Забытые боги: Пепельное солнце

Глава 10. Утраченное спокойствие вернёт только хаос

Запах кислых маринованных гуатов ударил в нос и она, чихнув, проснулась. В комнате никого не было, но Сюльри уже не была столь в этом уверена, вспоминая, как неожиданно накануне объявился рядом с ней Тайсвен.

Сюльри с трудом поднялась на подушках и внимательно огляделась по сторонам. Никого. В окна бил утренний свет, озаряя комнату радужными бликами от тысячи витражных стеклышек.

«Красиво», – пронеслось у неё в голове. Узоры на стеклах были странными и местами жуткими, особенно те, где изображались головы людей с блаженными лицами и морды зверей, застывшие в немом рыке, но свет, который бил красными, золотыми, зелеными и сиреневыми цветами, скрашивал неприглядное уродство рисунков.

Она снова почувствовала противный кислый запах и поморщилась от омерзения. Девушка с детства испытывала отвращение к местной еде, которую вечно засаливали, консервировали, делали чересчур сладкой или острой, а иногда горькой, чего Сюльри искренне не понимала.

На круглом столике рядом с кроватью стояли тарелки полные всевозможного вида солений, а в центре, во главе стола, находилась огромная пиала с супом, правда, на суп эта масса из мяса и воды была не очень похожа. Сюльри наклонилась и брезгливо отпрянула – кусок мяса был сырым, тонкие струйки крови вытекали из него, соединялись с водой и окрашивали её в розовый цвет.

«Как это вообще можно есть? Я что собака?» – она подняла левую руку и прикрыла нос ладонью. Чувство голода, которое было нехотя начало просыпаться, мигом исчезло, уступив место тошноте.

Внезапно её озарила занятная мысль. Сюльри окинула комнату быстрым взглядом, пригляделась к двери, что была плотно закрыта, и попыталась встать на ноги. Но это ей все никак не удавалось: всякий раз, стоило Сюльри прочно встать на обе ноги, она тут же теряла равновесие из-за дрожи в коленях и падала назад на кровать.

– Вот же! – в порыве выругалась Сюльри. Она в панике осмотрелась. Заметив за спинкой кровати простенький плетеный стул, она радостно потянулась за ним. Спинка была непрочной, но как подспудная опора годилась. Сюльри оперлась о стул левой рукой, с кряхтением поднялась на ноги и неспешно двинулась к двери, обливаясь холодным потом и дрожа от усилий.

«Ну что за ерунда! – злилась она. – У меня же руки нет, а не ноги, почему же так тяжело стоять? Что за лекарство давал мне тот жрец? Одно вылечил, другое покалечил. Так-с, ещё немного, доберусь до двери, а там…»

Что она будет делать, когда окажется «там», Сюльри толком не понимала, но оставаться более в этом странном месте, рядом с существами, которые причастны к её травме, она не желала. Сюльри не знала, сколько времени прошло с тех пор, как её тело принесли в Храм, и понятия не имела, как к её пропаже отнеслись в Доме. Со страхом она подумала о Матушке. Мысли об этой суровой и властной женщине с ледяным взглядом заставили Сюльри замереть на месте.

«Она же теперь меня… Куда же меня теперь отправят? Оставить в Доме калеку? Нет, Матушка никогда не решится на подобную мерзость, она наверняка продаст меня бродячим торговцам или циркачам, не иначе», – от этих мыслей ей стало плохо. Она судорожно вцепилась побелевшими от напряжения пальцами в спинку стула и едва не упала.

«Нет, сейчас не время бояться, – Сюльри покрепче сжала руку и тяжело отдышалась. – Надо уходить, потом буду трястись от страха. Хоть эти твари и не страшнее Матушки, да всё же она как-то попривычнее будет. Может, удастся уговорить её продать меня кому поприличнее. Я ведь столько всего для неё сделала».

