Туда, где растет амарант

32

Глава 32. Перетасуй колоду

Кри не отважилась заглянуть в трюм. Хотя очень хотелось, это верно. Но что бы она сказала, когда бы наткнулась на его взгляд?..

У нее не было объяснений для капитана Энрике.

Вместо этого она забылась беспокойным сном на койке со шкурами. В капитанской каюте Венто. Удивительно, как ей удалось захватить его собственный корабль... Просто невероятно, конечно же. Но шкуры были невероятно мягки и нежны, и Кристине снилось, как мама Карла стоя расчесывает старым гребнем ее волосы, она сама сидит на коленках у папы Мигеля, болтая босыми ногами, а он рассказывает сказку о козлике, который заблудился среди облаков Пиренеев. Козлик мечтал найти тот самый единственный ответ на вечное "почему?". И не мог найти. Потому что горы не задают вопросов и не хранят ответов. Они просто стоят. И этого достаточно.

Верно. Венто сказать ей тоже было нечего. Но Венто и не требовалось объяснений.

Рассвет был сер.

- Испанский фрегат по правому борту! - закричал вахтенный. Проникая в нетвердый сон Кри.

- Морской еж тебе в глотку! "Отважный"! - а это уже кричал Сальный.

"Отважный"?.. Откуда он взялся здесь, ведь они уже вышли из пролива?.. Разве "Отважный" не стоял на ремонте у верфи?.. Кри протерла глаза и села на шкурах.

- Пушки правого борта - к бою! - услышала она, уже открывая дверь каюты. И едва не столкнулась с Обри - это тот юный часовой, который заподозрил в ней женщину в прошлую встречу на "Маргари".

- Т-ты?! - воскликнул Обри и снова потянулся рукой ко лбу, чтобы совершить крестное знамение. - Ты же...

- Обри, кошка в пятку! - неожиданно появился Правый рядом и дернул Обри за ухо. - Бегом на кубрик!

- Но... она... он... - мямлил Обри, тыча пальцем в Кристину. - Кто?..

- Он - от капитана, и молись, чтобы мы поспели в Лагос вовремя. Молись, да не стой, как фок-мачта, - и Правый грубо подтолкнул впечатлительного часового в мягкое место.

Обри, все еще оборачиваясь через плечо на Кри, поплелся на кубрик.

- Пленные получили паек, - отчитался Правый перед Кри совсем иным голосом.

С "Отважного" отправили предупредительный залп.

- Зелень подкильная, хотят, чтоб мы остановились, - огрызнулся Правый. - Сейчас мы им...

Кристина схватила его, готового уйти, за руку. Тощую и жилистую, как ощипанная куриная ножка...

- А мы не можем просто уйти от погони?

Правый крякнул.

- Можем, конечно! Их постой на верфи - фальшивка, все, лишь бы нас поймать, но мы-то...

- А если мы не успеем в Лагос?

Хотя с Лагосом и потянуть бы неплохо. Если Венто не явится туда вовремя... Песенка их спета. И Энрике, и Летиции, и ее собственная.

- Успеем, дитя, успеем! Или греметь мне всю жизнь якорями.

Когда Правый поспешил дальше, Кри заметила, что он хромает. Почему она, вообще, решила, что это Правый, а не Левый? Они ведь как две капли воды похожи...

Она прошла к борту, умудрившись никому не попасться под ноги. "Отважный". Вот он, как на ладони. С обвисшим рангоутом на бизань-мачте. Действительно, если бы они правда ушли на ремонт, так быстро они бы не вышли из бухты.

Что там делается на этом "Отважном"?.. И как предотвратить этот бессмысленный морской бой, который так будоражит кровь этих людей здесь и тех людей там?..

Кри обернулась на квартердек. Треска и Сальный что-то обсуждали между собою, и Сальный разглаживал свой левый ус довольно нервно. Что скажут они?.. И шлепая босыми ногами, Кристина устремилась наверх. Нет ничего хуже неизвестности. В ней - безысходность. А знание фактов, каких-никаких, все же предоставляет и выход.

