Забытые боги: Пепельное солнце

Глава 2. Исход последней Луны

— Эй, ты чего? Заснула, что ли? — светловолосый мальчик, лет десяти, нагнулся над девушкой, которая сидела прямо посреди дороги, обняв тощие коленки, и бессмысленным взглядом взирала на немногочисленных прохожих. — Заболеешь же!

Мальчуган взял девицу за рукав простой холщовой рубахи и потянул вверх. И она на удивление мальчишки поддалась, легко встав, но дальше этого дело не двинулось.

— Ты слепая, что ли? — мальчик помахал ладонью перед сиреневыми глазами незнакомки, та, неосознанно проводив руку взглядом, снова уставилась в пустоту. — Да вроде не слепая. Одержимая, значит?

Мальчишка, не получив никакого ответа, самостоятельно сделал вывод и тут же с ним согласился.

— Это ничего, мой батюшка и не такое лечит, он у меня великий целитель! Все люди в округе так говорят. Идём со мной, мы тебя быстро приведём в порядок.

Взяв девушку за холодную руку, мальчик повёл её за собой по пыльной дороге на заросший полевыми цветами холм. Мимо них проходили путники всех видов и размеров: торговцы с телегами, забитыми всякой всячиной, бедняки с полными карманами «ничего», дети с корзинками ягод, взрослые с косами через плечо — никто не обращал на парочку никакого внимания, ибо мысли прохожих занимали предметы куда более важного, внутреннего характера.

Незнакомка немного оживилась и принялась с лёгким интересом оглядываться по сторонам, но это было похоже, скорее, на обмен любезностями с новым, ранее не виданным местом, чем на искреннее стремление узнать больше об окружающем мире.

— И откуда ты только такая взялась? Я тебя раньше здесь не видел, а я, между прочим, тут всех знаю! — мальчик на ходу звонко щебетал о всякой незначительной для незнакомца ерунде: рассказывал о соседях; своём учителе словесности; о кошке, родившей двенадцать котят; о солнце, что на днях свалилось с небес в соседней стране; и о сестре, которая недавно удачно вышла замуж.

— Мы с отцом очень рады, что она замуж вышла за хорошего парня, за Пирта, — звонко отчеканил мальчишка, из-за плеча поглядывая на свою «находку». — Пускай он не местный, но мужчина — хоть куда! Пирт у нас кузнец, суровая у него работа, конечно, но заказов целая куча и денег много, ведь Пирт такие мечи делает — загляденье! Если останешься у нас подольше, я тебе покажу.

Поднявшись на холм, путники оказались в большом поселении, раскинувшемся во все стороны на многие мили. Здесь было столько домов и людей, сновавших по своим делам между небольшими бревенчатыми постройками, которые словно грибы торчали из земли, что девушка резко затормозила, растерянно озираясь вокруг.

— Ты чего? — мальчишка обернулся и заинтересованно, с частичкой покровительственного сочувствия проговорил: — Ты не бойся, тут все хорошие, никто тебя не обидит. Идём, я покажу тебе свой дом.

Мальчик вёл свою новую знакомую по широким улицам, заполненным селянами в лёгких хлопковых рубашках цвета свежевскопанной земли. Все вокруг были светловолосыми, краснощёкими и улыбчивыми до приторности. Парнишка здоровался со всеми, кого видел, а ему в ответ приветливо махали руками, совершенно не обращая внимания на особу, которая явно не вписывалась в местный антураж.

— Люди тут прямо светятся от доброты и счастья! — продолжал вдохновенно петь мальчишка. — Ты знала, что наша деревня, Овлес, самая процветающая в царстве? Мы здесь чего только не выращиваем, а местные ткани и оружие славятся на весь Орджен и даже вайсы их покупают, представляешь? Я тебе всё покажу, только сначала батюшка вылечит твою одержимость духами.

Девушка совсем не обращала внимания на болтовню мальчишки, лишь рассеянно окидывала потухшим взглядом одинаковые лица мужчин и женщин, и безвольно тащилась за неуёмным ребёнком.

— Кстати, меня зовут Дилфо, сын Борфа, лучшего целителя в деревне. А ты своё имя не скажешь? — Дилфо заискивающе посмотрел на девушку, но та даже взгляда на него не опустила. — Ну ладно, как хочешь, потом познакомимся. Мы, кстати, уже пришли. Заходи внутрь, только осторожно, там ступеньки крутые.

Дилфо привёл свою незнакомку к низенькому белёному домику, треугольная крыша его была покрыта толстым слоем мха, а дверь была слишком низкой даже для ребёнка.

— Пригнись, а то головой стукнешься, и под ноги смотри, а то упадёшь! — Дилфо, выкрикивая наставления, вёл девушку по узким деревянным ступеням куда-то вниз, в темноту и сырость. — У нас в деревне все дома такие, наполовину в земле, наполовину наружу. Это чтобы от россов прятаться. Они глупые, да вот только нападать на нас любят, забирают скот и маленьких детей. Только ты не бойся, россов здесь уже лет десять никто не видел, мне бабуля про них рассказывала.