Стойкая уверенность в том, что её работа в Доме была необычайно полезна для Матушки, несколько успокоила Сюльри, по крайней мере, на время, и теперь она полностью смогла сосредоточиться на ходьбе. Правое плечо не болело, оно лишь слегка зудело, доставляя дискомфорт, который, впрочем, было легко терпеть. Единственным препятствием для побега, по мнению Сюльри, была её неспособность твёрдо стоять на ногах без помощи, остальные были лишь незначительными явлениями временного характера. Голод и боль? Ха, она не в первый раз оказывается с ними заодно. Сколько раз ей приходилось скитаться по улицам в поисках еды, сколько раз её избивали за воровство, пока Матушка не подобрала бедняжку. Если существовал в мире иммунитет к боли и голоду, то Сюльри давно его выработала.

Сюльри оступилась, запутавшись в ногах, стул громко скрипнул, проехался по скользкому паркету и с грохотом повалился на пол, она едва успела ухватиться рукой за ручку двери, чтобы не упасть. Сюльри прислушалась – тишина.

«Никто не услышал? – она облегченно вздохнула и смахнула пот со лба, опершись о дверь. – Пронесло, осталось только найти выход из этого странного места».

Сюльри с силой надавила на ручку, дверь с лёгкостью поддалась и бесшумно отворилась наружу. Девушка выглянула – никого. Только голые темные стены, мягкий свет жёлтых ламп и тихое потрескивание от горящих поленьев где-то справа.

«Камин, – думала она, вслушиваясь в каждый шорох. – Это место чем-то похоже на Дом, если это и правда так, то я примерно на третьем этаже, значит, мне надо найти лестницу, надеюсь, тут есть чёрный ход, не через парадный же мне ломиться».

Она осторожно вышла за дверь, опираясь на гладкие теплые стены, и двинулась налево. Коридор оказался длинным и широким, из него вели куда-то вглубь дома множество дверей, точно таких же, как и та, что вела в комнату, куда девушку принесли жрецы. Сюльри шла медленно, стараясь быть как можно тише, она постоянно оглядывалась и прислушивалась, но кроме треска поленьев ничего не нарушало безмятежного молчания.

В конце коридора она неожиданно для себя наткнулась на тупик – ровная пустая стена встретила её насмешливым безмолвием.

«Вот же! А я уж было подумала, что удастся сбежать легко! – она разочарованно плюнула в стену. – Значит, это место совсем не такое, как Дом. Придётся идти в другую сторону. Где же у них тут может быть лестница?».

Она развернулась и шагнула вперёд, к несчастью, её рука оперлась в эту минуту о дверь, которая резко распахнулась, заставив Сюльри с грохотом завалиться внутрь комнаты.

***

Ом Тея с лёгким интересом глядела на Вача. Её светло-зеленые глаза светились нескрываемым счастьем, а пухлые губы тронула нежная улыбка. Она была похожа на ребенка, который никогда в своей жизни не знал ни горестей, ни неисполненных желаний. Её голое тело было произведением искусства: плавные линии округлых женственных форм, мраморная кожа светилась изнутри, запястья и щиколотки тонкие и изящные, тёмные локоны цвета спелой вишни спускались до поясницы, мягко обрамляя красноватыми волнами упругую грудь. Богиня была прекрасна до боли в глазах. Открытое одухотворенное выражение лица придавало её наготе оттенок невинности, детской непорочной непосредственности и заставляло в благоговении отводить взгляд от тела, как от святынь, которые так тщательно скрывают жрецы от глаз смертных за толстыми стенами храмов.

