Блаженны нищие духом

ЛЕХА САВЕЛЬЕВ. НОВЫЕ СТРАХИ

То, что испытал Леха, смотря передачу, посвященную второй годовщине августовского путча, можно было назвать только одним словом: шок. «Ельцин! Ельцин! Ельцин!» — распрямившейся гигантской пружиной звенела толпа. Из толпы камера выхватила тоненькую миловидную девушку в белом халате и шапочке, видимо, медсестричку, меряющую давление беременной женщине. За спиной у медсестрички стоял Андрей. В одной руке у него было несколько набитых чем-то пакетов, а в другой спортивная сумка. Получалось, что Андрей жив. Мало того, все эти годы жил в одном с ним городе, а Леха ни ухом, ни рылом… Ходил в магазин, гулял с Витькой… Нет, с Витькой его бы не тронули…

«Так, спокойно… — рассуждал Леха. — Что мы имеем? Он знает, что я пытался его убить. Знает? Знает. Идем дальше. Он не донес. Если бы донес, меня бы давно… Но он не донес. Но и не стал мстить. Почему? Только потому, что все знает. Вот, предположим, я на его месте и ничего не знаю. Мои действия? Я его нахожу… Я его обязательно нахожу, и ножом: а это тебе за Афган… Но он этого не сделал. Е-мое… Он наверняка давно меня выследил… Мы же все адресами обменивались… Блин, стоп. Я же живу у Таньки… Так… Прописан у родителей, а живу у Таньки. У родителей никто обо мне не справлялся. Надо будет их расспросить… Откуда он мог узнать? Выследить… Я же у них бываю…» Сердце бешено заколотилось: «Тайник!» Но тут же отпустило. «Нет, проследить меня до тайника он не мог. Там все на виду. Хорошо, что я не стал его делать близко…» И тут же мозг услужливо предоставил ему схему, как можно при помощи игорьков и костиков довести его до тайника: один раз сойти вместе с ним в Картмазово и посмотреть, куда он направится, а в другой раз поджидать его уже там… Нет, это слишком сложно, это надо знать, когда я туда в следующий раз пойду. Не будут же они сидеть в засаде месяц…» Но тут он вспомнил молчаливые ночные звонки по телефону, и как он забеспокоился тогда, какие мысли полезли в голову, и как он ездил проверять, все ли на месте. «Дурак! От дурак! Неужели я тогда так дешево купился?!» И если тогда, в Афгане, все еще было призрачным, на уровне мечты, которая могла осуществиться, а могла и сгореть в полете, то сейчас в лесу лежала конкретная сумма, пачка, он столько раз держал ее в руках, он уже мог бы с нее что-то поиметь… «Какой же я козел, нет, ну какой же я козел! Да там, небось, уже ничего нет! Хотя бы машину…» И тут же осенила мысль: «Ничего он не взял, сволочь. Он будет ждать, когда я достану все. А может быть, он думает, что я уже все достал?» Леха вспомнил, как он мучился тем же самым в Афгане, как сдерживал себя и все-таки потом ходил проверять. Повторения ему совсем не хотелось.

Леха уже засыпал, устав перебирать в памяти события дня, ему привиделись облака, плывущие по выгоревшему небу, потом горы, и маленькое мусульманское кладбище — и тут сон с него слетел: сколько лет прошло? Чем черт не шутит, а вдруг Блаженный за это время каким-то образом побывал уже в Афгане и оприходовал его тайник? Сколько там оставалось? Много там оставалось, ой, много… Новый круг сомнений, подозрений, домыслов оказался еще мучительней, чем все предыдущие.

Если бы Алексей Савельев мог видеть себя со стороны, он пришел бы в ужас: нервный, издерганный, злой… У него давно вошло в привычку принюхиваться к самому себе, и это было очевидно для окружающих: он то и дело оттопыривал свитер и тянул носом воздух, то нюхал рукав, то руки. А теперь еще он начал постоянно оглядываться. Спокойно ему было только с сыном. Леха почему-то был твердо уверен, что, когда Витька с ним, Блаженный не сделает к нему даже шага, и он часто, к радости Татьяны, брал, куда только можно, мальчика с собой.

В пятницу Леха пришел домой с кучей пакетов, набитых всякой вкуснятиной.

