Святой Томас

Незнакомцы вошли в бывшее кафе-мороженое, и голоса резко зазвучали громче. Если никто из них не хранил молчание, новоприбывших было трое: женщина и двое мужчин.

Опасаясь, что они решат заглянуть за прилавок или пройтись до его конца и посветить фонариками в зоне обслуживания, я юркнул в углубление, которое раньше занимал то ли холодильник, то ли какое-то другое кухонное оборудование. Паутина облепила мое лицо, подобно вуали, и защекотала ноздри, подстрекая чихнуть.

Пока я избавлялся от паутины и воображал себе ядовитых пауков, женщина спросила:

— Сколько убитых, Вольфганг? Именно здесь?

Голос у Вольфганга был хриплым. Вероятно, он выкурил бессчетное число сигарет и выпил немало неразбавленного, обжигающего горло виски.

— Четверо, в том числе беременная женщина.

Мне пришло в голову, что им наверняка бросились в глаза оставленные инструменты у двери, через которую я вломился. Впрочем, они, судя по всему, никого не искали, а стало быть, попали в торговый центр другим путем.

У второго мужчины голос был тихим, от природы мелодичным, но слишком медоточивым, словно его хозяин так навострился в обмане, что, даже находясь в компании ближайших товарищей и говоря от чистого сердца, не мог подстроить тон под ситуацию.

— Мать и ребенок сразу. Удивительно продуктивно. Двое по цене одной пули.

— Когда я сказал «четверо», я, разумеется, не посчитал нерожденного, — слегка раздраженно уточнил Вольфганг.

— Инкунабула, — произнесла женщина, но это слово ни о чем мне не говорило. — В числе девятнадцати убитых, о которых упоминалось в газете, его тоже нет. С чего ты вообще взял, что это так, Джонатан?

Вместо того чтобы ответить, Джонатан, специалист по вопросам продуктивности, сменил тему:

— Кто остальные трое?

— Молодой папаша с дочкой… — начал Вольфганг.

Я их знал. Роб Норвич, учитель английского старших классов, иногда по субботам завтракал в «Пико Мундо гриль» вместе с дочерью Эмили. Ему нравились мои картофельные оладьи. Его жена умерла от рака, когда Эмили было всего четыре года.

— Сколько лет было ребенку? — спросила женщина.

— Шесть, — ответил Вольфганг с придыханием, будто слово состояло из двух слогов, а не из одного.

Я недоумевал, кто эти люди и с какой целью заявились в торговый центр. Может, они из тех легионов безумцев, что обожают ужастики с пытками и порно? Приехали в отпуск и стремятся удовлетворить свое нездоровое любопытство, посещая места массовых убийств? А может, они не так уж невинны.

— Всего шесть. — Женщина словно смаковала возраст ребенка. — Варнера хорошо бы за нее наградили.

Саймон Варнер, злой коп, учинивший стрельбу в тот день.

Вольфганг знал все до мелочей:

— Лицо отца снесло выстрелом.

— Коронер, случайно, не выяснил, кого из них застрелили первым, папочкину дочку или папочку? — спросил Джонатан.

— Отца. Говорят, дочь цеплялась за жизнь еще с полчаса.

— Значит, она видела, как ему попали в лицо, — заключила женщина. Это гнетущее обстоятельство словно наполнило говорившую самодовольным удовлетворением.

Луч одного из фонариков скользнул по длинному перечню сортов мороженого — тот был по-прежнему виден мне из закутка, в котором я прятался, — и на миг замер у верхней строчки: «Кокосово-вишнево-шоколадное».

— Четвертая жертва — Бронуэн Ллевеллин, — продолжил Вольфганг. — Двадцать лет. Менеджер кафе.

Моя погибшая девушка. Ей не нравилось имя Бронуэн. Все звали ее Сторми.

— Симпатичная сучка, — добавил Вольфганг. — Ее фото крутили по телику больше других, потому что она была красоткой.

Луч света порыскал по перечню сортов мороженого и спустился по стене, на миг задержавшись на брызгах крови, прежде алых, а теперь цвета ржавчины.

— Чем важна эта Бронуэн Ллевеллин? — спросил Джонатан. — Из-за нее мы здесь?

— Отчасти. — Свет переполз с кровавых пятен дальше. — Было бы превосходно, если бы ее предали земле. Тогда мы бы выкопали труп и поморочили ему голову. Но ее кремировали да так и не похоронили.

Помимо способности видеть призраков, я обладаю даром, который Сторми называла психическим магнетизмом. Если я еду за рулем, или на велосипеде, или просто гуляю, все время сосредотачиваясь на имени или лице определенного человека, меня рано или поздно к нему притянет. Или его ко мне. Я не знал эту троицу, не думал о них перед их появлением, однако вот они, пожалуйста. Возможно, психический магнетизм сработал подсознательно — или это простое совпадение.

— У кого находится ее прах? — спросила женщина.

— Точно не знаю. Есть несколько вариантов.

Шаги удалились, расстояние приглушило свет фонариков.

Я выбрался из убежища, поднялся на ноги и поспешил к дверце у края прилавка. Несмотря на риск, следовало разузнать об этих людях побольше.