Но Вач смотрел богине прямо в глаза, не обращая внимания на ослепляющее сияние, исходящее от неё, и дрожь, что сотрясала его тело. Он собирался с силами, чтобы открыть рот и высказать то, что его волнует, тогда как Ом Тея спокойно ждала, и её вид говорил о том, что она готова просидеть так хоть до скончания человеческого века. Однако терпение бессмертных не сравнится с поспешностью смертных. Вач глубоко вздохнул, сжал ладони в кулаки, крепко зажмурился и с почтением выпалил:

– Великая госпожа Ом Тея, первая супруга Верховного божества, Его сиятельства Бо Юкана, мать двух богов, что своим сиянием затмевают Солнце…

– Довольно, – она мягко подняла руку и с широкой улыбкой продолжила: – Тебе не стоит вести себя подобным, чересчур учтивым образом, Вач. Мне прекрасно известны мои имена и титулы, я легко запомнила их все за восемь тысяч лет. Чего ты хочешь? Для чего пришёл ко мне в такую минуту? Тебе ведь известно, какой сегодня день.

Её взгляд был мягким, голос ласковым и звонким, но Вач весь содрогнулся, стоило ей произнести первое слово, и не смог ответить сразу. Он открыл глаза, шумно сглотнул и дрожащим голосом произнёс:

– Я пришёл к вам, о, Великая Мать, чтобы просить об услуге. Вам должна быть известна цель моего визита в Эфрис…

– Прекрасно известна, – мягко оборвала она, – столько хвалебных речей в свою сторону, коими ты меня одарил тогда в Орджене, я не слышала прежде из уст смертного. Ты в тот день старательно упросил меня отпустить тебя, как же такое забудешь. Ты, должно быть, долго готовил свою просьбу, прежде чем обратиться ко мне.

– Да, Великая Мать…

– Но твоё путешествие затянулось, – она лёгким движением откинула с белоснежного лба прядь волос. – Я дала тебе несколько дней, а ты растянул их на целую неделю. Но раз уж ты сам ко мне сейчас явился, то так уж и быть, я прощаю тебе эту вольность, всё же ты исправно служил мне все эти годы. Завтра я покидаю Иргис, ты последуешь за мной, тебя ждёт невыполненная работа.

– Завтра? – удивился Вач. – Так скоро? Вы же говорили, что боги Лунного пантеона не выступят раньше, чем закончится Жатва.

– Говорила, – кивнула она, – но, то были мои слова, боги Лунной Юдоли не обязаны следовать моим предсказаниям.

– А как же плата? – Вач, позабыв о просьбе, беспокойно заёрзал на месте. – Разве уплата обещанного не должна была придержать их?

– А кто сказал, что они получили плату? – Ом Тея невинно захлопала глазами.

Вач заледенел. Он уставился на богиню, открыв рот, не решаясь вымолвить ни слова.

– Их требования в этом столетии чересчур завышены, – продолжала Ом Тея. – Да, этот обманщик, Бо Ючун, оставил их в дураках, но в чём наша тут вина? Он мёртв, а его долги перед Лунным пантеоном никто выплачивать не обязан, Бо Юкан ясно дал понять это. Если в Лунной Юдоли не понимают таких простых вещей – это не наши заботы. Но если они хотят войны – пожалуйста, мы дадим им войну. Раз они хотят, чтобы их поставили на место силой, мы с легкостью пойдём им навстречу. Ты так не считаешь?

– Да, но… – Вач замялся под внимательным взглядом Ом Теи. – Но война сейчас, так скоро после предыдущей…

– Да, с окончания последнего столкновения с Лунным пантеоном прошло всего чуть больше месяца, но что с того? – Ом Тея повела белоснежным плечом, отливающим золотистыми искрами. – Бо Ючун мертв, как я и сказала, и в результате Бо Юкан потерял любимого сына и теперь готов сам пуститься в битву. Поэтому на этот раз Война долго не продлится.

– Верховный бог Бо Юкан? Сам? – окончательно сбился с толку Вач. – Но он ведь собственным решением отправил Бо Ючуна на смерть, разве нет? Для чего ему мстить?

