Настоящий джентльмен. Часть 1

Письма

Когда стали приходить первые письма из Советского Союза, ко мне в комнату тихо забредали коллеги. Посмотреть, потрогать, умилиться — смотри-ка, настоящая бумага в клеточку, из тетради! Филателисты просили марки, я не отказывал, они их вырезали ножницами из конверта.

Первая передача, полностью посвященная письмам и заявкам слушателей, вышла в марте 1979 года. Напрямую отсылать рисковали немногие, в народе ходили легенды о том, что в каждом почтамте сидят люди из КГБ и автор письма тут же попадает «на карандаш».

Кроме того, рассказывали о вечно кипящем титане, от которого отходили многочисленные трубки с клистирными наконечниками. Этим прибором отпаривали конверты, открывали их, читали содержимое, после чего вновь заклеивали. Я много раз получал такие письма со следами гуммиарабика и даже, помнится, шутил по этому поводу.

В моем бумажном архиве есть вещи неприкасаемые — коробки с письмами. Это — дело святое, их я при пожаре буду выносить в первую очередь. Недавно наткнулся я на конверт с призывом: «Товарищ проверяющий! У нас перестройка, прошу пропустить мое письмо!» К этому призыву, помнится, я добавлял несколько своих: «Товарищ штемпелюющий! Четче выбивай оттиск! Товарищ открывающий! Не жалей на работе пару, круче кипяти чайник, точнее направляй клистирную трубку с паром! Товарищ заклеивающий! Ровнее и тоньше намазывай гуммиарабик!»

Почту тогда сурово перлюстрировали — иными словами, в тайных комнатах трубками с паром открывали конверты, проверяли содержание и потом профессионально заклеивали. Я же, по получении, с увеличительным стеклом на манер Шерлока Холмса разглядывал эти конверты, делая пометки вроде КПВК — клееподтек верхнего клапана. Часто авторов писем выгоняли из институтов, увольняли с работы, отправляли в армию или даже в тюрьму. От этого каждое невинное, даже банальное слово принимало особый смысл.

Прошли годы. Остыли клистирные трубки, засох клей, да и сам гуммиарабик уже, наверное, не варят из копыт и рогов невинно убиенных животных. И хоть по-прежнему приходят письма, начертанные собственноручно, с маркой, вкус от которой долго остается на языке, все больше приходит писем электронных, которые невидимыми блохами перепрыгивают из одной страны в другую со скоростью света. Письма эти — виртуальные, и если придет снова лихое время, то новые перлюстраторы будут вскрывать их виртуальными клистирными трубками и заклеивать виртуальным клеем.

Бумажный оригинал я по-прежнему беру в руки с удовольствием — тут и марка, и фактура бумаги, и рука пишущего. От солдатского письма пахнет шинелью, от дамского — шанелью.

Письма поначалу чаще всего приходили через третьи страны: Сирию, Кубу, Польшу. Помогали иностранные студенты, курсанты военных училищ. Иногда моряки опускали за границей сами, было даже настоящее послание в бутылке, брошенное в море где-то у берегов Дании и чудом дошедшее до нас. На треугольнике, сложенном по-солдатски, неровным почерком, шариковой ручкой было накорябано по-русски «Сева Новгородцев, Би-би-си». Кто-то, видимо, подобрал эту бутылку, увидел в ней письмо, достал его и опустил в почтовый ящик.

Британская почта до сих пор называется Royal Mail и имеет королевский статус. Это влияет на производительность труда и сознательность почтарей. В те годы, в начале 1980-х, письмо с маркой 1 класса, опущенное до восьми утра, приходило адресату в тот же день вечерней почтой, любое отправление приходило на следующий день.

Королевская почта отослала солдатский треугольник в отдел переводов, там определили — написано кириллицей — и перевели: BBC, Seva Novgorodsev. Письмо пришло в центральный почтовый департамент Би-би-си, оттуда на Всемирную службу, и уж там решили, что это пишут не сербам или болгарам, и передали в Русскую службу.

Поп-программа 21 сентября 1979 года:

«… в письме, найденном на берегу Балтийского моря, ни слова не говорилось о кораблекрушении или необитаемом острове, что было бы вполне понятно — нет, письмо было адресовано Би-би-си. Неизвестно, сколько болталось оно по волнам, даты на письме не было, но судя по тому, что оно написано в сильных политических выражениях, я заключил, что бутылку эту бросили в море после 1917 года».

Начальство заинтересовалось причиной такого энтузиазма и заглянуло в мои сценарии, которые, строго говоря, не вполне соответствовали редакционным предписаниям сбалансированной объективности фактов, подтвержденных как минимум из двух источников. Зато были сомнительные хохмы, малопонятные вне совейского контекста.

(Вырезано Мэри Ситтон-Уотсон):

В марте 1978 года самой популярной стала песня Нила Даймонда Forever in Blue Jeans — «Навсегда в синих джинсах». В ней поется о том, что когда любишь, то можно жить и в бедности, то есть ходить в синих джинсах. Для тех, кто в иностранном не силен, поясняю, что джинсы — это штаны из синей дерюги, которые в одних странах продают везде, но их мало кто носит, а в других странах их носят многие, хотя их нигде не продают!

