Вампиры тут беспризорные

Глава 40 Для тех, кто помощник дракона

Степан бегло оглядел унылый пейзаж. Да уж, делать предложение руки в такой атмосфере мог только он додуматься. Пятьдесят оттенков серого, а не пейзаж, честное слово: небо серое, земля темно-серая, трава желтушно-серая. Всё серое!

— Тогда я буду оставлять письма для тебя вот под этим камнем. — он пнул булыжник, — Так можно? — хотелось иметь с ней хоть какую-нибудь связь. Все же с завтрашнего дня он выходит на работу.

Маниэр рвано выдохнула. Он ее послушал! Были ли хоть раз, когда он прислушивался к ней и к её просьбам до этого? Когда уважал ее решение и мнение?

— Хорошо. — Маниэр бросила короткий взгляд на кольцо, — Цветы все же подаришь, или оставишь себе?

Степан чуть не хлопнул себя по лбу, опять забыл!

— Нет, конечно. Это все для тебя. И кольцо. Ты примешь его? — все же однозначного «да» он так и не услышал.

Девушка на секунду задумалась, а стоит ли? Но иметь маленький мостик, что-то связывающее их, хотелось куда больше, чем дать возможность Кифену снова сбежать от нее. Возможно она любила его слишком сильно, чтоб отпустить сразу.

— Да. — Маниэр протянула руку и чуть улыбнулась, когда Степан торопливо начал одевать колечко ей на палец. — Это же не то, о чем я думаю? — она нахмурилась, внимательней присмотревшись к кольцу. В драгоценных камнях она разбиралась куда лучше, чем он мог представить.

— Это именно то, о чем ты думаешь. — он едва успел перехватить ее руку, когда она попыталась стянуть кольцо.

— Ты с ума сошел? Это же безумно дорого! Кто вообще делает кольцо из бриллианта⁈ — рассерженно прошипела она. Да одно это кольцо стоит больше, чем весь Каморф, столица графства.

— Слушай, успокойся, Маниэр. — торопливо сказал Степан, крепко держа ее руку, — Я могу себе это позволить. — ей хотелось стукнуть его за это дурацкое напускное бахвальство.

— У тебя туалет на улице, ты моешься в бочке! Какое ещё «могу себе позволить»? — да она за его зимовку переживала больше, чем за свою! Как он, такой дурной, холода переживет, если даже деньги беречь не умеет? На что жить будет?

— А мне может нравиться мыться в бочке! — Маниэр ткнула его под ребра и попыталась вырвать руку. У Степана перед глазами поплыли темные пятна, ее упрямство это что-то с чем-то, — Пожалуйста, престань! Я хочу, чтоб у тебя было такое кольцо, слышишь? — Маниэр осуждающе поджала губы, — Даже если я до конца дней буду мыться в бочке и туалет будет на улице! Я хочу, чтоб у тебя это было! Чтоб у моей женщины было брильянтовое кольцо! Если бы я не мог, я бы не стал на такое раскошеливаться. В своем родном мире я бы точно такой подарок ни за что не потянул даже с кредитами, а тут я могу. Я могу тебе это дать, поэтому, пожалуйста, просто прими. Для меня это важно. Я хочу, чтобы все вокруг знали, что ты только моя.

И осторожно отпустил ее ладонь.

— Хорошо. — она в смешанных чувствах прижала руку к сердцу, — Но я наложу на него иллюзию…чтоб другие не увидели. — букет, отброшенный в сторону во время их маленькой потасовки, сиротливо валялся на земле, выделяясь ярким желтым пятном.

— Делай что хочешь, только не снимай. — Маниэр растопырила пальцы на ладони, любуясь колечком. Она никогда бы не подумала, что вообще выйдет замуж по любви.

Степан поднял букет с земли и оттряхнул его от пыли. Маниэр бросила взгляд на цветы, теперь желтые розы станут ее любимыми.

— Ты знаешь, что на языке цветов желтые розы означают дружбу или разрыв отношений? А черная — смерть.

Когда Степан был графом, она много чего изучила из культуры высшего общества. Говорят, среди аристократок есть обычай обмениваться букетами в качестве тайных посланий.