– Мстить, – нежно улыбнулась богиня, – какое нелепое слово. Оставь его смертным. Бо Юкан просто возьмёт то, что ему причитается. Жизнь за жизнь – единственный закон, которому беспрекословно подчиняются все в Небесной Тверди. Лунный пантеон забрал жизнь сына Верховного бога Солнца, и теперь Бо Юкан вправе забрать жизнь кого-либо из сыновей Верховного бога Луны. Но, впрочем, довольно – я не в настроении обсуждать это с тобой. Завтра на рассвете ты должен быть готов отбыть со мной в Империю, там тебя ждёт новое задание.

– Но… – Вач опомнился и, запинаясь, произнёс: – Моя просьба…

– Ах да, – перебила Ом Тея, вспомнив о чём-то. – Как продвигаются поиски? Тебе удалось связаться с храмом в Холгое? Есть новости от жрецов?

Вач нахмурился, желваки заходили на его скулах, но он раболепно ответил на вопросы богини:

– Нет, никто не знает причину, по которой Солнце месяц назад нарушило свой привычный ход. Я узнал только о пожарах в южных частях царства, которым поспособствовал Северный бог Ветра, из-за чего у него возник очередной конфликт с Бо Юлуном.

– Пожары? – Ом Тея провела хрупким пальцем по точеному подбородку и задумалась. – Отчего бывают пожары, Вач? Разве не богиня Огня тому виной?

Вач непонимающе сощурился и с сомнением ответил:

– Нет, Великая Мать, не всегда. Чаще всего пожары бывают по вине смертных, боги лишь способствуют им или же помогают устранять.

– Вот как, – хмыкнула она, надув губы. – Я думала, эта ничтожная шавка, Эн Гала, всегда плетётся за языками пламени, поджигая всё на своём пути. Значит, ты утверждаешь, что пожары в Холгое не её рук дело?

Вач не успел ответить, как Ом Тея уже перескочила на другую мысль:

– Ах да, завтра на рассвете загляни в храм бога Песка, Бо Лукан встретит тебя там и объяснит, что делать дальше. Ты поедешь в Империю с ним, а я вернусь обратно в Резиденцию, но буду внимательно следить за ситуацией на западе. Ты же понимаешь, Вач, как важно, чтобы ты примкнул к ставке бога Солнца?

– Я понимаю, но моя просьба…

– И не забудь самостоятельно озаботиться горгами, – нахмурила она изящные брови. – Мне наскучило возиться с ними. Передашь Инхису, чтобы способствовал тебе во всём, что касается слежки. Я ему, конечно, и сама об этом говорила, но его память никогда не была крепкой. Инхис будет ждать в Храме, но не разговаривай с ним напрямую, нас могут неправильно понять. Есть ещё вопросы? – она задумчиво теребила волнистую прядь.

– Нет, вопросов нет, – сухо ответил Вач.

– Да не у тебя, глупый, – она звонко рассмеялась, обнажив жемчужные зубы с заострёнными клыками. – Отправляйся, не тревожь меня больше. Такое множество вещей свалилось на меня в эти дни, столько клиентов, продохнуть не дают, чтоб их. И вечно все кричат, вечно всё что-то требуют!

Вач с недоумением воззрился на богиню. Её детское выражение лица неожиданно скривилось в презрительно-надменной гримасе, которая некрасиво исказила её прекрасное лицо.

– Простите?

– Ах, это ничего, – махнула рукой Ом Тея, возвращая себе воздушную улыбку. – Беспокойная душа всё никак не усвоится, мечется бедняжка, столько мыслей, столько воспоминаний.

Богиня томно прикрыла глаза, длинные рыжеватые ресницы отбросили тень на бледную кожу.

– Отправляйся, не заставляй Инхиса ждать слишком долго, – непреклонно заявила богиня, – иначе он в отместку начнёт искать развлечений, а нам сейчас ни к чему лишние жертвы. Жатва в этом столетии вышла славная. Ты слышал, Вач? Славная.

Вач ненадолго застыл в глубоком поклоне, а затем развернулся и направился к двери. Его била крупная дрожь, по лицу катились капли холодного пота, а нога жутко разболелась, поэтому он с трудом дохромал до двери.