Они оказались в просторной сумрачной комнате, которая освещалась тремя свечами: две стояли под огромной картиной, изображавшей печальную женщину с серпом в руке, а одна уютно пристроилась в земляном кармашке слева от двери. Стены комнатушки были сделаны из деревянных брусьев, пол был полностью земляной, утоптанный многими поколениями. Посреди комнаты стоял большой деревянный стол, заставленный склянками и усыпанный разноцветными сушёными травами, за этой кучей не сразу было заметно, что в комнате есть кто-то живой.

— Батюшка! Я привёл к тебе больную, кажется, она одержима, — Дилфо оставил свою находку и бросился за стол, за которым оказалась широкая скамья. На ней тихо постанывал старик. Его голова была закутана белоснежной тканью, а по ней бесформенными пятнами расползались красноватые разводы. Рядом со стариком, в его ногах сидел невысокий мужчина с землистым лицом, с сеткой глубоких морщин, плавно перетекающих в шрамы непонятного происхождения, круглые, словно кто-то долго тыкал пальцем ему в лицо, пока кожа не сдалась и не приняла причудливую форму.

Этот некрасивый мужчина с добрыми карими глазами оказался Борфом, отцом мальчика, и сейчас он с интересом разглядывал незнакомку. Прикрыв больного старика тонким лоскутным одеялом, Борф встал и, неуклюже прихрамывая, подошёл к девушке. Они были с ней одного роста, но Борф был шире раза в два, его покатые плечи совсем не сочетались с высотой его тела, из-за чего он напоминал квадратный плоский камень.

Борф тонкими мягкими пальцами оттянул веки девушки, внимательно осмотрел её глазницы, затем открыл рот, заглянул туда, вытянул её невесомые руки перед собой и принялся пристально разглядывать её аккуратные чистые ногти. После он присел и с удивлением обнаружил, что девица была босая, но при этом кожа на ногах была чистая, без единой царапинки. Да и в целом, девушка не выглядела бездомной. Её волосы, подстриженные до плеч, послушно лежали волнами чёрного шёлка, а светлая рубаха, хоть и выглядела заношенной, была чистой и без единой складочки.

— Очень странно, — Борф удивлённо откинулся назад и задумчиво вгляделся в тусклые, без малейшей искринки, глаза девушки, — она не выглядит одержимой.

— Тогда что с ней не так? — звонко поинтересовался Дилфо. Он присел к больному старику и принялся обмахивать его потное горящее лицо мокрой тряпкой. — Она же как сонная ходит. Я нашёл её посреди дороги. Она прямо на земле сидела.

— Странно, очень странно, — бормотал под нос Борф.

Сверху послышался шум и приглушённые ругательства. Борф устало протёр ладонью морщинистое лицо и обернулся к сыну.

— Дилфо, иди посмотри, что случилось. Наверняка матушка опять уронила горшок с супом.

Мальчик энергично кивнул, вскочил со скамьи и, забравшись наверх по тёмной деревянной лестнице у стены, открыл неприметный люк в потолке и поднялся в верхние комнаты.

— Ты присядь, устала, небось, с дороги. Ты ведь не местная, — Борф указал девушке на табурет в углу, та последовала его совету безмолвно и отрешённо. Целитель остался стоять и смотреть на неё, не обращая внимания на то, что старик на лавке закряхтел громче.

— И откуда ты только такая взялась? — негромко вопросил Борф, не ожидая от девушки конкретного ответа.

Люк в потолке с грохотом распахнулся, и оттуда показались две крепкие ноги в мягких льняных туфлях, затем темно-синее хлопковое платье и разъярённая женская голова.

— И чего опять этот мальчишка удумал! — пожилая женщина, ещё бойкая, но уже совсем старуха, яростно замахала на Борфа маленьким загорелым кулачком. — Притащил в дом одержимую, это ж надо догадаться! Нет бы, оставить её на улице, как и подобает в таких ситуациях, а он притащил её к больному Горфу! Мало нам было того, что Дилфо свалился в горячке после одного такого одержимого, так он к нам ещё одну приволок!

Женщина громко и визгливо кричала, старик на лавке судорожно застонал, и Борф бросился менять ему примочки и обмахивать лицо обмоченными в спирту тряпками. Дилфо спустился следом за бабушкой и пристыженно уставился в пол.

— Матушка, не кричите вы так, тут же лихорадочный, а ему покой нужен, — Борф на ощупь взял со стола склянку с мутной жидкостью и аккуратно влил лекарство старику в рот.

— Вот именно! Вытаскивай эту девку наружу и лечи её там! Что соседи скажут, если узнают, что у нас в доме одержимые! — старушка бросила суровый взгляд на девушку, но внимательно приглядевшись к ней, сменила праведный гнев на греховную милость неудержимого любопытства. — Что-то не похожа она на одержимую и не буянит совсем.

Старушка неожиданно быстро успокоилась, будто не она ярилась всего пару мгновений назад и медленно, но уверенно подошла к девушке. Присев на своих коротких коренастых ногах, она без стеснений провела загорелой морщинистой ладонью по гладкой коже незнакомки.