— Я не смыслю в языке цветов, просто черные розы самые ценные, а желтые, мне кажется, тебе понравятся больше всего. — ровно до этого дня она не питала особой страсти к цветам, но теперь что-то определенно изменилось.

— Тут всего одна черная роза. — заметила она, принимая букет.

— Потому что черные оказалось труднее всего достать. — пожал плечами попаданец. Все же непросто обносить клумбу прямо под окном герцогского кабинета, — И вот ещё, это артефакт связи, а ещё он совмещает в себе накопитель магии и пространственное хранилище. Я сделал его специально для тебя. — Маниэр с сомнением посмотрела на маленький страшненький артефакт, выполненный под брошь.

Артефактором Степан был неплохим, чего только стоил прибор для изготовления лакмусовой бумаги, но девушка все же сомневалась. Он и так ее сегодня задарил, и цветы, и кольцо, и торт вот стоит.

Да и расставаться так скоро не хотелось.

— Давай ты расскажешь все о нем, пока мы будем пить чай? — предложила она, принимая артефакт. В принципе, если присмотреться, довольно милая безделушка. И камень в центре красивый, такой же красный, как глаза попаданца.

— К тебе или ко мне? — спросил он, но быстро исправился, вспомнив, что Маниэр просила его больше не ступать на территорию гнезда, — О, в смысле ко мне, конечно.

Чаепитие прошло странно. Впрочем, странным оно казалось только Степану, остальные же ни разу в жизни не были на мирных домашних посиделках, потому приняли все более спокойно.

Сначала Степан долго искал чайник или хотя бы кастрюлю, чтоб нагреть воду. Но чайника не было, а последнюю кастрюлю прожог Веце, когда утром готовил завтрак в постель своей невесте.

Кипятил воду вампир в колбах. Хоть тарелки для торта нашлись, и то счастье.

После Кифен заставил Веце привести Аламию — чтоб та познакомилась с невестой хозяина. И чтоб у Маниэр потом не было никаких вопросов, мол, почему у тебя в доме живет девушка.

Вампирша смерила невесту Веце долгим, очень долгим и пристальным взглядом, вопросительно вскинула бровь и посмотрела на Степана.

— Невеста Веце, да? — попаданец кивнул. Маниэр ехидно улыбнулась, наблюдая, как съёживается Аламия под ее острым взглядом.

— Они поженятся через пять лет, когда она будет совершеннолетней. — добавил Степан, чувствуя себя крайне неловко. Словно знакомит жену с дочерью любовницы, честное слово!

— Господин поклялся, что не будет посягать на ее тело! — встрял Веце, попаданец фыркнул, пацан произнес это так, будто вампир собирался свои слова назад брать.

— У вампиров за измену могут и убить. — обронила Маниэр, стреляя глазами в Аламию. Может она и готова отдать Степана другой, но ради его блага, и уж точно не малолетней соплявке.

— Буду иметь в виду. — рассмеялся Степан. Ревность Маниэр была по-своему милой.

Аламия, боязливо опустив глаза, спряталась за спину Веце.

— Мой дорогой жених, — вампирша особенно выделила последнее слово, разглядывая кольцо на пальце, — Торт ты подарил мне, поэтому и с кем делиться решаю тоже я, верно? — попаданец кивнул, сдерживая смех, — Тогда всё, что осталось, только моё!

Веце завистливо сглотнул слюну, потому что его за стол никто не позвал, а срамить себя невежеством перед Аламией он не хотел. Хозяин, мерзавец, молча ел свой кусок и любовался вампиршей. А Веце тоже хотел свою девушку вкусностями кормить! И кольца ей брильянтовые дарить! Но где ему такие деньги взять⁈

— Госпожа, — сквозь зубы выдавил Веце, проглатывая гордость. Чтоб он и кровососку эту госпожой называл, до чего докатился! Но ничего, он ей сейчас малость подпортит настроение. За жадность. — Но ведь убивают не того, кто изменил, а того, с кем изменили. — и тоненько так намекнул, что господин Кифен-то волен гулять на все стороны.