— Тань, встречай, принимай товар! — закричал он с порога.

Татьяна, поняв по голосу мужа, что будет что-то хорошее, вылетела из кухни и стала хозяйственно хлопотать.

— Боже мой, роскошь какая! — причитала она, распаковывая пакеты и пряча баночки и свертки с немыслимыми деликатесами в холодильник. — Леш, это ты зачем? Откуда?

— Да ни за чем, просто так. Премию дали. Давай, завтра позовем Томку с Володькой, с детьми, и посидим.

— Правда, давай! Они давно у нас не были. Тем более Володька машину купил, так что им теперь только погрузиться да выгрузиться.

— Как машину купил? Когда? А ты мне ничего не сказала! Какую?

— «Девятку», почти новую. Да он ее только на прошлой неделе купил. Ты же не интересовался, как там у них…

Тема была скользкая, и Леха поспешил с нее свернуть:

— Ну и тем более, надо это дело отметить. Давай, звони. Мы тоже скоро машинку купим.

Танька радостно бросилась к телефону. И хотя у Томки было много разных дел на выходные, по тону сестры она поняла, что нужно приехать, и согласилась.

Посидели они славно. Закуска была королевская. Татьяна, так и не научившись толком готовить, все-таки умудрилась соорудить шикарные свиные отбивные. Спиртное тоже было на уровне. Дети мирно играли во что-то свое в детской, раскрасневшиеся жены сияли от удовольствия, разомлевшие подвыпившие мужички курили на кухне и обсуждали открывающиеся перспективы. У Володьки были радужные планы, он считал, что события разворачиваются так, что можно потихоньку начинать делать деньги.

— Что будет всегда? — спросил он.

— Что? — спросил в ответ Леха.

— Будет всегда что? Что будет всегда востребовано? Еда, одежда, строительство и — ну? И что еще?

— И что еще?

— Зрелища. Хлеб и зрелища. К зрелищам нам не дотянуться, дадут по рукам. Там уже все давно схвачено. Да и кошельками не вышли. Тряпки и еда — не мужское дело.

— Не мужское, — вторил ему хитрый Леха. Он давно приглядывался к Володьке и считал его дельным мужиком.

— Строительство. Вот куда нужно протиснуться.

— У тебя есть что-нибудь на примете? Или какие мысли, идеи? — Леха, как всегда, больше прикидывался пьяным, чем был на самом деле.

— Пара-тройка неясных мыслей есть, но пока еще не оформились. А что, шурин… Или кто ты мне, деверь? Свояк? Кум? Не замутить ли нам вместе чего-нибудь интересненькое?

— А что, давай замутим.

— У тебя есть деньги?

— Нет, ты что… Какие деньги… — и Леха, указывая глазами на дверь, утвердительно кивнул головой.

Володька понимающе кивнул, выставил руку и нарочито громко сказал:

— Вот и я тоже практически на нуле… Так что мы с тобой те еще два мутилы…

И оба захохотали.

— Ничего, что-нибудь придумаем. На что-то же нам мозги богом дадены? У меня дети, у тебя вон сын растет… Мы с тобой мужчины, детям надо обеспечить хлебушек с маслицем… Слышь, я когда вижу какую-нибудь бабу, одетую лучше, чем моя Томка, веришь? — хочется дать ей чем ни тем по кумполу и отобрать.

— Ты — мужик. И я мужик. Слушай, а если моя Танька будет одета лучше, чем твоя Томка, ты ей тоже захочешь по кумполу дать?

— Твоя Танька никогда не будет одета лучше, чем моя Томка. Вот так вот.

— Это мы еще посмотрим, чья будет одета лучше. Вот так вот.

— Вот и посмотрим.

Сестры, дружно прислушивающиеся к разговорам на кухне, таяли от удовольствия.

— Эй, мужики, чай-то пить будем, или где?

— Чай — не водка, — хором ответили мужики.

— Ну, идите тогда, доедайте и допивайте, а то уже чаю хочется.

Мужики тяпнули еще по одной и закусили маринованными шампиньонниками.

— Эх, хороши грибочки, — крякнул от удовольствия любивший поесть Володька.

— Не люблю шампиньоны, — капризно потянула Тома. — Мне всегда кажется, что они отдают аптекой.

