Вампиры тут беспризорные

Глава 2 Для тех, кому живется дурно

С того дня, как Степан добрался до деревни, всё завертелось-закрутилось невероятно быстро.

И, признаться, попаданец совершенно не понимал, почему его жизнь так спешит скатиться по наклонной, когда, казалось бы, должна налаживаться.

Что ж, откровенно говоря, он бичевал. Слонялся из одной деревни в другую, пару раз чудом сбежал с костра, три раза выплывал со дна реки и стал тем самым, что в огне не горит и в воде не тонет.

Раньше он ворчал, мол, жизнь несправедлива, вампиров ненавидят и бу-бу-бу. Теперь же попаданец раскаялся, что роптал в те благословенные дни на свою жизнь. О, те, кого он встречал, пока еще был графом, вампиров почти любили.

Степан заворочался и высунул голову из-под вороха веток, травы и тряпок, разглядывая сквозь кусты другой берег.

Канава была достаточно широкой, чтоб ее можно было назвать жалкой речкой, но все еще оставалась зловонной и грязной.

И в этом отвратительном месте попаданца держало только одно — тут почти не появлялись люди и сюда, как иронично, брезговали захаживать монстры. Вроде в поселении, а вроде и нет — идеальное место для вампира-бомжа.

Стоит добавить, что он дико хотел есть, и уже который день мысленно проматывал в голове сценарии, при которых умеренное кровопитие будет одобрено и сделка с совестью состоится.

Думал, мол, отлавливать гопников и грабителей в темных переулках и стать тем самым бумерангом, кармой, что приложит не по-детски.

Но ни грабителей, ни гопников в том городке не оказалось и это впервые так расстраивало Степана. Кто бы мог подумать, что существует столько порядочных людей, какой ужас!

— Я, честно, ожидал немного большего, когда понял, что вы свинтили. Ну, что вы, типа, хотя бы немного подготовились к побегу, нет? — иронично раздался знакомый голос в паре метров. — Ну и вонища! Как вам еще нос не разъело от запаха?

Степан не ответил. Степан тихо, беззвучно взвыл, потому что вот только этого ему не хватало!

Попаданец хотел спокойно дождаться, когда магия разблокируется, и отправиться в свой новый дом, просто пересидеть еще две недели тут, в безопасности.

И его планы грозились обрушиться, сорваться в марианскую впадину и сойти с рельсов словно поезд, придавив невезучего вампира насмерть.

— Нет, слушайте, правда! Вы ж, блин, так долго хотели сбежать, а в итоге вообще оказались не готовы к нормальной жизни! — вампир закатил глаза, молча проглатывая крутящиеся на языке маты, — Вот и где вы теперь оказались? Почему вам не сиделось спокойно в замке, а? — осуждающе донеслось брюзжание сверху.

— Просто заткнись, Веце. — глухо отозвался Степан, потому что и дальше слушать пацана выше его сил.

— Ой, ну что вы, обиделись? — словно извиняясь, проронил Веце, и глазки испуганно выпучил, — И обижайтесь, мне-то какое дело? — безразлично бросил полукровка, за мгновенье меняя настроение, пробежался взглядом по хозяину и сморщил нос. Как же низко пал его господин. — О, вас остригли? Вам совершенно не идет. Лучше б обрили налысо, а то вы с этими паклями только хуже смотритесь. — и брезгливо шагнул в сторону, а то ветром вонь в нос задувает.

У Степана дернулся глаз, слабо так, предупреждающе, мол, нервная система на пределе.

Он не мылся нормально две недели, очевидно его волосы будут выглядеть отвратительно. Попаданец уже мечтал о душе, чистой постели и нормальной еде гораздо больше, чем о возвращении в свой мир.

Сейчас добавилась еще одна мечта — избавиться от Веце.

— Ты здесь зачем? — настолько спокойным голосом, на какой только был способен в этой ситуации, проговорил попаданец, неохотно выбираясь из своего маленького укрытия.

— Фу, пожалуйста, не приближайтесь, — Веце зажал нос и скривился, Степан зло улыбнулся и широко шагнул, теперь между ними было едва ли больше метра, — Буэ, ну я же просил… — простонал полукровка, давясь рвотными позывами.

— А я просил не таскаться за мной. Сам пришел, чего теперь недоволен? — вампир сложил руки на груди и смерил полукровку осуждающим взглядом.

