой отряд. Если нам обеспечат должную поддержку.

Мы с Ноубл-1 переглянулись.

— Обеспечим. Но планы нужно корректировать. Приступим, время не ждет…

До Эринле еще долететь нужно. Желательно одним куском.