– И вот ещё что, – послышался по-девичьи звонкий голос Ом Теи. – Передай Ха Яркелу, что мне наскучило его ждать и если он не поторопится, то не видать ему восточных земель.

Вач не нашёлся, что на это ответить. Он схватился за дверную ручку, аккуратно отворил дверь, чтобы не задеть ею рыжую голову девушки, губы которой застыли в блаженной улыбке, и с мрачной ухмылкой вышел из покоев.

***

Сюльри вскрикнула от боли. Несмотря на то, что упала она на левое плечо, правое обдало жаркой волной, девушка почувствовала, как повязки становятся липкими и мокрыми от вновь открывшейся раны.

– Вот же, зараза! – выругалась она, приподнимаясь с пола. Только сейчас она заметила, что оказалась в просторной прохладной комнате, а на неё с изумлением взирают двое мужчин в доспехах.

– Это ещё что такое? Что за дикие звери ворвались в вашу обитель, господин? – воскликнул один из них, пожилой невысокий мужчина с отвратительными шрамами на лице и огромными серыми крыльями за спиной. Он жутко картавил и произносил слова совершенно не так, как они должны произноситься, отчего Сюльри не сразу поняла, о чём именно он спрашивает.

– Чего? – недоуменно вопросила она, глядя то на одного, то на другого. – Какие дикие звери? Где?

– Да вот же! – указал на неё мужчина со шрамами. – Откуда ты здесь взялась? Кто пустил сюда женщину?!

Сюльри уже хотела съязвить в ответ, но ему мягко и вкрадчиво ответил молодой мужчина в золотом доспехе:

– Не стоит так яриться, генерал Чхонгри, всему есть вполне логичное и разумное объяснение. Вы даже не дали этой малютке высказаться, вы, должно быть, напугали её своим криком.

Сюльри бы поспорила с этой мыслью, но ей не хватило смелости ничего сказать вслух. Она внимательно оглядела этого светловолосого мужчину с золотистыми глазами и пришла к заключению, что он вполне себе «ничего» и с ним можно вести дело.

– Как тебя зовут, дитя? – обратился к ней мужчина, протянув руку. Сюльри с достоинством приняла его вежливость и грациозно, насколько это позволяло ей отсутствие каких бы то ни было манер, поднялась на дрожащие ноги. Стоять ей удавалось с трудом, но Сюльри было гораздо легче, чем раньше, удерживать себя в вертикальном положении, отчего девушка несказанно радовалась.

– Сюльри, – звонко ответила она.

– Вот как, – он тепло рассмеялся. – Знаешь, Сюльри, в последнее время я слишком часто натыкаюсь на детей. Видно, богиня Удачи, благословила меня.

Сюльри не поняла, что такого особенного в том, чтобы встречать повсюду на своём пути детей, но согласно кивнула:

– О да, видимо, так и есть.

Генерал Чхонгри, скривив лицо в надменной мине, молчал и бросал на Сюльри презрительные взгляды, но все же не решался перечить своему товарищу и терпеливо ждал, пока тот наговорится вдоволь.

– Но, я вижу, ты ранена, – мужчина протянул к девушке свою руку и мягко прикоснулся к её правому плечу. На его пальцах остались рыжеватые капельки крови. – Что же приключилось?

– Дикая собака покусала, – соврала Сюльри. – Что-то развелось их в округе, тьма-тьмущая!

Он рассмеялся.

– Да, верно, – согласился мужчина, – Впредь будь осторожнее, гуляя по улицам.

– Всенепременно, – звонко воскликнула Сюльри. – Господин, могу я обратиться к вам с просьбой?

Мужчина в изумлении вскинул брови и улыбнулся:

– Конечно, дитя, что такое?

– Могу ли я… – начала она, но её прервал громкий мужской голос, который раздался за её спиной:

– Вот она где, беглянка!

Сюльри испуганно вздрогнула, медленно развернулась и встретилась взглядом с не на шутку разъяренным Тайсвеном.