Степан, конечно, не верил, что пара слов и канава отпугнут прилипучего засранца, но заставят держаться на расстоянии уж точно. Кажется, у попаданца только что появилась еще одна причина обитать исключительно вблизи канавы.

— Вот всегда вы так… сволочьшшш — прошипел Веце, обиженно и оскорбленно отворачиваясь от вампира.

— Что-что ты там сказал? — угрожающе прохрипел Степан, хмурясь. Только вечных упреков Веце ему тут для полного несчастья не хватало.

Вампир уже пятый день чесался, как лишайный кот, и опасался, что у него завелись блохи или вши. У людей, конечно, блох не бывает, но кто знает, может, у вампиров они заводятся на раз-два?

— Говорю, даже это место не испортит вашей очешшшуеной харизмы. — исправился полукровка, тихо пробубнив, — В край одичали. — вампир фыркнул.

— Я, может, и одичал, но не оглох.

Веце скорчил рожу, передразнивая хозяина.

— Тут я вам безмерно сочувствую. — осклабился полукровка.

— Давай, поговорили и хватит. Я жив-здоров, можешь спокойно возвращаться назад, и я даже не стану спрашивать, как ты меня нашел.

Но судя по злобной моське, уходить мелкий засранец никуда не собирался. Веце встал, важно так, словно собирался понтануться последним айфоном перед бедным учителем с ипотекой. Степан скептически поднял бровь, в ожидании, какую же дичь мелкий сморозит на этот раз.

— А тут и рассказывать нечего. Просто проверил все канавы в графстве. Куда еще мог забиться бездомный безоружный переселенец? — насмешливо ответил Веце, гаденько улыбаясь.

— Это было грубо.

— Это было откровенно честно. — самодовольно отбил полукровка с видом собственного превосходства.

— Засунь свою честность куда подальше. — огрызнулся попаданец.

Надо же, Веце решил проявить снисходительность — побыть честным. Кому нужна она, эта честность, когда уже все давно отобрали?

Вампира пробирало лишь глухое раздражение, послать бы сопляка куда подальше и продолжить спать, но разве ж от полукровки так просто избавиться?

— Говорю же, одичали. Вона как грязно ругаться стали, грубить. — наигранно взволнованно вздохнул Веце, качая головой, — Отмыть-то вас еще можно, а вот разум… уже помутился. Примут ли Вальдернеские полоумного графа?

Степан понял, что нет, Веце, гад, перестать язвить не собирался. Вампир вернулся к своему убежищу и зарылся назад, старательно игнорируя почти кричащий взгляд шокировано замолчавшего полукровки.

— Вам… вам не противно? — и махнул рукой на кучу мусора, под которой уютно устроился попаданец, на вонючую канаву прямо под носом и на грязную, мокрую траву. Медленно наступала осень, холодало, временами моросил дождь.

— Что естественно, то не безобразно. — ответил Степан с таким лицом, словно сидел в роскошной гостиной и пил импортный чай, стоящий больше, чем Веце. Но вампир скрючено сидел на голой земле в куче тряпья и горделивый, истинно аристократический взгляд никак не соответствовал ситуации.

— С каких это пор бичующий вампир — это естественно?

Ироничная ухмылка полукровки вампира ничуть не задела, у Веце вообще странные взгляды на жизнь, так что к тому, что у пацана не все дома Степан немного привык. Полукровка же все никак не мог смириться, что его хозяин малость того.

— Не бичующий, а вольный, свободный. — важно буркнул попаданец, краем глаза наблюдая, как деревенские дети пялятся с другого берега на слишком заметного Веце.

Полукровка многозначительно молчал, пусто смотрел огромными глазами на хозяина и его «домик», и задавался самым тупым и неуместным вопросом в своей жизни: а для него там место найдется?

Неуместным, потому что жить на улице под кучей мусора Веце в любом случае не собирался, а тупым — потому как очевидно, что и вампир едва ли помещался в своем крохотном убежище.

— Так это, где я жить-то буду? — промямлил Веце, зябко оглядывая пожухлую траву и желтеющий лес.

Вампир почесал замерзший нос.

Их взгляды как-то само собой встретились, и они выжидающе, с легкой растерянностью посмотрели друг на друга.

Степан не мог понять, какого мелкий еще тут, Веце не хотел мириться с реальностью, в которой он будет таким же бездомным бродягой, как его хозяин.

