Святой Томас

Врезавшись в него, я ухватился за опоры, поднялся на цыпочки, перемахнул, словно обезьяна, через верх и, как раз когда за моей спиной градом посыпались выстрелы, свалился на землю по другую сторону забора. Проволочная сетка задергалась, зазвенела, а я, распластавшись, пополз прочь.

Спуск вел к нагромождению валунов, наваленных так, будто кто-то хотел перегородить вход в гавань. Я скользнул по ним в ливневый канал футов двенадцати шириной и футов десяти глубиной. Его стенки тоже были сложены из валунов.

Может быть, сектанты знали, что находится за за­бором, знали, что я мог стоять выпрямившись и не опасаться попасть на линию огня. Выстрелы снова смолкли. Через считаные секунды преследователи по­лезут через забор.

Климат в Мохаве не баловал дождями, но времена­ми налетали бури такой силы, что все тут же начинали неудачно шутить насчет строительства ковчега. В го­роде продуманная и разветвленная дренажная система могла справиться даже с самыми сильными затяжны­ми ливнями. Однако там, где не было городских улиц и ливневых стоков, бурлящие потоки либо образовы­вали временные озера, либо мчались по сухим руслам рек, образовавшимся за века таких потопов. Передо мной было как раз одно из таких русел, укрепленное по всей длине участка, чтобы защитить сад и предо­твратить дальнейшее размывание почвы.

Пойди я направо, на запад, я бы в конце концов до­брался до проселочной дороги. В такой час движение не слишком оживленное. Даже если получится поймать машину, водитель скорее пристрелит меня на месте, чем удастся сбежать от преследователей.

Я повернул на восток, к подсобным строениям. Если вы спасаетесь бегством, дренажный канал ничуть не безопаснее, чем длинный коридор, сам по себе имеющий много общего с дорожкой на стрельбище. Когда меня настигнут, спрятаться будет негде: наклонные стены канала были вовсе не такими, какими их создала бы природа. Валуны плотно пригнали дру1 к другу с особым расчетом, чтобы обеспечить устойчивость.

Далеко в ночи взвыла сирена. Надежды она мне не добавила. Даже если полиция отреагировала на вызов по «Эксплореру», им точно невдомек, что произошло в саду.

Промешкав на пару мгновений дольше, чем сле­довало, я наконец метнулся вправо и вскарабкался на огромные валуны. Может, преследователей чуть замедлило громоздкое оружие и прочее снаряжение, которое было у них с собой. Или, может, им понадобилась пара секунд, чтобы обнаружить меня после того, как сами добрались до канала. Как бы то ни было, пре­жде чем снова загремели выстрелы, я успел подняться до самого верха и помчался к ближайшему строению. Один короткий рывок. Несколько пуль просвистели мимо и срикошетили о камни. Последующая тишина наводила на мысль, что я оторвался от погони и пре­следователи решили, что нет смысла тратить боеприпасы.

Земля здесь была обильно посыпана гравием, чтобы не становилось слишком пыльно днем во время работы. Под ногами похрустывало. Я подошел к первому зданию, напоминавшему огромный амбар: два этажа, футов двести в длину, шестьдесят в шири­ну. По длинной стороне, на пару футов ниже карниза покатой крыши, тянулся ряд окошек, штук тридцать. Все темные. С короткой стороны виднелись двое больших подъемных ворот для грузовиков, а между ними — дверь для людей. Над каждыми воротами в пятне света висела мощная лампа, а еще выше — ка­мера наблюдения.

Я опасался, что при столь ярком освещении стану легкой мишенью, но не хотел тратить время на обход. Я помчался по этой залитой светом сцене, надеясь, что до финального акта со смертью еще далеко. Мимо первых больших ворот. Мимо вторых. На углу напра­во. С очками ночного видения или без, в течение сле­дующих секунд меня точно не увидят.

На расстоянии двадцать — двадцать пять ярдов от первого здания располагались три других, поменьше, но все равно больших, все разных форм и размеров. Одно деревянное, одно из бетона, покрытое штукатур­кой. Я ринулся вперед, чтобы между мною и сектан­тами оказалось как можно больше стен. Сторожевое освещение сделалось более тусклым — обычные лам­почки, а не прожекторы, как первые два. Меня окру­жали тени.