— Именно. — облизала ложку Маниэр. И клыкасто улыбнулась, глядя на Аламию. — Ты ведь понимаешь, к чему я клоню. — Аламия затравленно кивнула, вцепившись в руку Веце.

Пробуждение было тяжелым, Степан едва продрал глаза с рассветом. Ох, нужно вчера было раньше лечь. Сколько он вообще спал? Часа три-четыре?

Даже в вампирьем теле недосып ощущался тяжелее, чем в студенческие годы. Вампир широко зевнул, морщась от ноющей боли в теле. И вроде ведь вчера ничего такого не делал, а всё болит.

Попаданец умылся, скудно позавтракал кровью, сполоснул рот и сонно посмотрел в окно. Там опять шел снегопад. Резкие перемены погоды уже порядком утомили, и вампир надеялся, что зима будет умерено снежной.

— Что-то вы сегодня рано встали. — раздалось с порога. Степан лениво перевел взгляд на Веце.

— Работа. — уныло вздохнул вампир. Поставил стакан на стол и встал, — Мне пора. Должен же кто-то семью кормить.

Веце тихо фыркнул и ушел дальше спать. Ему никого пока кормить было не нужно, у него есть хозяин, который обо всем позаботится.

Степан вернулся в комнату, причесался, ещё раз причесался и пришел к выводу, что придется подстричься. Хотя бы на пару сантиметров.

Но не сейчас. Вампир поправил ворот рубашки, ещё раз убедился, что артефакт иллюзии работает и со вздохом открыл портал.

Идти на работу решительно не хотелось. Впрочем, как и всегда.

Драконье поместье встретило тишиной, редкие слуги неслышно ходили по коридорам, гася магические лампы и смахивая пыль с ажурных картинных рам. На кухне уже кипела жизнь, Степан бесшумно бродил по поместью, в попытках вспомнить дорогу до кабинета дракона.

Какой же там был этаж? Второй или первый?

После нападения магов поместье уже отреставрировали и отстроили, планировка немного изменилась. Хоть бы проводника дали на первый день или карту, честное слово.

— Эринар Шэбтав. — произнесли за его спиной. Степан искоса оглянулся, дворецкий ответил ему сдержанной улыбкой, — Пройдемте со мной, я покажу вашу комнату и выдам форму. — Степан кивнул и побрел вслед за оборотнем. Он уж думал, что его бросили на произвол судьбы.

Комнатку ему выделили небольшую, но для слуги весьма недурно — одна кровать, шкаф, широкое окно с массивным подоконником, плавно переходящим в стол. И табуретка.

— Переодевайтесь, служанка будет ждать вас у дверей, она покажет вам поместье и сопроводит до кабинета герцога. Впредь прошу приходить раньше, с рассветом. Господин рано начинает работу. — известил дворецкий Эдгар. Вампир кивнул, тихо ужасаясь. Вставать ещё раньше, чем сегодня? Эй, они о таком не договаривались!

Форма была странной, ровно такой же, как на идиотах-лакеях, которых Степан встретил, когда впервые приходил в поместье Ибенира. И в этой одежде вампир тоже ощущал себя идиотом. Широкие брюки, рубашка с раздражающим бантом на вороте сзади, и широкий просторный жилет до колена с бездонными карманами. До ужаса странно.

— Ещё раз зайдешь, не постучав, высеку. — произнес герцог, не отрывая взгляд от документов.

— Извините. — равнодушно пожал плечам вампир, — Слугой работаю впервые. Необучен. — попаданцу было глубоко плевать, что там думает дракон о его манерах. Пусть подавиться своим благородством, если хочет.

И вообще, Степан — бывший граф, ему может неприятно на гордость наступать и работать на побегушках у Ибенира. И так больно, а герцог, тварь, соль на раны сыплет.

Как будто попаданец рад ежедневно в такую рань подрываться и бежать, спасать Керналиона от завала бумаг.

Вампир растер сонное лицо, голова думала слабо. Огрызаться и дальше смысла особо не было, Степан не дурак, понимает же, что Ибенир, точно так же как пошел на уступки, может передумать. Да и им главное просто сработаться и не убить друг друга.