— Не знаю Веце, явно не здесь. — вампир пожал плечами и нахмурился, когда со спины немного съехал кусок его укрытия. Что ж, домики из веток, шалаши и палатки давались ему нелегко — это именно та сфера, где он мог бы с легкостью прослыть самым рукожопым за всю историю человечества.

А Веце, маленький несчастный Веце просто обомлел, хотя тут подошло бы другое слово, тоже на о, и с буквой х.

Он решительно преодолел разделявшее их расстояние и угрожающе плюхнулся на землю напротив попаданца.

— Эээ, вы мой хозяин, вы должны заботиться обо мне и кормить, крышу над головой обеспечить. Вы что, не собираетесь брать на себя ответственность⁈ — напирал Веце, почти крича и грозно нависая над вампиром. Еще бы немного и в маленькой берлоге Степана поместилось целых двое, а не только он один. Попаданец делится своей жилплощадью, даже такой дрянной, не собирался.

— Представляешь? — усмехнулся вампир и отпихнул полукровку.

— Эй, я вообще-то к вам контрактом привязан! Отнеситесь к этому серьезнее, я вам не дружок-переселенец, которым можно попользоваться, а потом выкинуть за ненадобностью! — разъяренно провизжал Веце, краснея, и теперь его серая кожа отдавала серо-розовым оттенком.

— Никто никем не пользовался, уймись. — поморщился вампир. Мда, голос у полукровки еще не скоро ломаться начнет, так и будет, наверно, еще лет десять с детским ходить горлопанить. Степан надеялся, что сегодня последний день, когда он слышит визги и крики этого поганца.

— Вы! Вы пользовались мной, а теперь вот так вот, да? Вытерли ноги о мою доброту, наплевали в душу, растоптали… — и возникал вопрос, о какой же такой доброте и душевности так беззастенчиво врет корыстный и расчетливый Веце.

— Ты можешь не вопить? — недовольно прошипел Степан, уши уже начинали болеть от криков, — И раз уж на то пошло, то мы оба друг другом пользовались. Ты тоже использовал меня в своих целях, да и началось это все, между прочим, тоже с тебя.

Признавать правду, очевидно, не хотелось, поэтому гневно пыхнув, Веце продолжил доказывать очевиднейшее на свете — свою правоту.

— Да если б не я, знаете, где б вы сейчас были⁈ — рассерженно рявкнул полукровка.

— На том свете. — огрызнулся Степан, — И очень сожалею, что еще там.

Для эпичного самоуничтожения настроения уже давно не было, поэтому Степан жил, терпел все тяготы и невзгоды, холод и стужу, и задавался философским, то есть крайне бесполезным вопросом: кто он и зачем живет?

По факту выходило, что он — бомж и живет ради мести. И это как-то не слишком воодушевляющее описание для жизни попаданца. Он ведь и года в новом мире не провел, как уже пробил социальное дно, и явил миру новое, куда более отстойное.

Но полукровку, разумеется, чужие душевные колыхания не волновали от слова вообще. У Веце, классического скрытого нарцисса, коим оклеймил его Степан, была только одна бяда-проблема: его опять не слушали, о нем недостаточно думали, и вообще, всё, что делалось — было не ради него!

— Неблагодарный! — в сердцах крикнул пацан, агрессивно вытирая сопли рукавом. У Веце от ледяного ветра тряслись руки и голос становился еще выше. Слушать его и в самом деле было больно, как вилкой по стеклу.

— Именно. Поэтому давай, возвращайся домой и брось меня, такого плохого и бесчеловечного умирать тут, ок? — вампир прищурился, ветер поднимал мелкий мусор и подло швырял его прямо в лицо.

Но когда вместо безобидных травинок-листиков чуть не прилетел булыжник, размером с кулак, попаданец с досадой осознал, что это дети с другого берега просто играют с магией. И ведь он даже не может поставить барьер.

Жизнь — боль.

Степан подгреб немного листвы под себя, заполз поглубже в свое никчемное укрытие и широко зевнул. Холодно.

— Что еще за ок⁈ — полукровка даже не знал, что возмутило его больше, небрежный тон или это хамское и непонятное «ок» от хозяина, — Я ваш слуга! Мой смысл жизни в том, чтобы заботиться о вас, а вы меня гоните! — жалостливо проорал Веце, уже и не зная, куда бить, на что давить, чтоб вампир сдался и разжалобился.

