Сестра Харуна-ар-Рашида

Глава XLVII КОРМЛЕНИЕ ЛЬВА

Халпф хлопнул в ладоши и, когда явился Масрур, приказал:

— Ступай к Джаафару ибн Яхье. Передай — мы приглашаем его к нам!

— Что еще сказать, мой господин?

— Скажи, что у нас ужин и что мы желаем видеть нашего визиря. Больше ни слова.

После ухода палача Харун ар-Рашид вызвал эмира дворцовой кухни и распорядился насчет вечернего меджлиса, затем потребовал наряд для прогулки. Слуги надели на него плащ, застегнули сандалии.

Халиф спустился в сад — сквозь ветви деревьев просвечивали лучи заходящего солнца, под ногами поскрипывал песок — и пошел, не зная куда.

Неожиданно он повернул к клеткам, где содержались львы. В часы душевных невзгод он иногда заставлял слуг дразнить молодого, недавно пойманного самца. Бессильная, но не стихающая ярость животного успокаивала халифу нервы. Едва он подошел к клетке, стоявшей у крепостной стены, как двое рабов принесли заколотого и наскоро освежеванного барана. Не успевшая остыть, разрубленная на части туша под свирепый рев голодного, мечущегося за решеткой льва была положена перед клеткой.

— Дай ему попробовать! — крикнул Харун ар-Рашид сторожу.

Тот, хотя и не расслышал — расслышать было почти невозможно, — понял смысл слов и швырнул за решетку баранью ногу. Несколько секунд раздавался треск костей, урчание, и вскоре баранья нога уже исчезла в клыкастой пасти. Лев проглотил ее целиком, за один раз и взревел громче прежнего. Сторож теперь не давал ему мяса, размахивал окровавленными кусками, подносил их к железным прутьям, отдергивал. На траву падали капли крови. Луком изогнув хвост, хищник припадал к земле, бросался на решетку, царапал когтями, тщетно пытался просунуть морду и перегрызть прутья.

«Не похож ли я на этого льва, а Джаафар на слугу, который его дразнит? — подумал Харун ар-Рашид. — Вот моя сила и мое бессилие! Разорвал бы недруга, да аллах не дает. Но нет, тем-то и различаются между собой повелитель людей и повелитель животных, что зверь неспособен скрывать свои чувства; он рычит, беснуется, а человек молча перебарывает их и терпеливо подготавливает час расплаты. Сегодня мне нужно, собрав силы, сдержать себя, глубоко запрятать свои замыслы. Только это принесет мне успех!»

Халиф подавил нараставшее желание ударить сторожа и приказал накормить льва. Успокаиваясь, он смотрел, как лев пожирает барана, и думал, что сила человека заключена в его уме. Халиф должен быть львом, но львом хитрым.

Завидя возвращавшегося в замок повелителя — драгоценные камни на его тюрбане поблескивали при свете молодого месяца, — слуги и рабы, наслушавшиеся львиного рыка, юркали в боковые аллеи.

От ворот, что находились у внутренней крепостной стены, донеслись ржание коней, бряцание сбруй, окрики, шум. Это со свитой прибыл Джаафар ибн Яхья.

Харун ар-Рашид свернул к замку. В Парадном зале гарема горели свечи, дымились благовония, переливалось золото подсвечников и чаш с амброй и сухими листьями тимьяна.

Спустя минуту после прихода халифа явился эмир приема посетителей.

— Говори!

— Прибыл Джаафар ибн Яхья аль-Бармеки.