Филантропы в рваных штанах

Глава 5

ЧАСЫ

Джек Линден жил в маленьком домике в Уиндли. Он занимал этот дом с тех пор, как женился, а это произошло более тридцати лет назад. У него было любимое дело − дом и сад. Джек постоянно был занят: красил, белил, оклеивал стены обоями и т. д. и т. п. В результате, хотя сам по себе дом их был никудышный, Джек умудрялся содержать его в отличном порядке: в доме было безукоризненно опрятно и уютно.

Деятельность трудолюбивого старика Линдена привела к тому, что, видя, как хорошо выглядит дом, хозяин дважды повышал арендную плату. Когда Линден занял дом, он платил шесть шиллингов в неделю. Через пять лет эта сумма возросла до семи, а еще через пять лет она увеличилась до восьми.

За тридцать лет он заплатил в общей сложности около шестисот фунтов арендной платы, то есть более чем в два раза выше номинальной стоимости дома. Но Джек не жаловался... Наоборот, он был вполне доволен. Он частенько повторял, что мистер Светер хороший хозяин, так как несколько раз, когда Джек оставался без работы, агент Светера разрешал Линдену отсрочку платежей. Старик Джек частенько говаривал, что на месте Светера многие другие хозяева давно распродали бы его мебель и вышвырнули бы его на улицу.

Как уже известно читателю, семейство Линдена состояло из его жены, снохи и двух внуков. Это были вдова и дети его младшего сына, резервиста, который погиб в южноафриканскую войну. Молодой человек был штукатуром и перед самой войной работал на фирму «Раштон и К°».

Когда Оуэн постучал в парадную дверь, семья только что закончила чаепитие. Дверь открыла молодая женщина.

− Мистер Линден дома?

− Да. Кто его спрашивает?

− Моя фамилия Оуэн.

Старик Джек, однако, уже услышал голос Оуэна и вышел в прихожую, недоумевая, зачем он пришел.

− Я шел сейчас домой и узнал, что Гонки и Слоггит собираются начать с понедельника большие ремонтные работы, вот я и подумал, что надо зайти и рассказать тебе об этом.

− Начинают ремонт? − спросил Линден. − Схожу утром разузнаю что и как. Боюсь только, шансов у меня маловато: у них много постоянных рабочих, которые сидят сейчас без дела. Но все равно я с ними поговорю.

− Знаешь, это ведь большой ремонт. Будут обновлять дома в квартале от Керк-стрит до Лорд-стрит. Им наверняка потребуются дополнительные рабочие руки.

− М-да, это дело серьезное, − сказал старик Линден. − Очень тебе благодарен за эту новость. Заходи, что под дождем стоять? Ты, наверно, совсем промок.

− Спасибо, не могу, − ответил Оуэн. − Побегу домой, переоденусь.

− Но выпить чашку чаю можно за одну минуту, − настаивал Линден. − Надолго я тебя не задержу.

Оуэн вошел. Старик закрыл дверь и повел его на кухню. По одну сторону камина сидела в кресле с вязаньем в руках седая худенькая старушка − жена Линдена. Линден уселся в такое же кресло по другую сторону камина. Двое внучат − мальчик и девочка − семи и восьми лет сидели за столом.

В углу комнаты возле шкафа стояла ножная швейная машина, часть стола была завалена шитьем: незаконченными дамскими блузками. Еще одно благодеяние мистера Светера: он предоставлял работу снохе Линдена. Работы было немного, потому что она могла шить лишь в свободное время. Тем не менее она часто повторяла: и мелочь − деньги.

Пол был покрыт линолеумом, на стенах висели картины в рамках, на высокой полке стояло несколько начищенных до блеска металлических банок и медных кастрюль. В комнате было очень тепло и уютно, как бывает лишь в домах, где люди прожили много лет.

Молодая женщина уже наливала чай.

Старая миссис Линден прежде никогда не видела Оуэна, хотя и слыхала о нем. Она была чрезвычайно религиозна и принадлежала к англиканской церкви. Миссис Линден с любопытством взглянула на атеиста. Тот снял шляпу, и она с удивлением увидела, что лицо у него приятное. Но тут ей пришло на ум, что сатана нередко принимает облик ангела. Внешность обманчива. Миссис Линден была недовольна, что Джон пригласил его войти, и надеялась, что это посещение не повлечет за собой никаких бед. И тут, бросив еще один взгляд на Оуэна, старушка ужаснулась: из-за борта его пиджака выглядывала крошечная черная головка с двумя блестящими зелеными глазами. В этот миг котенок, разглядев на столе чашки и блюдца, с неистовым мяуканьем вырвался из своего прибежища. Оставив несколько глубоких царапин на руках Оуэна, он прыгнул на пол.

