Забытые боги: Пепельное солнце

Глава 16. Одиночество в пустыне

Тело Дилфо было тяжелым и ватным, оно словно камень сквозь смолу пробиралось к ясному сознанию. Мальчик пытался проснуться, но ему это не удавалось. Сквозь болезненный сон Дилфо слышал, как его зовёт Ючке. Его голос доходил до него искаженным, замедленным и не на шутку пугал мальчика, звук хриплого заторможенного голоса пробуждал жуткие видения, вырывал наружу потаенные страхи, запрятанные далеко за пределами сознания в сумрачных глубинах души.

Дилфо чудились твари со звериными мордами в тяжелых доспехах, безрукие высокие фигуры в золотистых плащах, бледные тонкие руки безликих существ, что тянутся к нему и высасывают тепло из тела. Тысячи тварей с грохотом и лязгом шли за ним по пятам, пытались догнать его, но мальчик не понимал, зачем он им понадобился, почему они с таким остервенением старались поймать его, ломясь через горы бескровных трупов. Дилфо попробовал пошевелить ногами, чтобы сдвинуться с места, но их обожгло холодом и приковало к земле. Толпа неслась на него, они были безмолвны, лишь топот тысячи ног и скрежет доспехов нарушали давящую тишину. Один из преследователей, закутанный в потрепанный плащ, почти добрался до Дилфо, мальчик увидел его лиловые глаза, почувствовал холодное дыхание на своем лице, его ледяное касание на своей щеке…

Дилфо проснулся, но не смог открыть глаза, они припухли от слёз. Но он сразу почувствовал, что не стоит на месте, а движется, причем довольно быстро. Его руки и ноги обхватили нечто прохладное и твердое, а правая щека слегка онемела от холода. Сознание возвращалось в тело и ощущения были не из приятных. Дилфо, будучи в беспамятстве, потерял контроль над своим телом, и сейчас оно мстило ему за это покалыванием во всех членах и судорогами в затекших конечностях. Мальчик поежился и застонал, почувствовав, как огненные иглы впиваются в его руки и ноги, и его носильщик остановился. Дилфо аккуратно опустили на землю и прислонили к чему-то горячему. Он с трудом разлепил глаза, но ничего не сумел разглядеть: на улице была непроглядная темень, даже золотистые звёзды не смогли развеять мрак наступившей ночи.

Дилфо ощутил, как по его лицу пробежало еле заметное ледяное касание, и мальчик разом почувствовал, как сон окончательно уходит из его сознания и уступает место реальности, которая разом накатила на Дилфо, заставив его задрожать от страха и пережитого ранее волнения. Он вспомнил, что случилось накануне, и попытался встать, чтобы оглядеть место, в котором очутился, но крепкие руки удержали его на земле.

– Оэ вакику, – послышался хриплый голос Ючке. Дилфо перестал пытаться подняться с земли, вместо этого он утомленно прислонился к камню и с горечью произнёс:

– Ты вынес меня из Овлеса, да? – он ненадолго прервался, и из его горла вырвался протяжный хрип. Обожженные лёгкие не поддавались ему как следует, заставляли подолгу восстанавливать дыхание и прерывать фразу на полуслове. – Не стоило этого делать. Пирт говорил, что я никогда не должен покидать родные места, а ты меня вынес. Зачем ты это сделал?

Ючке молчал. Дилфо не мог увидеть его лица, но зная юношу, мальчик предположил, что Ючке, как и всегда, смотрит на него с безразличием. Дилфо, не ведая отчего, жутко разозлился и решился сорвать всю ярость на юноше, что спас его:

– Тебя ведь никто не просил меня тащить на спине сюда, – хрипел он, держась руками за грудь. – Ты должен был оставить меня там, в Овлесе. Они ведь все погибли, да? Их убил пар или то, что пришло за ним, верно? Почему ты вынес меня, я должен был остаться дома? А теперь и дома-то у меня нет никакого... Пирт не простит мне, что я ушёл, не простит! Он больше мне ничего никогда не простит…

Дилфо прервался, он содрогнулся, и из его опухших глаз полились беззвучные слёзы, они мокрыми дорожками оставляли следы на его щеках, что уже никогда не исчезнут.