Январь 1979 года:

Ежегодно в мире рождается около 110 миллионов человек — этот трезвый факт я взял из энциклопедии. Но для художника эти сухие цифры могут стать источником вдохновения и темой песни. Певец Иэн Дьюри, по-видимому, знал — каким образом и отчего появляются дети на свете, знал, быть может, даже по личному опыту. Умножив этот свой опыт на 110 миллионов, он получил глобальную, гигантскую, даже несколько устрашающую картину: «В пустыне Судана, — поет он, — в горах Пакистана, и от Милана до Юкатана, на всех языках и наречиях странных твердит население всё неустанно: Hit me with your rhythm stick — Ударь меня своей ритмичной палочкой».

Январь 1979 года, подводка к Village People / YMCA:

Как-то на гастролях шли мы с приятелем по одесскому бульвару, а к нам вихлястой такой походочкой подошли два странных паренька и спрашивают: «Ребята, у вас спички есть?» — «Нет, — говорим, — мы не курим». «Хо-хо! — отвечают они. — Мы тоже не курим, конфетка в зубах застряла!» — и пошли обнявшись.

Декабрь 1979 года:

Пожелаем участникам «Статус-кво» крепкого рокенролльного здоровья, чтобы через много лет их внуки, отвечая на телефонный звонок, могли сказать: «Дедушки дома нет, он уехал на гастроли, на гитаре играть!»

Песня One way ticket to the blues. Блюз в данном случае — не синий цвет и не медленный танец, как думали когда-то, и даже не форма негритянской музыки, а то особое состояние одухотворенной печали, которое появляется в душе всякого русского человека после третьей рюмки, а у лиц не вполне русской национальности, выезжающих по пресловутому билету в один конец, этот блюз виден даже и без рюмки.

Есть у меня и невольные слушатели — у нас на Би-би-си работает девушка-секретарь, которая составляет ведомости на оплату авторам музыки, так ей приходится по долгу службы прокручивать эти ленты, сочетать, так сказать, неприятное с бесполезным. Естественно, я должен выполнить ее заявку!

Из 1981 года:

Большинство песен группы Pretenders — «Притворщики» — написала гитаристка и певица Крисси Хайнд, в прошлом музыкальный критик. Крисси перековала свой критический меч на музыкальное орало.

В трудный момент, особенно ночью, если чертовщина какая приснится — проговоришь список глухих согласных: К, П, С, Т, Ф, X, Ц, Ч, Ш, Щ — и всё опять нормально…

В одном из магазинов рок-пластинок мне довелось видеть плакат, на котором протестующий шампиньон заявлял: «Нас держат в темноте и кормят дерьмом!» Плакат этот продавался неспроста: видимо, некоторые люди чувствуют себя порой как шампиньоны.

Дэвид Боуи за время концерта переодевался двенадцать раз, превосходя по скорости одевания рядового на пятом месяце срочной службы.

Динамовцы Тбилиси выиграли у «Вест Хэм Юнайтед». Я как в воду глядел — ещё за несколько дней до матча я сказал приятелю: подожди, говорю, вот наши приедут, они нашим покажут!

При поездках по Европе принято прилеплять на автомобиль наклейку своей страны — скажем, итальянцы наклеивают букву I, французы — F, немцы — D, а англичане свою страну, Great Britain, помечают буквами GB, а потом, вернувшись домой, часто наклейки не снимают и ездят с этим «ГБ», совершенно не скрываясь.

Истинный талант в любой стране станет баянистом.

Ленинский лозунг «Советская власть есть коммунизм плюс электрификация всей страны» — это уравнение. У него есть два математических решения. Первое — советская власть есть коммунизм минус электрификация, второе — электрификация есть коммунизм минус советская власть!

Новогодняя передача, живой эфир 31 декабря 1982 года:

Сева: Куранты пробили девять, наступил Новый Год!

Пауза.

Алексей Леонидов (тихо): Почему девять, ведь надо же двенадцать?

Сева (шепотом): Мы больше не можем, у нас только девять часов. Это в Москве двенадцать.

Году в 1980-м в «Комсомольской правде» было напечатано открытое письмо американскому президенту Рейгану. Красивым рукописным шрифтом там призывали запретить крылатые ракеты. Любой прогрессивный молодой человек мог вырезать письмо ножницами, подписать имя, возраст и отправить в Белый Дом.

Один особо прогрессивный молодой человек из Соснового Бора, под Ленинградом, сообразил, что открытку такого вида цензор задерживать не станет. Изготовил похожую, начал со слов Mr. President, а дальше пошел чесать латинскими буквами по-русски:

Zdravstvuj, Vsevolod! Privet tebe iz Sosnovogo Bora! Pishu tebe v 11 raz, nadejus, eto zamaskirovannoe moe pismo dojdet. Mesta malo, shutit' ne budem…

Открытка эта, как вы понимаете, дошла. Так рейгановская гонка вооружений способствовала улучшению нашей связи со слушателями.

История эта, как ни странно, вполне во вкусе самого покойного президента, любителя пошутить. Когда в 1966 году репортер спросил его, каким губернатором он был бы, если бы его избрали, Рейган не задумываясь ответил: «Не знаю, губернаторов я еще никогда не играл». Когда Рейгана избрали президентом, он во всеуслышание заявил: «Если бы я лучше учился, то добился бы еще большего». Журналисты однажды стали выпытывать у него про внутренние конфликты в Белом Доме. «Понимаете ли, — ответил им Рейган с серьезным видом, — проблема в том, что у нас правая рука не знает, что делает ультраправая». «Возможности человека беспредельны, — сказал однажды Рональд Рейган, — он может добиться чего угодно, достичь любых мест, если ему безразлично, кому достанется слава».