Забытые боги: Пепельное солнце

Глава 7. Бедный, Одинокий, Грустный

Солёный запах пепла и раскаленной пыли ударил в нос, когда кто-то настойчиво постучался в мою голову. Внутреннее око было покрыто вуалью забвения, заботливо накинутой незнакомцем-нарушителем неприкосновенности божественного сознания, поэтому я не мог определить наверняка, кто именно пожаловал, но стойкий запах соли и сладость на языке твердили о том, что с нынешним посетителем я уже встречался и не один раз.

– Так и будешь молчать? – мысленно вопросил я, когда мне надоело ожидать от вторженца внятного и вразумительного ответа на вопрос: какого хрена он делает в моей голове.

Незнакомец не ответил, но неприятный зуд от его присутствия никуда не делся. Играет со мной? Или в его таланте проникать в божественное сознание без согласия владельца отсутствует малюсенький, но такой полезный навык, который позволяет в этом самом сознании говорить?

Да уж, тотальное упущение, если так оно и есть.

– Если не можешь ничего сказать, то напиши, – предложил свою помощь я. – Или твои способности не позволяют использовать «духовную роспись»?

Незнакомец громко хмыкнул, отчего поток горячей духовной энергии, испущенной его дыханием, обжёг затылок.

– Мои способности безграничны, – прогрохотал вторженец откуда-то из глубин моей черепушки. – Но вот твои – безмерно ограничены. Раз уж ты заговорил о «духовной росписи», то позволь спросить: как я могу оставить послание души в существе, лишенном духовных сил?

А. Об этом я как-то не подумал. Всё время забываю, что являюсь свергнутым богом. Нет, ну а что – жил себе спокойно три тысячи лет в облике совершеннейшего из когда-либо существовавших созданий, а тут на тебе – свергли на тысячелетие и заставили коротать это бесконечное количество времени в теле простого смертного. Как тут быстро перестроиться с одного на другого? Особенно, когда вездесущие солнечные боги так и норовят напомнить о том, кем ты являлся однажды. Издевательство какое-то, честное слово.

– Ну-ну, Ма Онши, не стоит сетовать на своё положение, когда ты можешь извлечь из него пользу, – продолжал усмехаться вторженец, и в его искаженном вуалью забвения голосе невозможно было узнать владельца. Но…

Он способен читать мои мысли? Какой же силой должно обладать существо, чтобы мало того, что вторгнуться в сознание бога, так ещё и без особого труда читать его мысли, будто легче занятия в мире не существует? Ни каждый бог способен на такое, только Верховные, но какой Верховный в здравом уме захочет посещать голову всеми покинутого, одинокого свергнутого бога?

– Хватит жалеть себя, Онши, мне прекрасно известно, что ты получаешь удовольствие от своего нынешнего статуса. Ведь сейчас, когда ты так слаб, никто не спросит с тебя ответа за совершенные ошибки. Ты отложил своё истинное наказание, спрятавшись за муляжом. Или же ты и в самом деле думал, что свержение – достаточная плата за разочарование, которое я испытал, едва ты сошёл с проложенной для тебя тропы?

Что, простите?

– Эм, извините, конечно, но не могли бы вы для начала представиться, прежде чем обвинять в чём-либо? С кем имею честь?

Но ответом мне, кто бы мог подумать, послужила лишь усмешка.

Кто это, горги его дери? Как же раздражает, когда могущественные и не очень существа начинают строить из себя персон невообразимой значительности вместо того, чтобы чётко и ясно изложить свои претензии. К чему устраивать подобные театры одного актера? Не понаслышке знаю, как жалко выглядят в глазах других те, кто мнят о себе слишком много, и как после с надменными улыбками эти «другие» смотрят на споткнувшегося о свое самомнение неудачника, летящего вниз с горы самодовольства. Знаю, проходили.

– А сам не догадываешься, с кем «имеешь честь»? Хоть я и заметил, Онши, насколько коротка стала твоя память, но удивлению моему нет границ.

Да, есть такое дело, чего скрывать.

– Но, раз так, – продолжал громыхать вторженец, отчего моя голова начала гудеть, – то я воспользуюсь случаем и останусь нераскрытым. К тому же роль моя маленькая: передать сообщение и наставление.