— Совсем как куколка, такая красивая! — бабушка восторженно ахнула. — Такая худенькая, почти прозрачная. Никогда не встречала никого похожего. Она не из нашего края, это точно!

— Да, я тоже это заметил, — кивнул Борф. — Она всё время молчит как одержимая, но не буянит, и моему осмотру не сопротивлялась. Значит, дело не в болезни. Скорее всего, она просто прибыла из другого края и с нашим языком не знакома, так бы уже давно заговорила, связки-то у неё в порядке.

— Может, у неё горе какое случилось, погляди какая грустная, — старушка беспрепятственно погладила девушку по мягким волосам. — Ой, наверное, погорелица! Я слышала от Марфы, что в Холгое деревни горят. Вот беженцы и бродят по округе, заходят на наши территории и просят милостыню.

— Не исключено. Хорошо, что она не пострадала телом, а ошалелость вылечить нетрудно, только времени уйдёт много, — Борф устало протёр глаза и тяжело вздохнул. — Столько больных в последние годы, будто эпидемия какая, и все то безумны, то одержимы. Слабая нынче молодёжь пошла.

— Не то слово! Балуют их. Особенно у знатных особ, их дети вообще от рук отбились, ездят по деревням на своих конях, как дикие духи, страху на простой народ нагоняют! — старушка, с хрустом поднявшись с колен, принялась громко ворчать. — Ох, снова проблемы на нашу голову сваливаются. Нет покоя в этом доме.

Борф ей не ответил, а Дилфо не смел даже головы поднять, но бабушка и не искала у них ответа на свои причитания. Она закончила с осмотром незнакомки, успокоилась, когда поняла, что ничего серьёзного она из себя не представляет, а потому решила вернуться к своим домашним делам, но всё же, для пущего эффекта, не переставая ворчать.

Старушка, слегка качаясь из стороны в сторону, словно гусыня, двинулась к лестнице, с кряхтением поднялась по ней, ненадолго осветила подземную комнату ярким солнечным светом, а затем, закрыв люк, возвратила в помещение нарушенный было покой.

— И что теперь с ней будет, батюшка? Ты же не бросишь её на улице совсем одну? — Дилфо поднял свои жалостливые карие глаза на отца. Тот, немного подумав, медленно кивнул.

— Конечно, не брошу. Какой я целитель после этого, если буду нуждающихся в помощи прогонять. Иди скажи бабушке, чтобы она подготовила девчушке постель. Поживём пару деньков, там, глядишь, и в чувство придёт.

Дилфо согласно кивнул, былая печаль сошла на нет, его румяное веснушчатое лицо озарилось счастливой улыбкой, и он бросился наверх сообщить старушке решение отца.

Девушка без интереса проводила мальчика взглядом, а затем снова уставилась в стену. Наступила тишина, нарушаемая только топотом ног наверху и стонами раненного всеми забытого старика.

Борф задумчиво разглядывал незнакомку, и глаза его потихоньку тускнели, а морщины проступали всё глубже. Он потёр переносицу и глубоко вздохнул.

— Имя-то у тебя есть? — Борф задал вопрос скорее себе, чем девушке, так как она даже голову к нему не повернула. — Надо же как-то тебя называть.

Борф поднялся со скамьи и, приблизившись к незнакомке, склонился над ней, та подняла глаза и наклонила голову, как бы прислушиваясь к нему.

— Раз ты не местная, то носишь неизвестное мне имя и догадаться я не смогу. Так что, давай-ка попробуем по-другому, — Борф ткнул себе в широкую грудь тонким пальцем, по слогам растянул своё имя, а затем указал ладонью на девушку. Та на удивление быстро отреагировала, коротко произнеся мягким, но несколько хриплым голосом:

— Ючке.

Борф не ожидал такого удачного разрешения обстоятельств, а потому на мгновение опешил, но вскоре ответил на представление:

— Очень приятно, Ючке, — он тепло улыбнулся, а девушка слегка изогнула губы в ответ. Но сиреневые глаза её, неестественно тусклые, оставались безжизненными, и Борф, не выдержав странного ощущения, которое дрожью пронеслось по его телу от этого взгляда, неожиданно для себя отвернулся и возвратился к больному, не решаясь больше обернуться.

Горф кряхтел, не переставая, на его повязке проступили свежие пятна крови, а по лицу поползли липкие капли пота. Старик дрожал, глаза его закатились, а изо рта тонкой струйкой потекла густая слюна. Борф спокойно обмакнул чистую тряпку в миску с едко пахнущей жидкостью и осторожно провёл ею по лицу и шее больного. Тот ещё какое-то время содрогался всем телом, но затем, судорожно вздохнув, притих, смежил веки и уснул беспокойным сном. Борф сменил повязку старика на новую, ещё раз протёр его лицо мокрой тряпкой и принялся смешивать травы, разбросанные по столу, в лекарственную смесь.

За работой он и не заметил, как за ним всё это время пристально наблюдала из угла комнатушки девушка, сиреневые глаза которой тускло светились в полумраке.