Филантропы в рваных штанах

Глава 26

РАСПРАВА

Пнем Раштон и Светер посетили дом. Светер условился встретиться здесь с садовником, которому хотел дать указания, как разбивать газоны на участках, где рыли канавы для стока воды. Светер уже договорился с главным садовником городского парка, что тот украдет несколько лучших растений и переправит их в «Пещеру». Растения эти прибывали небольшими партиями уже целую неделю. Их надо было посадить на новое место или вечером, после ухода рабочих, или спозаранку, до их прихода. Оба джентльмена пробыли в доме около получаса, а когда они вышли, вдали раздался скорбный звон колокола на ратуше, который всегда оповещал о собраниях муниципалитета, и рабочие встревоженно заговорили, что наверняка готовится новый разбой.

В тот день Хантер не появился после обеда: Раштон послал его составить смету работ, на которые фирма собиралась взять подряд. Лишь один человек огорчился, что Хантер отсутствует, − это была миссис Уайт, мать Берта, которая несколько дней мыла полы в «Пещере». Как правило, Хантер платил ей деньги каждый вечер, а сегодня они были ей нужны больше, чем обычно. Поскольку близился конец дня, она обратилась к Крассу, который посоветовал ей по дороге домой зайти в контору и попросить, чтобы ей уплатила эти деньги молодая секретарша. Поскольку Хантер так и не пришел, миссис Уайт последовала совету десятника.

Когда она подошла к конторе, из дверей как раз выходил Раштон. Миссис Уайт объяснила ему, зачем пришла, и он велел мистеру Бадду передать мисс Уэйд, чтобы она заплатила уборщице деньги. Продавец провел миссис Уайт в контору, и молодая женщина-бухгалтер, чтобы не ошибиться в сумме, просмотрев старые выплатные листы, выплатила ей столько, сколько, по словам Хантера, она получала и раньше. Это была сумма, которую мисс Уэйд неоднократно выдавала ему для платы поденщице. Когда миссис Уайт очутилась на улице, она обнаружила, что в руке у нее полкроны, а не два шиллинга, которые она обычно получала от Хантера. Вначале она хотела вернуть часть денег, но после некоторого колебания подумала, что лучше ей самой увидеть Хантера и обо всем ему рассказать. Но на следующее утро, когда она встретила этого святошу в «Пещере», он первым заговорил с ней об этом, заявил, что мисс Уэйд ошиблась, и в этот вечер, давая ей деньги, вычел шесть пенсов из всегдашних двух шиллингов...

Лекция, объявленная Филпотом, не состоялась. Беспокойно ожидая часа приближающейся расправы, люди, как всегда, хотели скрыться от нее. Они продолжали работать как обычно. Каждый старался сделать свое дело лучше других, чтобы не упустить возможности попасть в число счастливчиков...

Но вот явился Скряга и объявил всем, кроме Красса, Оуэна, Слайма и Сокинза, что с этого вечера они уволены. Он сказал им, что у фирмы на примете несколько объектов, на ремонт которых они надеются получить подряды, и посоветовал наведаться после рождества, тогда он, возможно, снова примет кого-нибудь из них на работу. Заплатят им в конторе завтра, в субботу, в час дня. как обычно, но если кто хочет, тот может получить деньги сегодня. Рабочие поблагодарили его, и большинство из них сказали, что придут за деньгами в обычное время, а после праздника наведаются, как он сказал, чтобы узнать о дальнейших перспективах.

В общем, в этот вечер вышибли пятнадцать человек, включая Филпота, Харлоу, Истона и Неда Даусона. К увольнению все отнеслись спокойно. Некоторые даже с притворным безразличием, ни слова не сказав. Правда, разговоров вообще почти не было. Сделать оставалось немного, и работали они в тишине. Всех угнетал страх − угроза надвигавшейся нужды, лишений, бед, которые, а это все они знали, обрушится на них и их семьи в ближайшие месяцы.

Банди и его приятель Даусон работали на кухне. Они устанавливали новую плиту вместо старой, которую сами же только что вынесли. Они занимались этим делом весь день. Их руки, лица и одежда были измазаны сажей. Они умудрились запачкать и засыпать сажей двери, окна и вообще все деревянное, что было в кухне, к негодованию Красса и Слайма, которым пришлось отмывать все это перед последней окраской.

− Сам понимаешь, такую работу никак не сделаешь чисто, − заметил Банди, замазывая напоследок дыры в стене цементом, в то время как его товарищ убирал строительный мусор.

− Да, но не обязательно, сукин ты сын, хвататься руками за двери каждый раз, как входишь или выходишь, − огрызнулся Красс. − И инструменты могли бы положить на пол, а не пачкать ящики в шкафу.

− Через пять минут освобожу твой шкаф, чтоб ему провалиться, − ответил Банди, помогая Даусону поднять на спину шестипудовый мешок с цементом. − Мы уже заканчиваем.