– Зачем меня спас? – гневливо спросил Дилфо, всё больше распаляясь. – У меня нет теперь ни дома, ни семьи, что мне теперь делать? Если бы ты оставил меня там, в долине, я бы просто умер вместе со всеми. Отец говорил о Жатве, о перерождении и что теперь? Я лишился всего этого, потому что ты меня спас!

Дилфо судорожно вздохнул, голова его закружилась, и он надолго умолк, собираясь с силами. Перед глазами вертелись воспоминания о последних днях в Овлесе, незначительные детали сейчас обретали для него невиданный ранее смысл. Большую часть своих мыслей Дилфо не понимал, не знал, как связать всё в единое целое и найти ответ на вопрос, почему всё случилось именно так, именно с его родными. Что-то неуловимое скребло его изнутри черепа, зудело, но Дилфо не мог самостоятельно найти и понять первопричину, что привела к такому ужасному исходу. Как не мог понять, что на самом деле произошло в Овечьей долине.

Ему было страшно, но сил на чувства не оставалось, Дилфо беспомощно пытался спрятать глубоко свои переживания и взглянуть на произошедшее со стороны, но не мог этого сделать, он не знал как. И искать подсказок теперь негде, теперь рядом с ним остался только Ючке, который двух слов на ордженском связать не может, а если и смог бы, то вряд ли стал рассказывать ему, глупому ребенку, почему мир, где он живет, работает таким исковерканным образом. Эта мысль разозлила Дилфо и перекрыла возобладавшее над ним оцепенение. Он примерно определил местоположение Ючке и обратился в темноту:

– Вместо того, чтобы тащить меня в пустыню, ты должен был сначала подумать: скажу ли я тебе за это «спасибо». Нет, не скажу, – Дилфо умолк, о чём-то задумался, а затем быстро выпалил, словно что-то припоминая: – Ты ведь должен понимать мои чувства сейчас. Ты ведь тоже всё потерял, разве нет? Поэтому ты оказался в Орджене за тысячи километров от своего дома, от своей семьи. Живы ли они вообще или ты, Ючке, остался совсем один? Скорее всего, второе, раз ты не спешил их разыскать. И ты хотел, чтобы я стал похож на тебя, на того, кто бледным призраком бродит по свету, не зная куда приткнуться, пока его не подберёт кто-нибудь из жалости? Ты поэтому меня спас?

Дилфо умолк, потратив все свои силы. Он закашлялся и чуть не потерял сознание от нехватки воздуха. Гнев вышел без остатка, и теперь Дилфо стало немного совестно за то, что он отругал невинного человека, но стыда было так мало, что мальчик не стал облекать его в слова извинения.

А Ючке в них и не нуждался.

Мальчик изумленно уставился в темноту, когда до него донеслись тихие шипящие звуки, перемежающиеся со странным бульканьем, что издавал Ючке.

– Ты что, смеёшься? – снова разозлился Дилфо. – Как ты можешь смеяться, когда я всё потерял? Отец был не прав, с твоей головой не всё в порядке, вот когда вернёмся домой, я заставлю его вылечить тебя…

Дилфо осекся и смех Ючке разом утих. Мальчик в это мгновение почти поддался океану отчаяния и скорби, но удержался в последний момент на плоту ярости и разразился новыми ругательствами:

– А чтоб их всех! – Дилфо яростно опустил кулак на пыльную землю. – Этот туман и тварей, что пришли вместе с ним; бабушку и отца, за то, что не захотели покинуть дом и уехать отсюда так далеко, где никто и знать не знает про Орджен; Ларфу, что запрещала мне учиться; Пирта, который не спас их всех, – внезапно Дилфо озарила мысль, что придала его ярости окончательную цель. – Да, всё так и есть! Это Пирт виноват, он не спас их, слышишь! Пирт всё знал и о Жатве и об этих, богах, чтоб их всех! Он просто струсил! Это Пирт виноват в том, что все мертвы, он запретил отцу и бабушке рассказать все деревне. И теперь Пирт сам умер, чтоб его! Он это заслужил, он мёртв, а я нет! Все мертвы, а я нет! Я…