Слой гравия здесь был тоньше, но ступать бесшумно не получалось. С другой стороны, на ковре из сыпу­чих камешков от меня не оставалось следов.

Я уже вдоволь набегался, и просто, и под выстре­лами. Температура воздуха была градусов семьдесят пять[13] или чуть выше. Вы сказали бы, что я вспотел как свинья. На самом деле свиньи не потеют — еще один факт, который я узнал от Оззи Буна. Оззи написал ро­ман, в котором специалист по свиньям подучил трех хрюшек убить его врага. Так или иначе, во рту у меня пересохло, в горле першило, глаза щипало от соле­ного пота. Нужно было избавиться от погони и найти укрытие.

Прекрасно понимая, что остались считаные секун­ды на то, чтобы убраться подальше, прежде чем поис­ковая команда наводнит строения и станет проверять одно укромное место за другим, я подошел к задней части двухэтажного оштукатуренного здания. Лест­ничные перекладины, встроенные в стены и выкрашенные под цвет штукатурки, вели на плоскую крышу Их почти не было видно в тусклом свете упрятанной в клетку охранной лампы.

Думая об укромных местах, вы представляете, что заползаете подо что-то, или за что-то, или в какое-нибудь отверстие, но подобные укрытия легко обо­рачиваются ловушкой. Разумеется, я мог попасться и на крыше, но меня не заметят, пока я не высунусь за парапет. Единственный способ добраться до меня — по лестнице. Любой дурак, который заподозрит, что я затаился на крыше, и полезет наверх, расстанется с макушкой, как только угодит в поле моего зрения.

Я быстро вскарабкался по перекладинам. Парапет, опоясывающий плоскую крышу, был фута три высо­кой, может, немного выше. Я пополз на карачках че­рез сорокафутовую крышу, намереваясь занять пози­цию прямо напротив лестницы.

На полпути я понял свою ошибку. Сорок футов — слишком далеко. Несмотря на отвращение к оружию, я научился им пользоваться, но снайпер из меня ника­кой. Да и «глок» с расстояния в сорок футов вовсе не так эффективен, как, скажем, с шести дюймов.

Пока я отползал обратно, послышался шорох ша­гов по гравию. Я не останавливался, производя гораздо меньше шума, чем охотники. Прижавшись спи­ной к парапету, сразу справа от лестницы, я вытащил «глок».

Какая бы темень ни стояла на крыше, я все равно различал бледную штукатурку парапета. Сядь я пря­мо напротив лестницы, любой заметил бы меня сразу, как только добрался бы до верха. Не считая пары низ­ко расположенных вентиляционных труб, мой силуэт был единственным темным пятном на светлом фоне.

Сектантам гравий не понравился. Перемещаясь между строений, они пытались ступать осторожно, но мелкие камешки подводили. После нескольких подоб­ных шагов каждый принимал одно и то же решение — броситься напролом, не обращая внимания на шум.

Им явно казалось, что излишняя осторожность опас­нее, чем бесстрашный бросок вперед.

Отдаленная сирена смолкла. Патрульная машина разбиралась со стрельбой по «Эксплореру», а может, с чем-то еще, вовсе не имеющим отношения ни ко мне, ни к поисковой команде у меня на хвосте.

Прислушиваясь, не лезет ли кто по лестнице, я си­лился понять, каким образом эти люди находили меня снова и снова. После событий в Неваде они задумали отомстить и, чтобы дотянуться до меня, использовали все свои немалые ресурсы, все свои связи, начиная с политических кругов и закапчивая правоохранительными органами. Если бы они проведали о коттедже на побережье, где я жил пару месяцев, то попытались бы убить меня там. Они знали о «Большом псе», но явно понятия не имели, что тот дожидался своего часа в га­раже коттеджа.

Левой рукой я нащупал на конце цепочки крошеч­ный серебряный колокольчик. Вытащил его из-под футболки и зажал между большим и указательным пальцами. Стук сердца замедлился, страх ослабел.