Когда они вынесли весь мусор, битый кирпич и известку, Красс и Слайм все еще продолжали красить. Банди и Даусон погрузили на тележку старую кухонную плиту, мешки с оставшимся цементом и алебастром и покатили ее на склад. Тем временем Скряга бродил по дому и по саду как злой дух, не находящий покоя. Некоторое время он угрюмо наблюдал за работой четырех садовников, которые укладывали полосы дерна, стригли газон, утрамбовывали гравиевые дорожки, подрезали деревья и кусты. Мальчик Берт, Филпот, Харлоу, Истон и Сокинз погрузили на тележку лестницы и пустые банки из-под краски, чтобы отвезти их в мастерские. Как только они двинулись, Скряга их остановил, заявив, что тележка не нагружена и наполовину и что, если так и дальше будет продолжаться, весь этот хлам придется возить целый месяц. Выслушав это замечание, рабочие положили поверх кучи еще одну длинную лестницу и снова пустились в путь. Но не прошли они и двадцати шагов, как у тележки отвалилось колесо и груз вывалился на дорогу. Берт шел с той стороны, где сломалось колесо, и его с силой швырнуло на землю. Он лежал в полубессознательном состоянии среди лестниц и досок. Когда рабочие его подняли, они с удивлением увидели, что парнишка почти невредим, его лишь немного оглушило. Видно, провидение и впрямь хранит детей. К тому времени, когда вернулся Сокинз с другой тележкой, Берт уже подбирал рассыпавшиеся банки и проводил рабочих с грузом до склада. На повороте дороги они остановились, чтобы бросить прощальный взгляд на свою работу.

− Вот он стоит! − трагически воскликнул Харлоу, указывая в сторону дома. − Вот от стоит! Если бы нам разрешили отделать его как следует, то с таким числом рабочих на это понадобилось бы не меньше четырех месяцев. Но вот, пожалуйста, глядите, вот он − готовый, сделанный кое-как, на халтурку, всего за девять недель!

− А мы теперь можем убираться ко всем чертям, − мрачно добавил Филпот.

На складе они нашли Банди и его приятеля Неда Даусона, которые помогли им поставить лестницы на место. Филпот обрадовался, что ему не надо этим заниматься, потому что, пока он работал на наружной отделке «Пещеры», у него разыгрался сильный приступ ревматизма. Пока другие расставляли лестницы, он помог Берту отнести банки и ведра в мастерскую и налил из бака скипидару в небольшой пузырек от какого-то лекарства, который он для этого специально принес. Он собирался натереть этой жидкостью себе ноги и плечи и, пряча пузырек во внутренний карман пальто, шептал: «Говорят, это все наше, вот и возьмем это себе».

Они отнесли ключ от мастерских в контору, и, когда собирались расставаться и идти по домам, Банди высказал мнение, что лучшее, что они могут сделать, − это зашить на несколько месяцев рты, потому что вряд ли они найдут раньше марта другую работу.

На следующее утро, пока Красс и Слайм заканчивали внутреннюю отделку, Оуэн расписывал ворота. Над главным входом золотыми буквами: «Пещера», а сзади: «Служебный вход». Тем временем Сокинз и Берт совершили с тележкой несколько ездок на склад.

Красс, работавший со Слаймом на кухне, был молчалив и задумчив. Каждый раз, когда мистер Светер наведывался в дом посмотреть, как продвигается ремонт, Красс заискивал перед ним в надежде получить к окончанию работ чаевые. Стоило Светеру сказать хоть слово, он пунктуальнейшим образом выполнял его пожелание и несколько раз с немалым трудом добился нужных оттенков красок. Он делал так и делал сяк, пробовал разные комбинации, то окаймлял полосой всю стену, то красил ее внизу, чтобы мистер Светер еще до начала работ отчетливо видел, как все будет выглядеть после их окончания. Красс усиленно подчеркивал, что очень считается с мнением Светера, и уверял последнего, что рад так хлопотать, лишь бы доставить удовольствие заказчику. Для него это совсем даже не хлопоты, а приятнейшее занятие. По мере того как приближалось окончание работ, Красс стал прикидывать размер подачки, которую он должен получить в качестве вознаграждения за девять недель угодничанья, заискивания, унижений и раболепства. Он подумал, что, вероятно, ему дадут фунт − это не так уж много, если учесть его старания. Вполне заслуженная сумма. Во всяком случае, он был уверен, что уж десять-то шиллингов наверняка получит. Такой джентльмен, как мистер Светер, просто не может предложить меньше. Чем больше он об этом думал, тем более невероятным представлялось ему, что он получит меньше фунта. А уж когда он это получит, он позаботится, чтобы никто из рабочих ничего не узнал. Он здесь единственный, на ком лежат все заботы, связанные с подрядом, и он единственный имеет право получить достойное вознаграждение. Кроме того, если фунт стерлингов разделить между десятью или даже между двумя-тремя, получится такая мелочь, что и говорить не стоит.

