Сестра Харуна-ар-Рашида

Глава XXIII БОЙ ДИКИХ БАРАНОВ

Еще два хлопка в ладоши — и перед беседкой бесшумно вырос новый раб.

— Где бараны? — грозно вопросил первый престолонаследник. — Я хочу немедля показать сыну моего дяди животных, равных которым по боевитости не сыщешь ни в Багдаде, ни в Басре, ни во всей Месопотамии.

— Бараны на месте, мой повелитель! — ответил раб, не разгибая спины. — Хозяин не привел их сюда: побоялся, что они испортят копытами мозаику аллеи. К тому же они лучше дерутся на твердой земле. Если бы мой повелитель согласился перейти…

— Ну хорошо. Не будем заставлять бойцов попусту тратить силы! — воскликнул аль-Амин, живо поднимаясь и с важным видом шагая к утрамбованной площадке возле крепостной степы, служившей ареной боев. Если бы не легкомысленное одеяние, можно было бы подумать, что он шествует на государственный меджлис. Следуя за ним, Ибп аль-Хади и Фадль обменялись понимающими взглядами: «Ну разве можно такому человеку доверить халифат, границы которого простираются от Индийского океана на востоке до Атлантического на западе? Да на уме у него одни забавы, одно ребячество! Разве он сможет управлять народами, приспосабливаться к их обычаям, соблюдать законы, политические и государственные интересы? Право, ему достаточно двух баранов!».

Из-за кустов неожиданно раздались призывы:

— О, мой повелитель! О, мой повелитель!

На аллею выскочил худощавый мужчина с окладистой бородой и в чалме, какие носят индийские купцы. Это был бродячий циркач из горных земель, что тянутся за Индией.

— Шагай суда, суда! — кричал он, показывая на боковую дорожку. — Моя барашек готов тебя достойно встретить!

На арене, упершись передними копытами в землю и не сводя друг с друга глаз, замерли два разъяренных горных барана. Их белая шерсть для устрашения была причудливо измазана красками. На шеях вместо железной цепи, которой они были скованы в дороге, висело по сердоликовому ожерелью. Рога у одного барана были выкрашены в зеленый цвет, у другого — в красный.

— Красавцы! — обрадованно ахнул первый престолонаследник. — Который за меня?

— Вот этот, мой повелитель, вот этот!

Бродячий циркач, кланяясь, указал на барана с красными рогами.

— Согласен! Второй за тебя, Фадль. С условием: кто проиграет, повесит на шею победителя агатовое ожерелье. Тебе придется раскошелиться, любезный! Ну как, идет?

Фадль сделал вид, что очень доволен.

— О достойнейший из достойнейших! Я буду молить аллаха, чтобы победил твой баран. Иначе я окажусь в неловком положении.

— Я тоже хочу, чтобы краснорогий был победителем! — давясь от смеха, воскликнул аль-Амин. — Но только совсем по другой причине… Не так ли, мой друг? — обратился он к Ибн аль-Хади и подмигнул ему.

Тот, выбрав момент, пояснил фавориту:

— Твоего, с зелеными рогами, зовут Бармек. Если он будет побежден, это все равно, что будет побежден Джаафар ибн Яхья аль-Бармеки.

Фадль усмехнулся: первый престолонаследник не прочь был назвать барана Джаафаром, да неудобно ему перед двоюродным братом, которого тоже зовут Джаафар.

Поощряемый хозяином, баран с красными рогами вздыбился на задних ногах и с размаху боднул противника. Зеленорогий ответил тем же. Бой начался. Бараны метались по арене, сталкивались лбами, опрокидывались, вскакивали на ноги и снова бодались. Рога переплетались и трещали. Циркач, как сумасшедший, бегал за животными, подстегивал их и по возможности направлял удары, то и дело толкая зеленорогого. Как и следовало ожидать, Бармек был побежден и, распластавшись на земле, поднял ноги.

Аль-Амин от радости подпрыгивал и хлопал в ладоши, требуя, чтобы Фадль наградил барана-победителя и его хозяина.

На опустевшей арене появился низко склонившийся евнух.

— Говори! — разрешил первый престолонаследник.

— О мой повелитель! — мелодично проворковал евнух. — Эмир меджлиса веселья просит тебя посмотреть бой петухов.

— Каких там еще петухов? С нас довольно баранов. Теперь в пору выпить. Пусть петухи подождут до следующего раза, — распорядился аль-Амин и, поворачиваясь к гостям, добавил: — Ибн аль-Хади, Фадль, пошли в мой курятник! Ха-ха-ха!

Являвший собою пеструю смесь персидского и греческого искусства, дворец первого престолонаследника, большинство резных окон и затейливых балкончиков которого выходило в сторону реки, величаво смотрелся в воды Тигра. Легкую крышу выложенной мрамором и уставленной скульптурными группами террасы поддерживали мраморные колонны, покрытые причудливым золотым орнаментом. Отсюда открывался великолепный вид на окрестности и противоположный берег. Широкий простор реки несколько сужали сходившиеся у дворца и достигавшие прибрежных камней высокие крепостные степы. Если б не они, влево и вправо чуть не до горизонта перед взорами простиралась бы необъятная водная гладь, издалека просматривались бы проплывавшие по Тигру корабли. С террасы через потайную дверь можно было спуститься к пристани, где качалась на волнах флотилия аль-Амина: парусники, лодки и прочие суда. У одной галеры нос был выпилен наподобие раскрытой пасти льва, у другой походил на орла, готовившегося к взлету, нос парусника напоминал высунувшуюся из воды змеиную голову, нос большой лодки — оскаленную морду лошади, которая бросилась в Тигр. Корабельные палубы, обшивки бортов были выполнены из дорогих пород лабха.

Со стороны парка во дворец можно было пройти через парковые двери, расположенные в центре полукружия стены, походившей на сильно изогнутый гигантский лук. Рядом с дверями, к которым вело несколько ступеней, приютилась манившая прохладой мраморная скамейка с навесом. На каменной арке красивым куфическим шрифтом было выведено:

МУХАММЕД АЛЬ-АМИН ИБН ХАРУН АР-РАШИД

Забежавший вперед глашатай возвестил о возвращении первого престолонаследника. Привратник, что дежурил у парковых дверей, склонился до земли.

Аль-Амин и сопровождавшие его Ибн аль-Хади и Фадль поднялись по ступенькам, углубились в лабиринт бесчисленных коридоров, галерей, переходов — с одной стороны располагались служебные помещения и каморки для слуг, с другой парадные залы и комнаты для гостей, — пока не достигли занавешенного входа в святая святых дворца, напоминавшего целый городок, — в его гарем.