Затем котенок взобрался на стол по скатерти и, ошалев от голода, заметался между тарелками.

Дети завизжали от восторга. Бабушку обуял суеверный ужас. Линден и его сноха с недоумением уставились на нежданного гостя.

Прежде чем котенок успел что-нибудь перевернуть, Оуэн снял его со стола, невзирая на отчаянное сопротивление.

− Я подобрал его на улице, когда шел сюда, − объяснил Оуэн. − Он такой голодный.

− Бедненький. Я дам ему поесть, − воскликнула сноха Линдена.

Она положила на блюдце немного хлеба, налила молока, и котенок с такой жадностью набросился на еду, что чуть не опрокинул блюдце, к великому удовольствию детей, которые следили за ним сияющими глазами.

Только после этого молодая женщина поставила перед Оуэном чашку чаю. Линден настоял, чтобы он сел к столу, и они заговорили о Хантере.

− Знаешь, с этими дверьми мне пришлось-таки порозиться, чтобы они имели мало-мальски приличный вид. Но он разорался, что я, мол, слишком много на них времени трачу, и не в том дело, что я курил во время работы. Ему прекрасно известно, сколько времени требуется на такую работу. Настоящая причина совсем не в том: он считает, что я слишком много получаю. В наше время никто не заинтересован в хорошем качестве. Поэтому хозяев, как правило, вполне устраивают ребята вроде Сокинза. Хантер выгнал меня, потому что я получаю по высшей ставке, и, вот увидишь, такая же участь ждет не меня одного.

− К сожалению, это так, − согласился Оуэн. − Вы говорили с Раштоном, когда пришли за расчетом?

− Да, − ответил Линден. − Я спешил изо всех сил, но Хантер был там раньше меня − обогнал на велосипеде и, уж будьте спокойны, наплел про меня небылиц. Так вот, когда я стал рассказывать мистеру Раштону все как было, он и слушать меня не хотел. Заявил, что ему неудобно встревать между мистером Хантером и рабочими.

− А, оба хороши, − покачивая головой, произнесла старуха. − Помяните мое слово, не видать им добра. Господь их покарает.

В этом Оуэн не был уверен. Большинство преуспевающих людей, из тех, кого он знал, были такими же мерзавцами, как те два типа, о которых шла речь. Но не разводить же дискуссию с этой бедной старухой.

− Когда Том уходил на войну, − с горечью сказала молодая женщина, − мистер Раштон пожал ему руку и обещал, что даст ему работу, когда он вернется. А теперь, когда бедного Тома не стало и они знают, что о детях и обо мне некому, кроме отца, позаботиться, они вот как поступают.

При упоминании покойного сына старая миссис Линден загрустила, но тем не менее не забыла о присутствии атеиста и поспешила сделать внушение снохе.

− Как это о нас некому заботиться, Мэри, − сказала она. − Мы все же не из тех, кто живет на свете без бога и без надежды. Господь наш пастырь. Он не забывает вдов и сирот.

В этом Оуэн тоже сомневался. По его наблюдениям, в последнее время на улицах становилось все больше беспризорных детей, вспомнил он также и о собственном безрадостном детстве.

Наступило неловкое молчание. Оуэну не хотелось продолжать этот разговор: он боялся сказать что-нибудь такое, что расстроит или обидит старушку. Кроме того, ему не терпелось поскорее попасть домой: он продрог в своей мокрой одежде. Отставив пустую чашку, он сказал:

− Ну, мне пора идти. Дома будут волноваться.

Котенок покончил с хлебом и молоком и теперь усердно мыл мордочку лапкой. Это приводило в неописуемый восторг детей, сидевших возле него на полу. Котенок был очень смешной: весь черный, маленький, но с большой головой. Оуэну он напоминал головастика.

− Вы любите котят? − спросил он у детей.

− Да, − ответил мальчик. − Вы не подарите его нам, мистер?

− Ну, пожалуйста, мистер, − воскликнула девочка. − Я буду ухаживать за ним.

− И я, − сказал мальчик.

− Но разве у вас нет своей кошки? − спросил Оуэн.

− Есть. Она уже большая.

− Если у вас уже есть одна кошка и я дам вам еще котенка, у вас будет две кошки, а у меня ни одной. Вам не кажется, что это несправедливо?