— Надо же, смысл жизни у него, вы только посмотрите, пффф…- Степан заржал, громко и от души, простывшим сиплым голосом, с хрипами и кашлем.

Вороны пугливо слетали с деревьев, но Веце даже и не заметил, как зловеще прозвучал хохот вампира, у полукровки была проблема посерьезнее — над ним откровенно потешались!

— Не смейтесь! — гаркнул мелкий, но голос дрогнул и к концу слова снова превратился в визг. От этого полукровка чувствовал себя еще более неловко. Его и так уже обсмеяли, а теперь он еще один повод дал.

— Так смешно же! Нет, ты себя вообще слышал? Так врать, конечно, надо еще уметь.

А Веце обиделся. Обиделся так, как еще никогда до этого — даже если его хозяин и прав, и полукровка врал, это ведь не просто так, не от придури какой.

— Вы мерзкий, бесчувственный, тупой вампир! И ничего не понимаете! Думаете только вам сложно? Проблемы выживания, знаете ли, тут не только у несчастных невезучих переселенцев! Только и делаете, что ноете, как тяжело и как хотите домой. Но у вас хотя бы есть дом! А у меня нет! Ничего у меня нет, кроме этого рабского контракта, который и права на жизнь без дозволения хозяина не дает! У вас там семья, а я? А как же я? Что будет со мной, если вы исчезнете? Вы подумали о том, что случиться со мной, безродным грязнокровным слугой, если вы исчезните? Строите из себя такого добренького, прямо-таки прирожденный альтруист и спасатель, а на деле бросаете того, кто всегда был рядом! Это, по-вашему, человечно? Это правильно?

— Я не обязан. — хмуро возразил вампир, — Я не обязан заботиться о чьем-то еще выживании, помимо моего. — это были тяжелые, грузные слова, какие обычно даются с трудом и большим камнем ложатся на сердце.

Это была правда, грустная, жестокая, холодная правда, которую необходимо принять, чтобы не умереть.

— Что значит не обязаны? — растерянно промямлил Веце, притихнув. Услышать что-то такое он никак не думал. И уж точно не от хозяина, ведь само собой разумеющееся, что господин заботится о благосостоянии своего слуги.

Но его хозяин, конечно, какой-то неправильный, больной господин. Переселенец — это болезнь головы, а такое Веце никакими зельями вылечить бы не смог.

— В этом мире Веце, каждый сам за себя. И ты был тем, кто однажды сказал мне это. Поэтому я выжил. — вампир немного пошуршал, усаживаясь поудобнее, — Я сам за себя, ты сам за себя.

И так естественно это было сказано, так легко, что полукровку обдало еще большим разочарованием.

— Вы не можете так поступить.

— Я уже так поступил. — ответил вампир, не отводя пасмурного взгляда от Веце.

— И вы совсем-совсем не имеете даже крохотного сожаления? Сочувствия? — полукровка не знал, за что ему ухватиться, как выбить свое право на жизнь?

Хозяину хорошо — он теперь вольная птица до поры до времени, а Веце как пес на привязи, да только веревка слишком короткая.

— Мне очень жаль себя. — кивнул Степан, соглашаясь.

И Веце даже не нужно говорить что-то вроде «Вы издеваетесь⁈», все было написано у него на лице.

— О, точно, у меня есть кое-что для тебя! — проговорил Степан и завозился, обшаривая карманы. Веце немного оживился, с любопытством вытянулся вперед и даже забыл, зачем вообще пришел. — Вот! Вот она!

Вампир протянул пацану маленькую гладкую сосновую веточку, ободранную от коры. Веце пристально смотрел на жалкую палку в своей руке и ненавидел попаданцев чуть сильнее, чем обычно.

— Я надеюсь, что это осина. — произнес полукровка, — Осина, чтоб я сделал маленький кол и расковырял им вашу грудную клетку, а потом вырвал сердце и затыкал его этой зубочисткой…

— Нет, это просто красивая веточка. — пожал плечами Степан. — Мой тебе прощальный подарок.

— Я не могу так просто уйти, — с разочарованием ответил Веце, гадко добавив, — пока не насобираю веточек вам на гроб.

Спустя сутки вынужденного сосуществования, вампир временно смирился с тем, что Веце жил рядом. Под соседним кустом.