Если мой враг с миллионами глаз остался слеп, когда речь зашла о коттедже, если нас не смогли там обнаружить, то неудача сектантов наверняка была связана с Аннамарией. Чем больше я размышлял, тем сильнее мне казалось, что в компании Аннамарии я не просто находился в безопасности, но и оставался для них невидимым. Почти с первого дня нашей встречи я знал, что она была большим, чем казалась, что ее странные слова в действительности обернутся простейшей истиной, если только понять, кто она та­кая, и осмыслить их, в соответствии с ее личностью. Я вспомнил, что говорила миссис Фишер: «Что бы ты ни думал, я всего лишь человек. Аннамария тоже че­ловек, хоть и не обычный, как ты, несомненно, подо­зреваешь». Человек, но при этом больше чем человек. Человек с необычными способностями, по сравнению с которыми, если познать их в полной мере, мои пара­нормальные умения покажутся жалкими.

Мои преследователи все так же хрустели гравием, но уже не с таким пылом, как прежде. Число их тоже уменьшилось. От самого большого здания, которое я обследовал первым, доносились голоса, но я не мог разобрать слов.

Я вертел миниатюрный колокольчик между боль­шим и указательным пальцами, наслаждаясь его глад­костью. Он оставался приятно прохладным. Ни теплая ночь, ни жар моего тела, ни трение гладкого серебра о пальцы не могли украсть его прохладу.

Итак, мотоцикл «Большой пес». Еще с марта, еще с Невады, я знал, что рано или поздно вернусь в Пико Мундо и что у сектантов имеются какие-то планы на мой родной городок. Еще я знал, что должен совер­шить эту поездку в одиночку и самостоятельно изба­виться от угрозы — или не избавиться. Моя судьба, не важно, сбудется ли обещание на карточке гадалки, зависела от этого успеха или неудачи. Миссис Фишер настаивала на покупке автомобиля, но я беспокоился, что тогда Тим и Аннамария твердо вознамерятся отправиться вместе со мной. Я бы ни за что не подверг их такому риску. Кроме того, Блоссом Роуздейл продала свой дом в Магик Бич и собиралась присое­диниться к нам, как только закончит все дела. Я не мог подвергать опасности и ее тоже. И наконец, что важнее всего, я не хотел полагаться на защиту, которую обеспечивало мне непосредственное присутствие Ан­намарии. Это моя битва, и я должен был выиграть или проиграть ее собственными усилиями, собственными решениями, верным или ложным проявлением собственной свободной воли. Поэтому вместо автомобиля миссис Фишер купила мне «Большого пса».

Сектанты отыскали меня, когда я ехал домой, в Пико Мундо. И отыскали еще несколько раз после, причем не все их достижения можно отнести на счет обратного психического магнетизма. Если считать, что все так, как верят они, их покровитель — князь мира, а они способны черпать, по крайней мере, часть его темной силы. Может, затея найти и убить некоего повара блюд быстрого приготовления, обладающего парочкой несущественных психических способностей, которые не до конца ему подчиняются, — вовсе и не война для них, а забавная игра. Вполне возможно, что, несмотря на все богатство, ум, преданных друзей и му­жество миссис Фишер, сектанты безнадежно нас пре­восходят.

Двумя этажами ниже шорох шагов по гравию стих. Я слушал, прикидывая, ушли они или просто зата­ились, дожидаясь, пока я выйду из укрытия. Голоса у главного здания смолкли еще парой минут раньше.

Я продолжал потирать колокольчик, но тот оста­вался все таким же прохладным и гладким. С меня ру­чьями тек пот, только большой и указательный паль­цы были совершенно сухими.

Я напряженно прислушивался, пытаясь уловить бесшумную поступь на перекладинах. Ничего. Никто не карабкался наверх. Невозможно подняться по этой лестнице в абсолютной тишине.

Я чувствовал, что ночь движется, как движется море к берегу. Огромная волна темноты ширится подо мной — цунами под Пико Мундо, подокругом Мара­вилья — и поднимается на страшную высоту, с кото­рой падет на нас, раздавит и сметет прочь. И не только город и округ, но и государство, и страну. Ощущение было таким сильным, что меня тянуло вскочить на ноги и оглядеть окрестности. Темнота словно на самом деле приобрела реальную массу и силу, чтобы окатить волной разрушений весь континент.

И тут самое большое здание садового комплекса тряхнул оглушительный взрыв.