– Наставление? Спасибо, не нуждаюсь, так как имею свойство делать всё наперекор учениям.

– Мне это прекрасно известно, – хмыкнул вторженец. – Но перейдём к сути, ибо физическое тело твоё достигло конечной цели.

Тело?

Ах, да. Пучина Страждущих, в которую мой дражайший дядя погрузил всю нашу разношерстную компанию. Значит, моё тело всё ещё живо. Удивлен, что дядя не прикончил меня на месте. Ма Сульхэ настолько претит родство со мной, жалким изменником и отступником, что он не стал бы оставлять в живых своего нерадивого племянника, имея возможность оборвать все связи одним ударом. Тот факт, что я ещё жив, в таком случае, означал лишь одно: Ма Сульхэ что-то нужно от меня, и это «что-то» гораздо важнее его собственного отношения к моей персоне.

Не нравится мне это, ой, как не нравится.

– Ма Сульхэ сейчас не основная проблема, – ой, да ладно, может, хватит уже? Нигде покоя не дают, даже в собственной голове. – Солнечный Пантеон наивно полагает, что Лунный легко сдастся, не получив желаемое. Смерть Бо Ючуна от рук его супруги – жестокое оскорбление памяти Шо Лонвая, которого лунные боги глубоко уважали, несмотря на его смертное происхождение. Черная Мгла вышла из-под контроля, Бо Юкан затаился в Солнечной Резиденции, а его дети, оставшись без родителя, влезают в неприятности, из которых даже Верховный бог не вытянет. Война вышла из своего пристанища и вряд ли скроется в нём, не вкусив божественной плоти. Обстановка накаляется, Ма Онши, колокол Войны уже грянул, но ещё не поздно защитить то, что дорого нам обоим.

«Нам обоим?» – подумал я. Ну а что, зачем попусту тратить силы на разговоры, когда собеседник имеет доступ к твоей голове.

– Пускай твоя память и прохудилась, – глухо прогремел голос вторженца, – но тело и сердце помнят тех, с кем ты однажды коротал своё время. Мне даже не требуется упрашивать тебя поступить, как должно. Я лишь прошу тебя, Ма Онши, не сворачивать на этот раз с намеченной дороги и не убегать, бросив в одиночестве тех, кто нуждается в твоей помощи. Действуй так, как привычно твоему разбалованному вниманием сердцу, но не забывай того, кем на самом деле являешься: младшим богом Войны, которому однажды удалось поставить на колени Пантеоны и заставить богов играть по своим правилам. Ты смог один раз, удастся и во второй. Только прошу тебя, перестань притворяться независимым богом, которому ни до чего нет дела. Мы же с тобой прекрасно знаем о том, что никто в этом протухшем мире не печётся так о судьбах богов, как ты.

«Смелое заявление, конечно, но совершенно неверное».

– Подумай над моими словами, Онши. В том хаосе, что пробудился от смерти, возможно без труда вырвать место, в котором появится шанс дать начало новой жизни.

«Не понимаю, о чём идёт речь».

– Знаю, ведь ты предпочёл укрыться в забвении и отрицании, однажды потерпев поражение. Но стоит тебе вспомнить, кто ты есть – всё станет на свои места.

Гулкий голос незнакомца стих, и мне ошибочно стало казаться, что я вновь одинок в своей голове, но острый запах сладковатого пепла и солёной морской травы выдавали присутствие незваного гостя.

– Тебе пора возвращаться к своему телу, – уже гораздо тише прогрохотал вторженец. – Не упусти возможности встать во главе хаоса, Ма Онши. И не говори после, что я не предупреждал тебя.

Последнюю часть предложения мне пришлось додумывать самому, так как моё сознание наконец-то стало пустым. Но мне почему-то с легкостью удалось это сделать, так как слова вторженца о хаосе всколыхнули в моей засохшей памяти воспоминания о давно забытом времени.

Боги, надеюсь, что я ошибаюсь.

***

Возвращение к смертному телу было малоприятным событием. Я будто потяжелел разом на сотню другую килограмм и при этом стал беспомощным и жалким созданием, которое даже не властно всецело управлять собственным телом. Убогая туша противилась всему, что я ей приказывал, так что мне пришлось пролежать на полу мешком, набитым всяким никому не нужным хламом, до тех пор, пока сознание со скрипом не наладило связи со смертным сосудом.