− Ну, тогда возьмите себе кошку, а нам дайте котенка, − сказал мальчик, немного подумав.

− А зачем вам котенок?

− Он будет играть, а наша кошка играть не хочет, она уже старая.

− Может быть, вы грубо обращаетесь с ней? − допытывался Оуэн.

− Нет, вовсе нет, просто она старая.

− Знаете, кошки как и люди, − рассудительно сказала девочка. − Когда они становятся взрослыми, у них становится очень много забот.

Интересно, долго ли будешь ты жить без забот, подумал Оуэн. Глядя на этих двух сирот, он вспомнил о своем ребенке и о тяжком, тернистом пути, который предстоит пройти всем троим, если смерть их не избавит от этого.

− Можно, мы возьмем его, мистер? − не унимался мальчик.

Оуэну хотелось выполнить просьбу детей, но этот котенок очень понравился ему самому. Он почувствовал облегчение, когда бабушка заявила:

− Хватит нам кошек: одна уже есть. Вполне достаточно.

Все-таки неизвестно, не воплотился ли сатана в это головастое создание. Так это или не так, но она не желала видеть в своем доме ни Оуэна, ни чего бы то ни было связанного с ним. Она хотела, чтобы он поскорей ушел и унес своего приятеля, или кем он там ему приходится. Его присутствие добром не кончится. Разве не сказано в Библии: предать анафеме того, кто не любит господа нашего Иисуса Христа? Она и сама толком не знала, что означает слово «анафема», но не сомневалась, что это что-то очень скверное. Какой ужас − этот безбожник, который, как она слыхала, не верит в существование преисподней и отрицает, что Библия − это слово господне, находится в их доме, сидит на их стуле, держит в руках одну из их чашек и разговаривает с их детьми.

Дети с тоской смотрели, как Оуэн прячет котенка под пиджак.

Линден тоже встал проводить его до входной двери, и тут взгляд Оуэна случайно упал на часы, стоящие на небольшом столике в укромном уголке за камином. Он воскликнул:

− Какие интересные часы!

− Да, неплохая штуковина. − В голосе старика Джека прозвучала гордость. − Их сделал бедняга Том. Футляр, а не механизм, конечно.

Внимание Оуэна привлек именно футляр часов. Они стояли на высоте двух футов от пола. Часы изображали вырезанный из дерева индийский храм с куполом и башенками. Настоящее произведение искусства, на которое мастер потратил много часов кропотливого труда.

− Да, − промолвила старушка сдавленным, дрожащим голосом. Она бросила на Оуэна жалобный взгляд. − Несколько месяцев Том работал над ними, и никто и не догадывался, для кого он их делает. А потом наступил день моего рождения. Я проснулась утром, и первое, что увидела, были часы − они стояли на стуле у постели, и открытка: «Дорогой маме в день рождения от любящего сына Тома с пожеланием долгих лет и счастья». Но самому ему никаких долгих лет уже не оставалось, ровно через пять месяцев его отправили в Африку, а там он пробыл только месяц с небольшим и умер. Пятнадцатого числа следующего месяца исполнится пять лет со дня его смерти.

Оуэн, сожалевший в душе, что, сам того не желая, вызвал эти горестные воспоминания, старался придумать, что бы сказать, но пробормотал только, что восхищен этой работой.

Он пожелал миссис Линден доброго вечера, и старуха заметила наконец, что вид у него очень изможденный и болезненный: лицо худое и бледное, а глаза светятся каким-то нездоровым блеском.

Быть может, господь в своей всеобъемлющей всепрощающей любви и доброте исправляет заблудшего, собираясь призвать его к себе. В конце концов, нельзя сказать, чтобы он был безнадежно пропащим человеком − сделал такой крюк лишь для того, чтобы сообщить Джону о работе, − это, право, очень благородно с его стороны. Она увидела, что он без пальто, а дождь на улице не утихает, резкие порывы ветра то и дело налетают на дом и сотрясают его до самого основания.

Ее природная доброта и человеческие чувства на какое-то время взяли верх, заглушив религиозный фанатизм.

− Боже мой, вы без пальто! − воскликнула она. − В такой дождь, да вы промокнете, как же можно! − И продолжала, обернувшись к мужу: − Дай ему на время свое старое пальто. Все-таки лучше, чем ничего.

Но Оуэн и слушать не хотел об этом: он всем телом ощущал холод своей насквозь промокшей одежды и подумал, что мокрее она уже не может быть. Линден проводил его до двери, и Оуэн снова пустился в путь под ветром, который выл на улице, как дикий голодный зверь в поисках добычи.