Филантропы в рваных штанах

Глава 38

РАЗБОЙНИЧЬЯ ПЕЩЕРА

Однажды вечером в гостиной «Пещеры» состоялась встреча нескольких членов общины храма Света озаряющего, на которой предстояло договориться о дешевой распродаже, намеченной в помощь безработным. Собрание это было неофициальным, и, покуда дожидались прихода нескольких замешкавшихся светил, прибывшие раньше господа Раштон, Дидлум и Гриндер, мистер Ойли Светер, местный землемер, мистер Проводер, инженер-электрик, приглашенный в качестве эксперта по делу Электрической компании, и еще два или три других джентльмена − все члены Банды − обрадовались случаю обсудить свои дела, которые на следующий день должны были обсуждаться на заседании муниципалитета. Вопрос первый − пустующее помещение на Большой аллее. Здание это принадлежало Корпорации, и фирма «Освежающие напитки в уютном уголке», директором-распорядителем которой был мистер Гриндер, хотела снять это помещение и открыть там первоклассное кафе при условии, что Корпорация осуществит там кое-какие переделки и назначит за него умеренную арендную плату. Вторым вопросом, подлежащим обсуждению на заседании муниципалитета, было великодушное предложение мистера Светера силами Корпорации провести канализационную линию, которая соединит «Пещеру» с городской магистральной линией.

Кроме того, предстояло заслушать доклад мистера Проводера, эксперта по электричеству, и после этого вынести резолюцию, которая одобрила бы приобретение городом Электрической компании Магсборо.

Помимо этих вопросов, бандитам и хозяину дома предстояло коснуться ряда других проблем, в частности, предложения мистера Дидлума о важной реформе в проведении заседаний муниципалитета.

Пока шел этот разговор, прибыли и остальные светила, в том числе несколько дам и преподобный мистер Бошер, священник церкви Гроба повапленного.

Гостиная «Пещеры» была теперь обставлена весьма импозантно. Огромное зеркало в богатой позолоченной раме занимало всю стену от мраморной доски над камином до карниза. На каминной доске стояли великолепные часы в алебастровом футляре, а по бокам красовались две расписанные золотом вазы дрезденского фарфора. Окна были задрапированы дорогими портьерами, на полу лежал роскошный ковер и звериные шкуры. Обитые изысканными тканями кушетки и кресла придавали еще больший уют этому чудесному залу, а в камине весело потрескивали дубовые поленья.

Разговор стал общим и временами даже поднимался до высокого философического уровня, хотя мистер Бошер и не принимал в нем активного участия, будучи слишком занят поглощением сухариков и чая, и лишь от случая к случаю мямлил что-нибудь в ответ, если обращались непосредственно к нему.

Это был первый визит мистера Гриндера в новый дом, и он выразил свое восхищение отделкой потолка и стен, заметив, что ему всегда очень нравился этот японский стиль.

Мистер Бошер промямлил, старательно прожевывая сухарик, что все это прекрасно... очаровательно... превосходно сделано... но, должно быть, стоило уйму денег.

− Только можно ли назвать этот стиль японским, − заметил Дидлум, оглядывая все вокруг с видом знатока, − я бы скорее сказал, что это китайский или, например, египетский стиль.

− Мавританский, − пояснил с улыбкой мистер Светер. − Я это видел на парижской выставке. Точная копия украшений в «Альгамбре» − так называется дворец марокканского султана. И вон те часы, они тоже в мавританском стиле.

Футляр часов, стоявших на столике в углу комнаты, был резной работы в форме индийского храма с куполом и башенками. Это были те самые часы, которые Мэри Линден продала Дидлуму. Тот приказал покрасить их в темные тона, отполировать и заменить механизм на другой, более совершенный. Мистер Светер приметил их в витрине у Дидлума и, обратив внимание на то, что они похожи по стилю на роспись потолка и стен в его гостиной, приобрел их.

− Я тоже был на парижской выставке, − сообщил Гриндер, когда все выразили свое восхищение красотой часового футляра. − Я смотрел там в телескоп на Луну. Никогда в жизни так не удивлялся: Луну можно увидеть совсем близко, и она круглая.

− Круглая? − удивленно переспросил Дидлум. − Круглая? Ну, конечно, она круглая! А вы что думали, она квадратная?

− Нет, конечно, только я всегда считал, что она плоская, как блюдо, а она круглая, словно футбольный мяч.

− Конечно, Луна очень похожа по форме на Землю, − пояснил Дидлум, очерчивая толстой ручкой в воздухе круг. − Они вместе движутся в пространстве, но Земля ближе к Солнцу, и поэтому раз в две недели тень от Земли падает на луну и затемняет ее так, что ее и не разглядишь невооруженным глазом. Когда она начинает чуть-чуть выглядывать из этой тени, это значит, народилась новая Луна, она выдвигается все больше и больше, и вот мы снова видим полную луну, а потом она опять уходит в тень, и так все время.