Руки и ноги обрели легкость, не ту, на которую я надеялся, но хотя бы шевелиться теперь было возможно. С тяжким усилием отрыв глаза, я проморгался, но ничего так и не увидел: темнота будто высасывала из окружающего пространства малейший намек на источник света, чтобы никто, не дай боги, не понял, где он находится. Пошарил руками по телу, которое было насквозь мокрым и мелко дрожало от холода, но не нашел ни ран, ни отсутствия каких-либо членов. Я был целым и невредимым, разве что голодным и замерзшим, но это было не проблемой, а моим обычным состоянием с тех пор, как меня свергли. Чего уж тут жаловаться.

Но вот то, что теперь в мою голову имело доступ не совсем приятное существо, излишне меня напрягало. Да и тот факт, что драгоценному дядюшке от меня было что-то нужно, и поэтому он оставил в живых ненавистного племянника, не внушал радости. Я уже помолился всем богам, с которым волею случая не попортил отношений до самого конца, с готовностью принял решение уйти из жизни достойным образом, но мне не дали исполнить моего добровольного порыва со смирением покинуть мир живых.

Был ли я расстроен этим фактом?

Нет. Разве что несколько сконфужен.

Но не время предаваться самоанализу, надо найти тех, кто остался в живых после действа под названием «то ли сражение, то ли нет», и вытрясти из них подробности того, как именно мы оказались здесь, вдруг им повезло больше, и они не отрубились сразу после погружения в воду.

Я вот отрубился, каюсь.

Пошарив руками по той поверхности, на которой моё бренное тело обитало, я понял, что нахожусь на чём-то деревянном и смолянистом, да и стойкий запах свежесрубленного дерева только подтверждал мои едва назревшие догадки. Деревянная комната, тюрьма… Да, скорее всего, так оно и есть, но, каким образом я здесь оказался? Да и где это – здесь? Боги Лунного Пантеона, а равно им – жители Звёздной Юдоли, не используют в строительстве дерево, это прерогатива солнечных существ. Тогда почему после того, как провалился в омут Страждущих, я оказался именно здесь, а не в безжизненных мраморных покоях дядюшки в его владениях в Озёрном краю?

М-да, в какую заварушку я попал на этот раз?

И если уж вспоминать о заварушках – куда могла подеваться свергнутая солнечная богиня, чьими руками я, собственно, здесь и оказался? Или лучше сказать не богиня, а непонятно кто? Нет, ну серьёзно, я так и знал, что Ючке не так проста, как кажется. Или Ючке – это и не её имя вовсе? Что ж, я не удивлюсь, если оно так и окажется. Да ещё и неизвестно, в каких связях Ючке состоит с той сущностью, что поселилась в богине после того, как та дала согласие Ейрхе, как он сейчас себя называет, завладеть её телом. Ну, или простыми словами – дала ему возможность быть использованным в собственных божественных целях. Всё, как и всегда. Каким бы благородным ни был бог, к священным орудиям он относится, как к вещам и подспудной силе, и никак иначе.

Но что-то я далеко ушёл в своих размышлениях.

Я, конечно, не трус и ни какой-то там безмятежный дуралей, но отвлекаться и устраняться в пространные думы о вечном в тот момент, когда ты, собственно, не знаешь, где находишься, по меньшей мере, глупая задумка.

Поэтому, устранив из своей головы все ненужные думы, я осторожно поднялся на ноги. Кричать и напоминать о своём присутствии кому бы то ни было я не стал, так что единственным выходом узнать волнующие подробности моего нынешнего положения – стало осторожное прощупывание близлежащего пространства имеющимися конечностями на предмет нахождения в округе искомых объектов.

Но, неспешная прогулка в потемках с вытянутыми руками не привела к желаемому результату – ни стен, ни дверей, ничего из того, что могло бы помочь мне узнать размеры своего пристанища.

Превосходно. Хоть бы кто голос подал, честное слово. Неужто все, кто находится со мной в этом потрясающе комфортном месте, если кто и находится, могут славиться благоразумием, отчего и молчат в темноте?