- Мы обязаны принять бой? - выкрикнула Кристина свой вопрос еще с трапа. Как тот козлик с Пиренеев. Который спрашивал тех, кто отвечать не собирался.

Треска обернулся с тревогой - одно появление этого странного мальчишки Кри-криля его выбивало из колеи. А еще осел... Даже морской криль теперь ему будет напоминать крепкую ослиную башку.

- Мы не можем не принять, - деловито сообщил Сальный. - "Маргари" обросла тиной, да и рангоут наш не многим лучше испанского.

И он протянул Кри трубу. Как равной. Когда она успела?.. И как никто не разгадал, что она - женщина, вероятно, та самая, что приносит на корабли беды?.. Во всяком случае, ранее она о них не знала. О бедах на кораблях. Пока не появилась на палубе.

Вместо того, чтобы сказать что-либо вроде этого Кри твердой хваткой приняла трубу и посмотрела на палубу "Отважного". Даже лица можно разглядеть... Какое великолепное изобретение. Вот Старик сжимает дубину и что-то втолковывает Верзиле, Пабло в красной рубахе выскочил на палубу и что-то кричит в направлении мостика, сложив ладонь рупором. А на мостике... Кри вздрогнула. Стоит Гарпия собственной персоной, в капитанской форме... И смотрит на нее. Прямо на нее.

Кристина едва не уронила трубу на доски палубы. Ей показалось, что она точно побледнела. Гарпия может видеть ее здесь так же, как и она его - там. Ну, и что с того?.. Что он ей сделает?.. Это тот человек, которому нельзя отдавать Энрике. Тот человек, который хочет его убить. Словно прочитав ее мысли, Треска предложил:

- Почему бы не воспользоваться заложником? Полагаю, они не в курсе, что он у нас на борту.

- А как же приказ вашего капитана? - тут же возразила Кри, похолодев от мысли, что она сделала, притащив Энрике сюда. - Ведь...

- Кри, - отстранил Сальный ее уверенно, - ты права голоса не имеешь.

- Но его приказ! - отчаянно цеплялась за соломинку Кри. - Ведь Энрике расскажет им про документы!

- Пока он это сделает, мы будем далеко отсюда, - возразил Сальный, отбирая у Кри трубу, как последнюю надежду.

- Я не это имел в виду, - покачал Треска головой. - Мы можем им пригрозить, что убьем его, вот и все. Обри! - крикнул он на палубу. - Приведи пленного! Да, и сеньориту тоже!

Кристина вытаращила глаза.

- Что... что вы собираетесь сделать7!

- Привяжем его к пушке. А сеньорита отправится парламентером. На "Отважном" не могут знать, что их Энрике у нас. Они вышли, едва заметили нас на горизонте.

- А ведь верно! - даже обрадовался Сальный. - Устроим им сюрприз! - и его смех из-под усов Кри показался убийственно морозным.

- А если... они не согласятся? - Сердце замирало и билось, как смертельно раненная птица.

Сальный пожал плечами и ничего не сказал.

- Они же могут не согласиться... - Кри подумала: в конце концов, вряд ли Сальный и Треска действительно убьют Энрике. Ведь они верят, что Венто хочет с ним встретиться. Просто на "Отважном" об этом не знают. Зато это - реальная возможность избежать боя.

Но... захотят ли слуги короля отказаться от поимки великого пирата ради жизни бывшего капитана, попавшего к тюрьму? Впрочем, зрелище привязанного к пушке Энрике - верное доказательство, что никакой он не предатель. Если бы только на "Отважном" не было заговора...

И еще парламентеров на "Отважном" ведь не жалуют. Летицию они хотели отправить на рей. Наверняка... это все Старик со своим "женщина на корабле - к беде". Лети туда нельзя.

Но и выход... разве есть иной? Был бы Венто, он бы придумал все как нельзя лучше. А она... ничего не умеет!