И он снова закашлялся, захлебнувшись слезами. Дилфо не знал, что ему теперь чувствовать, он был зол, напуган, растерян и его переполняло невыносимое чувство утраты, что неподъемным камнем лежало на груди и придавливало его к горячей земле. Мальчик не видел ясно лица тех, кого оставил и не мог разглядеть того будущего, что может ждать впереди. Он застыл в одном мгновении боли и безысходности, и не мог шевельнуться, не мог найти в омуте, что затягивал его, смысла, чтобы спасать себя.

Волна гнева и слез утихла и Дилфо изнеможденно склонил голову на камень. Он не знал, сколько они с Ючке так просидели в темноте и тишине. Мальчик иногда проваливался в забытье, но тут же со всхлипом покидал его, возвращаясь к действительности. Дилфо мёрз от холода, изнывал от жара, что исходил от камня и лихорадкой проносился по всему телу, но оно было настолько оторвано в эти мгновения от сознания, что мальчик почти не замечал изменений ни вокруг, ни в собственном теле, сосредоточенно утопая в своём внутреннем мире. Темнота помогала ему немного забыться, обмануться тем, что всё случившееся с ним – сон, так отчаянно похожий на реальность. Но как только первые лучи солнца осветили небо, Дилфо потерял убежище от своих страхов. Новый день жизни без смысла и будущего надвигался на мальчика неукротимой волной и грозил свалить его с ног, и унести безвозвратно в свои холодные воды.

Дилфо открыл глаза, и почувствовал жгучую жажду – тело победило сознание и перебило собой все душевные треволнения. Он поднял голову и наткнулся взглядом на Ючке, теперь мальчик мог разглядеть его в рассветном полумраке. Юноша сидел на коленях с неестественно прямой спиной и внимательно смотрел на него. Дилфо, заметив его пристальный взгляд, содрогнулся, но тут же отмел этот мимолетный испуг к тому вороху чувств, что затаились в самом удалённом уголке его сознания.

– Нам надо найти воду, – сухо прохрипел Дилфо. – Если мы не найдём её до полудня, то к концу дня умрём от обезвоживания. С пустыней не шутят, это все знают.

Ючке без лишних слов поднялся на ноги и помог подняться Дилфо. Ноги мальчика слегка подрагивали, но он смог унять эту дрожь, сосредоточив на этом все свои мысли, хотя походка его все ещё оставалась нетвёрдой.

Они шли по пустыне, пытаясь найти хотя бы кустик или травинку, что могли привести их к воде, но ничего кроме песка и раскаленных камней не было на сотни метров вокруг.

Солнце поднималось всё выше, и воздух дрожал от зноя. Дилфо не ощущал жары, но по телу катился пот, а в горле першило, ноги переставали слушаться его, и он стал чаще запинаться. Ючке шёл позади него и поддерживал мальчика, когда тот спотыкался и терял равновесие.

– Нет, всё бесполезно, – произнёс Дилфо, когда в очередной раз пошатнулся, и чуть было не растянулся на земле. – Я не смогу идти, лучше остановиться и подождать, пока жажда не доконает меня окончательно. Я слишком слаб. Пирт это знал, а я опять ошибся…

Дилфо оборвался на середине фразы и обернулся к Ючке. Бледное лицо юноши было чистым и свежим, ни капли пота не выступило на нём. Мальчик слегка удивился, но не посчитал нужным заострять на этом внимания: он слишком мало знал об этом мире, ему это было известно. Кто мог сказать, почему Ючке не устаёт о жары, был теперь мертв. А Дилфо не мог найти самостоятельно ответа на этот вопрос, и поэтому отмёл его, как ненужное обременение.

