Настоящий джентльмен. Часть 1

Daily American

Перед самым нашим отъездом в Лондон в уже упоминавшейся газете Daily American каким-то образом узнали обо мне. Не то что я какая-то знаменитость — просто эмигрант со своей биографией, который к тому же говорит по-английски. В воскресном номере от 27 февраля 1977 года появилась статья.

Номер этот сохранился в моем архиве. На первой странице — нечеткая фотография горящей гостиницы «Россия» в Москве и заголовок: «В пожаре погибло 18 человек. По сообщению агентства ТАСС, пожар начался в подъемном механизме лифта».

В разделе «Сегодня в истории» находим памятные даты. Я выбрал только те, что про нас:

1975 год. Египет и Советский Союз подписали торговое соглашение на 923 миллиона долларов.

1962 год. Советский Союз предупреждает, что военные действия США против партизан Вьетконга грозят «тревожными последствиями» для мира во всем мире.

1861 год. Варшавская бойня. Во время митинга против российского владычества русские войска открыли огонь по демонстрантам.

Цитата дня: «Национализм — это детская болезнь, это корь человечества». (Альберт Эйнштейн, физик, рожденный в Германии, 1879–1955)

На седьмой странице — фотография «Добрых молодцев» в псевдобоярских костюмах (ранний состав с Юрием Антоновым), а под ней энергичная, в американском стиле, подпись: A photo of the Young Blades, with their black market instruments, wearing their Ivan the Terrible styled outfits (фото «Добрых молодцев» со своими инструментами с черного рынка, в костюмах в стиле Ивана Грозного).

Заголовок у статьи тоже сенсационный: Soviet emigré on the run in rock n’roll tradition (Побег советского эмигранта в рок-н-ролльной традиции). По-русски звучит как полная чушь, но американцам, думаю, все сразу понятно. Автор статьи Джозеф Шапиро развернулся чуть не на всю страницу, пересказав большое интервью со мной, которое сам же и взял в своей передаче на радио UBC — Voice of the Daily American. Помню, что у него был роскошный баритон и умопомрачительная дикция, а говорил он как по писаному.

Всю статью пересказывать нет смысла, но заключительные строки, пожалуй, надо привести: «Левенштейн не знает, какие программы он будет делать на Би-би-си, быть может, музыкальные, а может быть, и нет. Это не важно. Музыка не является больше его главным профессиональным интересом. Он говорит, что много лет играл не то, что хотел, а то, что было нужно, был музыкальной проституткой и больше играть не может. Его саксофон лежит в футляре, собирая пыль».