Мистер Светер прибыл около одиннадцати и начал обход дома. За ним следовал Красс с банкой краски и небольшой кистью в руках. Он делал вид, что кое-где ему еще надо нанести «последний штрих», устранить недочеты. Пока Светер ходил из комнаты в комнату, Красс то и дело попадался ему на пути в надежде, что тот с ним заговорит, но Светер не обращал на него никакого внимания. Раза два у Красса начинало учащенно биться сердце, когда, глянув исподлобья, он замечал, что великий человек засовывает два пальца в жилетный карман. Однако каждый раз Светер ничего не вынимал из кармана. Спустя некоторое время, когда стало ясно, что джентльмен собирается уйти, так и не заговорив на интересующую его тему, Красс начал первым:

− Погода сегодня немного получше, сэр, чем вчера.

− Да, − ответил Светер.

− Я уж начал было волноваться, что не успею все закончить вовремя. Хотелось, чтобы вы смогли въехать до рождества, сэр, − продолжал Красс, − но сейчас все сделано, сэр.

Светер промолчал.

− Я протопил во всех комнатах, как вы велели, сэр, − сказал Красс после паузы. − Вы, наверно, заметили: во всем доме хорошо и сухо, сэр. Единственное место, где сыровато, − это кухня, кладовая и другие комнаты на первом этаже, сэр. Но это почти всегда бывает так, сэр, если первый этаж полуподвальный, сэр. Это, конечно, не имеет такого уж большого значения, сэр, там ведь бывают только слуги, сэр. А к лету и в этих помещениях будет все в порядке, сэр.

Слушая, с каким презрением он говорил о слугах, никто бы не подумал, что родная дочь Красса − служанка.

− О, да, это несомненно, − произнес Светер, направляясь к парадному входу. − Всего хорошего!

− Всего вам хорошего, сэр, − сказал Красс, ступая за ним по пятам. − Надеюсь, вы останетесь довольны, сэр. Все сделано как следует, сэр.

− Да, да. По-моему, все выглядит вполне прилично, действительно, вполне прилично. Я очень доволен, − любезно заметил Светер. − Всего хорошего.

− Всего хорошего, сэр, − с вымученной улыбкой ответил десятник.

Когда он отбыл, Красс сел на нижнюю ступеньку лестницы. Он был угнетен крушением своих надежд. Он пытался успокоить себя мыслью, что не все еще потеряно, что он должен еще раз прийти сюда − в понедельник и вторник навешивать жалюзи. Тем не менее его мучило предчувствие, что денег он не получит. Если бы Светер намеревался ему что-нибудь дать, он бы сделал это сегодня, да и вообще едва ли он увидит Светера в понедельник или вторник, так как последний обычно не наведывается в начале недели на место работ. Однако Красс решил надеяться на лучшее и, взяв себя в руки, вернулся на кухню, где обнаружил Слайма и Сокинза, ожидавших его. О своих надеждах получить «на чай» он не говорил ни тому, ни другому, но они и так знали, что он на это рассчитывал, и оба ожидали свою долю. Когда он вошел, они внимательно на него посмотрели.

− Сколько он тебе отвалил? − без обиняков начал Сокинз.

− Отвалил? − ответил Красс. − Ни шиша!

Слайм ехидно и недоверчиво рассмеялся, но Сокинз не собирался так просто отступиться. Он заявил, что все время наблюдал за Крассом и хозяином и что последний, входя в столовую, засунул руку в карман жилетки, а Красс шел за ним по пятам. Крассу понадобилось немало времени, чтобы убедить своих товарищей по работе, что он не лжет. В конце концов ему это удалось, и все трое сошлись на том, что старик Светер гнусная свинья. Как жаль, что отмирают старые добрые традиции.

− И ведь правда, было же время, − сказал Красс, − всего несколько лет назад, окрасишь в доме у джентльмена одну-две комнаты, и тут же тебе шиллинг или два в честь окончания работы.

К половине первого все было закончено, и, нагрузив на тележку инструменты, оставшиеся материалы и грязные банки, они все вместе направились к мастерским, чтобы разложить все по местам и идти за деньгами. Сокинз взял рукоятку тележки, Слайм и Красс пошли с одной стороны, Оуэн и Берт с другой. Тележку не надо было толкать, потому что дорога почти все время круто шла под гору. Наоборот, им приходилось удерживать тележку, которая катилась так быстро, что Берт еле поспевал за остальными и, чтобы не отстать, часто переходил на бег. А Красс, который был мужчина толстый и к тому же переполненный пивом, не говоря уже о том, что он не привык к такого рода физическим усилиям, весь в поту от усталости вскоре попросил остальных придержать тележку и не спешить: до часа времени еще хватает.