— Две крайние стопы твои. Можешь приступать. Если появятся вопросы, говори. — дракон кивнул на высокую кипу бумаг и отхлебнул чаю. Из-за черных магов ему теперь приходится спать по четыре часа в сутки, чтоб все успевать. Хотя последние двое суток времени на сон не было вообще, и сейчас дракон спасался лишь зельями, да крепким черным чаем.

Степан перенес бумаги на журнальный столик и сел на диван. Вспомнились темные времена, когда он точно так же круглые сутки был завален работой. Мда, видимо, всё в жизни циклично — противная бюрократия вновь втиснулась в его жизнь и диктовала свои правила.

— Герцог, тут прошение о казни. — вампир недоверчиво прищурился, вчитываясь. И как вообще подобное затесалось среди сметы по закупке оружия?

— Причина? — коротко спросил дракон. Прошения о казни поступали с завидной регулярностью, казнить просили всех подряд: и соседа, и собаку купца, и вампиров, и графа Кифена. Пару раз даже затребовали лишить головы самого герцога за то, что поднял налог для торговцев.

— Написано, что поймали дочь сапожника с мужчиной. И требуют казнить распутную девку. — брови плавно поднимались все выше, вампир с сомнением смотрел на запрос, что за тупая шутка?

Ибенир, увы, знал, что нет, то не шутка, и пребывать в безмятежном заблуждении, в отличие от Степана, не мог.

— Напиши ответ. Мой приказ таков: казнить просителя и мужчину, с которым была поймана девчонка. А девушку отправить в монастырь. — продиктовал Керналион и кинул печать, чтоб попаданец заверил приказ.

— Почему казнить-то сразу? — может это ошибка какая, или там любовный треугольник, вот третий лишний и написал, обиженный тем, что выбрали не его? Да и кто знает, как там все на самом деле было, разве не лучше разобраться сначала.

— Я и это объяснять должен? — с негодованием прошипел дракон, — И дураку ясно, что раз подали прошение, а не решили все сами, девчонку ту снасиловали, и теперь хотят просто избавиться от нее. Такое прощать нельзя, на моих землях каждый должен чувствовать себя в безопасности, будь то мужчина или женщина. И никто не должен притеснять других. — отчеканил герцог, пристально следя, как Степан дописывает приказ и ставит печать.

Какой герцог позволит своему народу страдать? И если ради мира нужно избавиться от всех моральных уродов, дракон это без колебаний сделает.

— А что, если все было иначе? — но Степана волновала правда, очень неуместная в том объеме работы, который ему предстояло разгрести. Попаданец жаждал справедливости для всех, Ибенир мечтал поспать сегодня хотя бы три часа.

— Какая мне разница, как там все было? — рассерженно прорычал дракон, — Девке той все равно житья в городе не дадут, и замуж она уже не выйдет, а те бараны, которые додумались прошение подавать, только кровь народу портить будут, да смуту наводить. Из-за такой малости прошение писать! Да ещё и о казни!

— Ясно. — кивнул вампир. Степан не думал о проблеме с такой стороны, всё же ему есть чему поучиться у герцога.

Рабочий день закончился как-то незаметно, на улице смеркалось, Степан тоже пристрастился к крепкому чаю и сейчас сидел, разминал пальцы. В принципе, работа помощником герцога не сильно отличалась от той, которую он выполнял, будучи графом. Разве что информация немного поменялась.

Ибенир выровнял стопу, перевязал лентой и убрал в пространственное хранилище. Теперь у него по плану совещание во дворце, после доклады от разведки, потом нужно снова перечитать отчеты о пытках темных магов и… дракон на минуту завис, вспоминая. А, точно, проверить новобранцев и сходить на рейд.

— Завтра в девять отправляемся на охоту, так что приходи к тому времени. — сообщил дракон, зевая.

Вампир размял затекшую спину и кивнул. На охоту, так на охоту. Главное, чтоб герцог платил.