Он замолк, и в течение минуты все сидели необычайно торжественно, лишь похрустывал сухарик между челюстями мистера Бошера и внутренности этого джентльмена издавали некое бульканье.

− Наука − удивительная вещь, − произнес наконец мистер Светер, глубокомысленно качая головой − Удивительная!

− Да, но многое в ней чистая теория, − заметил Раштон. − Возьмите, например, эту идею насчет того, что Земля круглая. Я лично этого не замечаю! К тому же они утверждают, будто Австралия находится по ту сторону шара, у нас под ногами. На мой взгляд, это просто смешно − если бы это было так, там все люди вниз бы попадали!

− Да, да, конечно, это весьма странно, − согласился Светер, − я сам частенько думаю об этом. Если бы это была правда, то мы, к примеру, могли бы ходить вверх ногами по потолку. Но ведь это невозможно, каждый знает, вот я и не представляю себе, как теория эта может оказаться правильной.

− А я часто обращал внимание, как ползают по потолку мухи, − заметил Дидлум, чувствуя, что призван защитить теорию шаровидности Земли.

− Да, но они иначе устроены, − ответил Раштон, − природа снабдила их клейким веществом, оно выделяется у них на ножках, вот они и могут ползать вверх ногами.

− А по-моему, − сказал Гриндер, − есть одна вещь, которая не оставляет от этой теории камня на камне. Вода-то ведь всегда стекает вниз. Тут уж никуда не денешься, и если Земля круглая, как нас уверяют, то вся вода сбежала бы с нее и только на вершине осталась бы самая малость. По-моему, на этом можно кончить спор.

− Мне еще одна мысль приходит в голову, − вмешался Раштон. − Наука утверждает, что Земля вращается вокруг своей оси со скоростью двадцать миль в минуту. Допустим. А теперь представьте: жаворонок взлетает в небо и парит там в вышине целую четверть часа. Если бы Земля действительно вращалась с такой скоростью вокруг своей оси, тогда жаворонок, спустившись на землю, оказывался бы за сотни миль от того места, откуда взлетел! Но ведь ничего подобного − птица всегда возвращается на то же место.

− Вот именно, − подхватил Гриндер, − и с воздушными шарами то же самое. Если бы Земля и в самом деле крутилась так быстро вокруг своей оси, то человек, который вылетел из Кале в Дувр, уже не в Англию бы прилетал, а в Северную Америку или того подальше.

− И если бы Земля действительно вращалась вокруг Солнца с такой быстротой, она бы от воздушных шаров улетала. Те, кто поднялись на таком шаре, никогда не смогли бы вернуться назад! − сказал Раштон.

Все эти аргументы были так очевидны, что почти все согласились в их справедливости, и мистер Дидлум не смог придумать никаких возражений. Мистер же Бошер, когда его попросили высказать свое мнение, объяснил, что наука − это, в общем-то, неплохо, но положиться на нее нельзя − вчера ученые утверждали одно, сегодня сами же себя опровергают, а завтра наверняка будут отрекаться от того, что утверждают сегодня. Поэтому нужно весьма осторожно подходить к их теориям.

− Мы заговорили о науке, − сказал Гриндер, когда священник умолк, увлеченный новым сухариком и новой чашкой чая. − Мы заговорили о науке, и я тут вспомнил один разговор, который был у меня как-то с мистером Обморком. Представляете себе, он верит в то, что все мы произошли от обезьяны.

Все засмеялись, ведь это чистейший абсурд − и придет же в голову такое − поставить мыслящего человека на один уровень с животным!

− Но вы послушайте, как я положил его на лопатки, − продолжал Гриндер. − После того как мы с ним долго спорили о какой-то там эволюции или черт ее знает, как ее назвать, и о прочем вздоре, в котором я ни черта не смыслю, да и он, я полагаю, смыслит не больше моего, я сказал ему: «Ну, ладно, говорю, если правда, будто все мы произошли от обезьяны, то я думаю, что ваша семья остановилась как раз там, откуда моя начала двигаться».

Среди общего хохота, вызванного остроумием Гриндера, все вдруг заметили, что лицо мистера Бошера стало совершенно черным. При этом он махал руками и корчился словно в припадке, и, казалось, его выпученные глаза вот-вот выскочат из орбит, а огромный живот сводили такие спазмы, будто его преподобие вскорости разорвет на куски.

В разгар веселья неудачливый апостол веры проглотил два сухарика сразу. Все спешно бросились ему на помощь, Гриндер и Дидлум схватили его за плечи и пригнули голову вниз, Раштон хлопал по спине, дамы визжали от ужаса. Его заставили сделать огромный глоток чая, чтобы сухарики проскочили и он смог их проглотить, а после этого его усадили в кресло, и глаза его стали кроваво-красными, и струйки слез катились по его вялому, побледневшему лицу.

Прибытие остальных членов комитета положило конец интересной беседе, и вскоре все они перешли к делу, ради которого собрался комитет, к организации предстоящей вскорости дешевой распродажи.