На палубу выволокли Энрике, сохранявшего непроницаемое выражение лица. И Летицию, отплевывающуюся от собственных волос и отчаянно ругающуюся. Правда, завидев Энрике, она умолкла. А потом она заметила Кри рядом с помощниками Искателя, на квартердеке. Энрике тоже заметил.

- Испанца привязать к пушке! - крикнул Сальный. - Девицу давайте сюда. Приготовьте по правому борту шлюпку.

- Сальный... - дернула за рукав пирата Кристина, принимая неожиданное решение. - Летиции нельзя на "Отважный". Пойду я.

Она отчаянно теребила пробку, висящую на шее. Словно та могла подсказать ответ на все вопросы вместо Бускадора Венто.

Треска и Сальный вытаращились на странного мальчишку. А на палубе тем временем не то Правый, не то Левый одним ударом заставил Энрике опуститься на колени и привязывал к лафету. Летиция кричала все, что думает, и вырывалась из неожиданно сильных рук Обри.

"Отважный" послал еще один залп. Пушечное ядро громогласно ударилось о воду в десятке саженей от кормы.

Сальный и Треска переглянулись. И Кристине показалось вдруг, что все карты ее игры внезапно упали наземь, и колода перемешалась непредсказуемо.

- Дайте рупор! - приказал вдруг Сальный и отодвинул Кри в сторону. - Ты остаешься, Криль. И остаешься вместе со своими приятелями, пока капитан не отдаст иного приказа.

Треска крепко схватил Кри под локоть и потянул за собою вниз, прочь с квартердека. Туда, где был растянут на жерле пушки капитан Энрике, умудрившийся сохранять на лице достоинство и спокойствие. И только слабый бриз играл прядью на его лбу, не доставая ею сомкнутых ресниц.

Кри провели мимо Летиции, вытаращившей глаза и переставшей вырываться из рук Обри. Правда, она тут же смогла отреагировать негромким презрительным восклицанием:

- Предательница!

И сплюнула прямо на палубу.

А Кри пихнули в люк трюма. Она только успела услышать, падая, как разнесся над водой голос Сального, усиленный в несколько раз рупором:

- Взгляните, какой подарок ждет вас у нас на борту! На следующий ваш выстрел ответит эта пушка.

А потом все заглушила солома. Такая же провонявшая, как на "Отважном". Трюмы, похоже, везде одинаковы.

Кри вскочила на ноги тут же, тряся головой. Она не помнила, чем ударилась, а ведь точно ударилась чем-нибудь; она замерла и прислушивалась: не выстрелит ли пушка... Она собственной рукой отдала Энрике на смерть. Она...

Кри сжала собственное горло и похолодела. Если пушка выстрелит...

Она не простит себе. Она умрет на месте. Почему есть так много вещей, которые нам кажутся единственно правильными, а на поверку оказываются самой большой, самой кошмарной глупостью, какую только можно было выдумать?.. Почему?!

"Маргари" качнулась на бок, и Кри полетела плечом в переборку. Ударилась, и почти полностью затянувшаяся царапина напомнила о себе.

Если бы она не сбежала, если бы она осталась в "Горизонте", как хотел папа Мигель, мама Карла, даже Венто... Все бы были счастливы. Наверное, она совершенно ошиблась, решив, что она - та, кто приносит счастье. Это невозможно. Невозможно. Она ничему не поверит больше никогда...

Кри опустилась на пол и закрыла голову руками. Она не плакала, нет. Слезы - бесполезны. Они ни к чему, когда вам больно до смерти. Просто на душе наступает холод, вечная зима, умирает жизнь.

Самое ужасное - это не когда мир меняется до неузнаваемости. Ведь у тебя всегда есть ты, который все тот же. Самое страшное, когда ты теряешь себя. Потому что тогда меняется все, в один миг, и бороться тебе совершенно нечем. Ни на море, ни на суше.

Морской бой был окончен, и, вопреки ожиданиям, ни одна пушка не выстрелила.