Когда Степан вернулся домой, уже стемнело, световой день зимой становился короче, попаданец со вздохом зажег магический светильник. За окном снова кружился снег, Веце с Аламией не было дома и вампир наслаждался минутами одиночества.

Все же в этом что-то было. Вздохнул и достал из пространственного хранилища книги и справочники. Он уже порядком подзабыл законы, придется повторять, да и знания расширить, чтоб не дергать Ибенира каждые пять минут.

— Господин, идите в кровать. — вампир проснулся оттого, что полукровка тормошил его. Степан сонно заморгал, подняв голову с книг.

Надо же, уснул прямо за столом, заработался.

Через неделю попаданец более-менее втянулся в новый график и будни потекли своим чередом, ссоры с герцогом уже набили оскомину, и вечерами, вместо исследований или изготовлений артефактов на заказ, приходилось переделывать свои ошибки и учиться.

Веце сочувствующе подливал господину кровь и тихо радовался, что ему нет нужды так же много вкалывать. Аламия, по настоянию Веце, бросила свою работу и теперь тихонько сидела в комнате большую часть дня и вышивала. Ингода парочка выходила погулять по окрестностям, чтоб не смущать хозяина своим воркованием.

Кифен вычеркнул очередную дату в самодельном календаре. Неделя до Нового года, а у него ни елки, ни горошка для оливье. Хах, а есть ли вообще смысл праздновать?

— Почему ты ещё не готов? — рассерженно спросил Ибенир, почти ворвавшись на кухню.

Степан красноречиво поджал губы и поднял бровь. Сегодня его законный выходной, и герцог лично подписывал трудовой договор, так что прекрасно должен это помнить!

Вампир молча промокнул лицо после умывания полотенцем и продолжил утренние процедуры. Дракон последние дни частенько вламывался в его дом, так что Степан уже немного привык.

— Я занят, будьте так любезны, Ваша Светлость, идите отсюда лесом. — буркнул попаданец, не желая расставаться с долгожданным выходным. У него уже весь день по минутам расписан, и встречи с герцогом Ибениром точно нет в расписании.

— Я же отправлял тебе письмо! — с негодованием произнес Керналион. Как можно было не заметить-то? Специально ведь ещё и конверт яркого цвета выбрал, чтоб сразу в глаза бросалось.

— Я использую корреспонденцию для розжига камина. — пожал плечами вампир, мол, ваше письмо, ваша проблема, — Мне на той неделе проклятье в письме пришло, а пару месяцев назад ядовитая пыль. Думаете я все подряд письма открывать буду? У меня, в отличие от вас, нет артефакта, проверяющего конверт на опасность.

— Ясно. — сцедил Керналион, — Даю тебе три минуты, чтоб привести себя в порядок. Больше ждать не буду, пойдешь в чем есть.

Вампир тихо фыркнул. Ему-то все равно, в чем идти, так какая разница?

— И куда на этот раз вы меня похищаете? — со вздохом спросил попаданец, мысленно ставя крест на всех своих планах. Придется переодеваться, дешевле выйдет, чем спорить с герцогом.

— Знакомиться с твоей бабушкой и дедушкой, дорогой сыночек. — язвительно прошипел Ибенир, кривясь, — Хотят знать, где и когда я тебя нагулял. — мать ему уже письма с угрозами шлет, так больше не может продолжаться. Пусть увидят этого вампира и перестанут волноваться почем зря.

— Разве я не старше вас? — ухмыльнулся Степан, поправляя черный ворот рубашки и повязывая шейный платок. Для полного вампирьего образа не хватало только крови вокруг рта.

Точный возраст тела Степан не помнил, но как ни крути, на сына Ибенира он не тянул.

— Вот им это и расскажешь, меня они уже не слушают. — потер лоб дракон. Это, наверно, самая идиотская сплетня про его личную жизнь, какую вообще он слышал. Чтоб он, и с вампирами снюхался⁈

Но родители Керналиона ему почему-то верить не спешили. Так сильно внуков хотят?

Герцог Ибенир открыл портал, придирчиво оглядел Кифена, снова поморщился и махнул, мол, ты первый.