А нет, не все.

– Ты похож на глупца, который вдруг решил исследовать мир, позабыв, что он слеп, – раздалось в полной тишине насыщенное иронией замечание.

Ну и кто это? Из этого короткого и колкого высказывания я понял только то, что мой собеседник мужчина, обладающий хриплым сладковатым басом, а также умеющий слагать слова в предложения на божественном наречии. Фактов не много, знаю, но мне и этого было достаточно, чтобы с удовольствием ответствовать незнакомому товарищу по несчастью:

– Судя по вашим словам, вы такой проблемой не страдаете. Так поделитесь же, кто вы такой есть и где мы с вами находимся? Если вас не затруднит, конечно.

– Кто я такой есть? – вопросил незнакомец и тут же разразился глубоким гортанным смехом. – Даже и не знаю, что на это ответить. Ты мне скажи, Онши. Кто я такой и что мы тут делаем.

Ох, если б я знал, то и спрашивать не стал, ты так не думаешь? Да и не подозрительно ли часто я сталкиваюсь в последнее время с «загадочными» личностями, которым своё имя назвать сложнее, чем внедриться в голову бога?

Но не об этом сейчас.

Грубить этому «некто» я не стал, мало ли кем он на самом деле окажется, поэтому предпочёл идти по тропе, проторенной долгими столетиями скитаний, то есть – повёл себя, как истинный знаток дела:

– Я? Откуда мне знать столь секретную информацию? Я абсолютно невинен, а меня поместили в столь ужасное место! Что же это такое, нападают на безобидных свергнутых богов, ни в чём неповинных! Что я им всем плохого сделал, жил себе, да жил, никого не трогал…

– Ма Онши, мать твою, кончай строить из себя деревенского дурачка! И без твоего наигранного нытья тошно!

О, этот голос я узнаю, когда угодно. Уши мне оторви, по презрительным вибрациям в воздухе пойму, что говорящий – Ейрха. Значит, он уже покинул тело Ючке и снова материализовался? Тогда, где она сама, в конце концов, и почему молчит?

– А, мой старый друг решил подать голос, – ехидно промолвил я, усаживаясь обратно на деревянный пол. Толку ходить: пусть те, кому я нужен, сами ноженьками своими ко мне и топают. – Чего же ты так долго терпел, а? Ты ведь и сам неплохо видишь в темноте.

– Лучше бы не видел, – едко выплюнул Ейрха. Неужто вернул себе былой настрой? Значит ли это, что сейчас мы…

– Если ты все прекрасно видишь, – прервал мои мысли гулкий бас Наркю, – то почему молчал, когда я спрашивал, где мы находимся?

– Не понимаю о чём ты, – лениво ответил Ейрха. – Я сижу здесь один уже несколько часов, а с кем ты разговаривал, Наркю, понятия не имею.

– Но я точно помню, что со мной рядом кто-то был, – не отступал от своего Наркю. – Я чувствовал энергию души, я не мог ошибиться.

– Рядом с тобой лежит полудохлый смертный, может, ты его перепутал с душой, – небрежно проговорил Ейрха. – Он едва жив после пережитого, должно быть, уже испустил дух.

– Должно быть? Ты не можешь сказать наверняка? С каких пор?

– С тех самых, как почти ничего, мать твою, не могу разглядеть и почувствовать в этой темноте! Ты думаешь я всесильный? Грёбаный кенкан!

Незнакомец, который первым подал голос, снова гулко рассмеялся.

– Онши, твое орудие всегда за языком не следило? – поинтересовался он. – Что ж, как говорят: каков хозяин, такова и вещь.

– Вас вообще никто не спрашивал. Закройте рот и не встревайте в чужие разговоры! – яростно выплюнул ему в ответ Ейрха. Ого, такая злость к незнакомцу? Нет, Ейрха хоть никогда и не отличался выдержкой, но чтобы вот так резко отвечать первому встречному – ему подобное несвойственно.

