Китайская классическая «Книга перемен»

1014

Этот критический выпад В.М. Алексеева одновременно против Ю.К. Щуцкого и его японского коллеги Хонда Нариюки совершенно неоснователен. Возможность замены иероглифа и («Перемены», т.е. «[Чжоуские] перемены» или «[Канон] перемен») его омонимом и («также») в соответствующем фрагменте «Лунь юя» (VII, 16/17) вполне признана китайской филологией, что, в частности, отражено гарвард-яньизинским индексом к «Лунь юю» («Лунь юй иньдэ»). Данный текстологический казус знаменует собой серьезную теоретическую проблему: остается загадкой, почему в «Лунь юе» лишь единожды говорится о «Чжоу и», да и то в таком несколько сомнительном высказывании. Подобная ситуация плохо согласуется с традиционным представлением об отношении Конфуция к «Чжоу и» (подробно см. об этом в работе Ю.К. Щуцкого) и самим смыслом разбираемого пассажа, если признать, что в нем речь идет о «Переменах»: «Учитель [Конфуций] сказал: „Продлись мои лета, [я бы] пятьдесят [из них] отдал изучению «Перемен» и смог бы избежать больших отклонений“».