Настоящий джентльмен. Часть 1

«Супермен-4»

Утром раздался звонок. Американец, один из продюсеров, обращался за помощью. По сценарию фильм начинается с кадров в открытом космосе. Советский космонавт что-то чинит на станции и поет по-русски песню «My Way». «О'кей, — сказал я, — в чем проблема?».

«Проблема в том, что Пол Анка, автор английского текста, просит непомерно много за использование песни. Музыка не его, песню сочинил французский композитор Жак Рево. Мы получили права на использование оригинала, отдали текст в перевод, но теперь слова не ложатся на музыку, петь это нельзя. Можете помочь?»

Часа через два приехал курьер на мотоцикле, привез пакет. Оказывается, поначалу песня называлась Comme d’habitude — «Как обычно». На первом листе шли французские слова:

Тут же была приложена страница с русским переводом:

Действительно, спеть такое никак не получалось. Я мысленно отдал дань уважения Полу Анке, который услышал эту песню на отдыхе во Франции и за банальными словами услышал скрытый драматический потенциал. Он дружил с Фрэнком Синатрой, тот в конце шестидесятых был в депрессии, собирался уходить со сцены. Синатра общался тогда с людьми из итальянской мафии, он романтизировал их смелость, решительность, презрение к закону и незаметно для себя начал разговаривать на их языке.

Вот этот приблатненный пафос американского преступного мира, наложенный на благородную французскую мелодию, и дал рождение гимну, нашедшему отзвук в сердцах миллионов мужчин. Подытоживая прожитые годы, они проникаются гордостью за себя, ни о чем не сожалеют, ни в чем раскаиваются и говорят I did it my way — «Я делал всё по-своему».

В России таких волевых мужчин пруд пруди — все гордятся собой, все ни о чем не сожалеют. Приблатненный американский пафос накладывается на традиционное советское «законное чувство глубокого удовлетворения», которое хоть и было выдумкой пропагандистов, но основывалось на тонком наблюдении жизни. Мужику нужно уважение.

Поначалу я обратился к знакомым поэтам, мастерам метра, знатокам рифм, но натолкнулся на холодное полупрезрение. В самом деле, как я могу запрягать нежных муз вдохновения в свою коммерческую телегу? Пришлось садиться за вирши самому.

Я представил себе эстрадного певца с поставленным чугунным голосом, он поет в стойке, напоминающей бронзовую статую, он — пролетарий, гегемон, идущий по земле победным шагом. И, само собой, самый главный подтекст — ты меня уважаешь? Я решил держаться ближе к Полу Анке:

Текст отдали актеру, игравшему советского космонавта. Им оказался поляк, заявивший на кастинге, что свободно говорит по-русски. В день съемки я приехал на съемочную площадку. Поляк в космическом костюме висел, подвешенный на тонких тросах, изображая невесомость. Дыханье у него сперло, слова выпевались с трудом.

«Мой пут, он дольгим пыл, — пел несчастный в свой круглый шлем, — но яп… Но яп…» Дальше этого «но яп» дело не шло. Помочь бедняге я никак не мог и отправился домой.

36 лет спустя, уже в эпоху «Фейсбука», услышав мой рассказ, кто-то любезно прислал мне ссылку на Superman IV на YouTube, и я с ностальгическим волнением услышал свои слова, звучавшие в космосе. Поляк справился со словами, как водится, попал в аварию и был спасен Суперменом в синем трико с волнующейся пелеринкой, который улыбался и ровно дышал полной грудью в безвоздушном пространстве при температуре минус 150 градусов.