– Приношу извинения, – с неподдельной искренностью, по крайней мере, мне так показалось, произнёс незнакомец. – Но неужели моё общество было настолько противно тебе? Мне казалось, наши цели сошлись в единой точке, едва ты услышал из уст Ма Сульхэ оскорбления, пускай и завуалированные, обращенные к твоему бывшему хозяину…

– Закрой свой рот! – истерично выкрикнул Ейрха, я аж дернулся в сторону, настолько громко и резко прозвучал его тривиальный приказ. – Раз уж ты заговорил о нашем вынужденном совместном времяпрепровождении, то я тебе напомню, как ты сам вскипел от гнева, стоило Ма Сульхэ оскорбить ту богиню-оборванку. Твоя ярость и меня самого ослепила, будто бы и мне было дело до того, жалкая она или нет. Так вот, чтобы ты знал: мне насрать на ваши божественные споры о том, чья божественная задница стоит дороже, а кто – кусок дерьма, который даже в качестве наживки и откупа не годится!

– Про кусок дерьма – это камень в мой огород, да? – на всякий случай уточнил я.

– А в чей же ещё. Кто, как не ты, идеально подходит под это определение, – усмехнулся незнакомец, который, как я уже и сам догадался, являлся никем иным, как тем самым «духом», что вселился в тело Ючке и завладел им безраздельно. Интересно, сейчас он существует в виде духа или же у него есть собственное тело? И если тело и есть, то какое оно?

– Ты ему в ответ ничего не скажешь? – вопросил Ейрха, обращаясь, видимо, ко мне.

– А что я должен ответить? Он прав.

– Прав? – послышался глухой стук и хруст откуда-то из того места, где обитал Ейрха. – То есть ты считаешь себя куском дерьма, да?

– Чего ты так взбесился? – недоуменно вопросил Наркю, встревая в нашу душевную беседу. – Успокойся и не трать силы, этот пол так просто не проломишь.

– Да, Ейрха, тебе лучше послушать своего товарища и успокоиться.

– Успокоиться? – продолжал свирепствовать он. – Бог, которому я служил несколько тысяч лет, говорит о том, что он – ничтожество! И я должен успокоиться? Тогда скажи мне, Ма Онши, кем являюсь я – тот, кто отдал свою жизнь за подобного бога? Кто я, Ма Онши, ответь мне, мать твою!

Тишина вернула свои права и воцарилась в деревянной темнице. Я молчал. Нечего мне было ему сказать, потому что не того ответа Ейрха ждал от меня, не правды.

– Дорогой друг, – мягко начал незнакомец, когда уши успели позабыть звуки, – не время и не место сейчас решать застарелые конфликты. Наше положение незавидное, и чтобы вырваться из него, необходима трезвая голова каждого. Иначе мы все рискуем остаться здесь навсегда.

– Верно глаголите, – согласно поддакнул Наркю. – Мне уже приходилось застревать на несколько сотен лет в одном месте, повторять подобное не хотелось бы.

– Именно, – согласился незнакомец. – Слышали? Двое из пятерых уже согласны, остались только вы вдвоем.

– Пятерых? – не понял я.

– Ну да, – ответил Наркю. – Рядом со мной валяется полудохлый смертный, но не думаю, что его мнение слишком важно. Или мне его привести в чувства?

– Не надо, – быстро ответил незнакомец. – Оставь всё, как есть. Лучше не будить лихо, пока…

– Лихо? – недопонял Наркю, а я снова повторил свой вопрос, прервав кенкана:

– Пятерых? Вы никого не забыли?

– А, так ты хочешь узнать, куда подевалась твоя солнечная богиня? – иронично протянул Ейхра, и в его тоне я прекрасно различил то, что мне ответ уж точно не понравится.

– Просвети меня.

Ейрха хмыкнул и с неописуемым удовольствием ответил:

– Твоя солнечная оборванка вышвырнула меня из своего тела, стоило только Пучине Ма Сульхэ разверзнуться под ногами. Знаешь, что она сказала перед тем, как выдворить меня?

Я терпеливо ждал ответа, и Ейрха не стал тянуть:

– Она сказала, что именно ты виноват в том, что происходит вокруг. Кто бы мог подумать, Ма Онши, кто бы мог подумать.

Да, кто бы мог подумать. Вот уж точно не я.

Но раз уж все вокруг такие умные и всё понимающие личности, то, может быть, кто-нибудь объяснит мне: какого хрена, горги их всех дери, происходит?!