Настоящий джентльмен. Часть 1

Первый отпуск

К 1979 году, к лету, с деньгами полегчало. На август я стал планировать семейный отпуск. На ум приходила притча о трех лентяях: «Хорошо бы, — говорит первый, — чтобы прямо над нами рос бы виноград. Я бы его рвал и в рот клал». «Нет, — говорит второй, — лучше бы он сам рвался и в рот бы клался», на что третий отвечает — «И не лень вам, братцы, говорить!»

По своему подходу к отдыху наша семья была где-то между первым и вторым лентяем — путь и растет и сам рвется, в рот кладется. Представить, что мы втроем активно путешествуем, как-то не получалось. Я осознал главное — надо, чтобы не мы двигались относительно пейзажа, а чтобы пейзаж двигался относительно нас, а мы взирали бы на это лежа, щипая пресловутый виноград. Вспомнился Джером К. Джером и книга «Трое в лодке, не считая собаки». Стало ясно — надо плыть по реке.

В журнале «Exchange & Mart» в разделе «Holidays» отыскал то, что нужно: речной катер, 37 футов длиной, дизельный двигатель, салон-кухня и две спальные каюты. Прокатная фирма в городе Мейденхэд в сорока километрах от Лондона.

Из поп-программы 3 августа 1979 года:

«Замечательный аппарат современности, магнитофон, умеет отделять голос от человека. Говорит он, например, по радио, и думаешь — вот, хороший человек! А этот хороший человек тем временем неизвестно чем и занимается. Так и сейчас — голос мой с вами, а бренное тело в заслуженном отпуске, и плывет оно на катере по английской реке».

В Мейденхэде закупили продукты в магазине прямо на лодочной станции. Поначалу решили идти вниз по течению, к вечеру дошли до Виндзора, причалили прямо к крутому берегу с деревьями, за них и привязались. Издали любовались на Виндзорский замок, возвышавшийся за зелеными прибрежными лугами, ужинали гречневой кашей с котлетками.

Справки о замке я навел потом: королевская резиденция в течение более 900 лет, полезная площадь 52 600 квадратных метров, обслуживающий персонал около 500 человек. Королева бывает здесь весной около месяца и еще неделю в июне, а также приезжает на государственные приемы.

Наутро, после чаю с тостами, я решительно повернул наш катер Lady Swan вверх по течению, взяв курс на самое, быть может, английское графство Великобритании — Оксфордшир.

Как это нередко бывает, высокое название, произносимое с уважительным трепетом, имеет прозаические корни. Oxford — это буквально «брод для быков». В этом месте река Темза, не судоходная уже на подступах к городу, была достаточно мелкой для перевода через нее домашней скотины. Но ведь и великий Шекспир, если разобрать его на части речи, это тоже shake spear — «тряси-копьё». Да и в благородном и освященном исторической и литературной традицией имени графа Льва Николаевича Толстого мало кому придет в голову искать корни, уходящие в прозвище, в кличку первого носителя имени, получившего ее за свою толстоту.

Оксфорд впервые открыл двери своего университета в 1096 году и за последующие девять веков стал рассадником знаний и накопленной мудрости, средоточием старинной элегантной архитектуры. Девиз Оксфорда, естественно, на латыни — Sapere aude («Смелость быть мудрым»). Про брод для быков никто уже не вспоминает.

Из-за мелководья дойти до Оксфорда нам не удалось, но за бортом плавно проплыл Итон, место знаменитого колледжа, Хенли, где проводится известная гребная регата, Дорчестер с его историческим аббатством. По берегам стояли добротные поместья, своими садами выходившие к воде. Летали птицы, плескались рыбы, плавали гуси, лебеди и утки.

Хождение по реке — это вам не морское или океанское путешествие. Волн тут нет, налетевший порыв ветра поднимает разве только мелкую рябь. Потеряться невозможно — берег слева, берег справа. Поглядывай на карту, чтобы не зайти в какой-нибудь тупик, да не спускай глаз с зеленых и красных буйков, отмечающих судоходный фарватер.

В одной каюте спала Галочка с Ринатом, я ночевал на диване в салоне, где не было духоты. Во вторую свободную каюту стали приглашать друзей, бесплатно прокатиться. На один день приезжала наша подруга, а на последние три дня из Америки прикатил Оська Хорошанский, сменивший к тому времени имя на Джозеф Коро.

Оська очень помог нам в 1975 году с отъездом, организовал вызов на всю семью, решил проблему с вредной бумажкой, на которой отец должен был поставить свою подпись, заверенную домоуправом. Но жизни наши разошлись, Оська стал американцем. Он одно время торговал подержанными автомобилями, где, как говорил мой дедушка, «не обманешь — не продашь», а потом переключился на совсем новую тогда область продажи имен, адресов и контактов, что потом, в компьютерную эпоху, стало называться «базой данных».

Для Оськи окружавшая нас буколическая английская идиллия была лишь местом для улова, добычи и разработки. Он тут же схватил спиннинг, который мы взяли взаймы у Роберта, жениха Терезы, и принялся забрасывать блесну в коричневатые воды Темзы, перебегая с носа на корму. С рыбой дело отчего-то не пошло, тогда Оська снял блесну, насадил на крючок катышек из булки и стал подманивать к себе красавцев селезней, отливавших металлической зеленью на шее.

Я был занят судоводством и не заметил этого безобразия, а когда заметил, то было поздно — Оська втащил на борт большую птицу, которая в панике била крыльями и крякала свою предсмертную песнь. Через минуту он скрутил ей шею и принялся ощипывать, бросая перья в воду.

Темза в этих местах, между Итоном и Виндзором, полна белых лебедей. Все лебеди на реке — собственность Королевы. Убить лебедя — преступление, а съесть его — государственная измена. Понятно, что утка — это не лебедь, но я не желал конфликта с архаичным британским законом. Готовить убитую птицу на борту я не разрешил. Пришлось искать укромное место на берегу, разводить небольшой костер и готовить добычу на огне. Ощипанная утка оказалась маленькой и тощей. В результате получилась какая-то гадость пополам с золой и сажей. Погибшего красавца-селезня мне было очень жаль.