— А какие ты любишь? — спросил Володька. — Я тебе их достану.

— Я люблю белые.

— А не махнуть ли нам за грибами завтра? — Леха подкинул идею, ради которой, собственно, он их всех собрал. Ему нужна была большая компания, он боялся ехать один.

— А махнуть! — подхватил Володька.

Бабешки заверещали «Уррра!». Было решено в кои-то веки подкинуть детей свекровям и на машине махнуть в леса. Леха рассказал, что у них на работе кто-то ездил в Картмазово с компанией, так набрали столько, что пришлось снимать майки и завязывать узлом, потому что затарили все корзины, сумки и пакеты. Володька настаивал на Каширке, но Леха дипломатично предложил, что если они не найдут ничего в Картмазово, то поедут по Володькиному маршруту. На том и порешили.

Пошли провожать гостей к машине.

— Слушай, а как ты за рулем в таком подпитии? — забеспокоился Леха. — Оставайтесь-ка у нас с ночевкой. Места хватит.

— Правда, оставайтесь, — подхватила Татьяна, ибо тогда ей и Лехе пришлось бы спать вместе. — Можно будет и поспать подольше. Потом попросим свекровь посидеть, а сами поедем, — и она подтолкнула Томку локтем.

Томка поняла все с лету:

— А что, давай, Вов!

Володька, иной раз ездивший еще и не в таком штормовом состоянии, тем не менее согласился. Вернулись обратно, опять долго пили чай, разговаривали…

Татьяна всем постелила, всех уложила и пришла в спальню. На красивой витой тумбочке уютно горел ночник — каменный кораблик, паруса которого от света лампочки казались алыми. Похоже, муж уже спал, но это было не главным. Она вернулась на супружеское ложе в силу обстоятельств, не поправ своей гордости, и теперь все наладится. Почему-то она в это верила. Татьяна сняла халат, юркнула под одеяло и тихонько прижалась к мужу. Леха, расслабленный и благодушный, только делал вид, что спит. На самом же деле он ждал ее, как это было раньше, до всего плохого, что с ними случилось. Но в тот момент, когда она к нему прижалась, и он уже хотел ей сказать что-нибудь ласковое, обнять ее, ему вдруг показалось, что жена к нему принюхивается. Он похолодел, осторожно потянул носом, и в смешанных волнах дорогой мужской косметики, исходящих от него, Леха уловил сладковатый запах тления. Он инстинктивно резко дернулся и откатился на край огромной двуспальной кровати.

Свекрови давно уже хотелось без Таньки посмотреть, как у них там да что, заглянуть в шкафы, в сервант, в холодильник, невзначай поспрашивать детишек о том, о сем, поэтому она на удивление легко согласилась посидеть с детьми. К тому времени, как все позавтракали, наделали бутербродов и заварили в термосе чай, она уже была на месте.

Володька водил машину хорошо и спокойно, и Леха, сидя рядом с ним, поглядывал в боковое стекло на предмет хвоста и думал о том, что Володька водит машину, как какой-нибудь старпер. Он представлял себе, как сам будет гонять на бешеной скорости, доводя чайников до инфаркта, с каким шиком тормозить около какой-нибудь девчонки, предлагая ее подвезти… Гадко проскользнула мысль о своих мужских неприятностях, но Леха ее отогнал. Вчера Володька своими пьяными рассуждениями натолкнул его на очень интересную мысль, и теперь у него почти уже сложился план дальнейших действий. Самое трудное в этом плане было добыть денег, а деньги у него уже были. Во всяком случае, он надеялся, что тайник цел. Осталось потерпеть совсем чуток.

Леха провел их по лесу заученным маршрутом и затем, немного не доходя до места, всех рассеял. Слышались голоса других грибников, аукались дети, подозрительного ничего не было. Куча строительного мусора была на месте. Леха поковырял огромным охотничьим ножом возле куска арматуры, выглядывающего из-под земли, и потянул за него. Прут не поддавался. Он подкопал поглубже, дернул — и вслед за прутом из-под земли легко выскочила жестяная банка. Он ловко поддел ножом начинающую ржаветь крышку, вынул сверток, оглядываясь, проверил, то ли в нем лежит, и с легким сердцем стал искать грибы. Грибов практически не было.