Ючке придержал мальчика за плечи, пока тот не встал устойчиво, а затем присел, указав Дилфо на свою спину. Мальчик понял, что от него хотели, но не спешил исполнять.

– Нет, Ючке, – покачал головой Дилфо. – Даже если ты меня понесёшь, куда мы успеем дойти до конца дня? Я не знаю дороги, да и ты вряд ли тоже, поэтому давай не будем тратить силы и просто останемся здесь. А если ты не хочешь, то просто иди дальше, оставь меня тут, – нерешительно добавил он, но мысленно надеясь, что Ючке не уйдёт и останется вместе с ним. Дилфо не хотел, чтобы юноша погиб из-за него, но страх остаться одному на пороге смерти острием керийского ножа впился в его сердце и медленно отравлял душу.

Дилфо резко затошнило, ноги задрожали, и он тяжело плюхнулся на землю, взметнув облачко пыли. Ючке не сдвинулся с места, он окинул мальчика быстрым взглядом, а затем неожиданно для него схватил Дилфо за руку и с силой закинул к себе на плечи. Мальчик неуклюже запротестовал и забрыкался, но цепкие руки Ючке схватили его за ноги, не давая тому спуститься.

– Да чтоб тебя, Ючке! – Дилфо стучал кулачками по груди юноши, не причиняя тому никаких повреждений. – Сказал же, оставь меня и иди вперёд! Я не хочу, чтобы ты помер тут из-за меня, слышишь? Не хочу! – упрямился он, но в душе облегченно вздохнул и успокоился. Если ему и суждено умереть здесь, в пустыне, вдали от дома, то, по крайней мере, он уйдёт не в полном одиночестве.

Мальчик ещё побрыкался немного, потворствуя своей совести, но покорно стих, поняв, что все его усилия бесполезны. Он устало положил голову на плечо Ючке и пустым взором уставился вперёд на нескончаемые песчаные барханы. Дилфо чувствовал холодок, исходящий от тела Ючке, и постепенно успокаивался. Нога мальчика немного сползла вниз, и он почувствовал на ноге Ючке нечто длинное и плоское. Дилфо слегка скосил глаза и наткнулся взглядом на меч, что юноша вынес из коморки Пирта. Ему сразу стало дурно, и он отвёл глаза.

– Не помер, – послышался немного погодя картавый голос Ючке. Юноша чему-то усмехнулся, поудобнее усадил Дилфо на своей спине и уверенно двинулся дальше. – Ты не помер, а я да.

Дилфо ничего не понял из того, что сказал ему Ючке, хоть он и говорил на корявом ордженском, мальчик даже не обратил внимания на то, что юноша заговорил на языке, которому был не обучен.

Дилфо сухо закашлялся от жаркого воздуха, что раздирал пораженные огненным туманом легкие, и обессилено провалился в сон.

***

Липкий пот стекал по лбу, застилая глаза. Здесь Они закончили, нужно двигаться дальше.

Тихий голос в голове указывает путь, теперь Они знают, где их ждёт работа. Скрип тысячи ног, закованных в доспехи, безмолвие тысячи ртов, наполненных кровью, пустой взгляд тысячи глаз, что смотрят вперёд. Кости хрустят под ногами, знойный воздух пахнет железом, а в груди бьётся чужое сердце, разгоняя по засохшим жилам свежую кровь.

Он смотрит в небо и видит Их. Их сотни, они смотрят на него свысока, ждут, что он исполнит Их волю. Он знает это.

Он думает о тех, кто отдает приказы, о тех, кто живёт на небесах. Он ненавидит Их, но следует каждому Их решению, потому что не может иначе.

«Уже совсем скоро, – взывает он к звездам, – я не заставлю Вас ждать слишком долго».

Хруст под ногами не умолкает, лязг оглушает, а сияние звёзд ослепляет. Он поднимает руку к небу и подает сигнал остальным. Пора уходить. Здесь больше не осталось живых.

Тысячи голов поднимаются. Они, как единое целое, сливаются в поток и следуют за тем, кто ведёт их на Пир.