Туда, где растет амарант

43

ВТОРАЯ ЧАСТЬ. НАСТОЯЩЕЕ И КОНКИСТА

Глава 21. Кристины здесь нет

Мама Карла отерла слезу краем фартука. Потом еще одну, а потом махнула рукой — все равно они лились и лились. Папа Мигель вслух читал письмо, а старый Санчо точно подслушивал за углом. Собираясь сообщить всем на Холме Святой Марии, что теперь поделывает их любимица — маленькая Кристина из «Горизонта».

Паэлья доходила на печи. Еще немножко.

«Знаете, мне кажется, что жизнь — это такая книга со множеством страничек. То, что в начале казалось самым важным, однажды становится всего лишь прошлым и теперь ничего не значит. Ни запаха, ни облика — все испарилось, пропало. И только занимательная история на листе. А жизнь — уже на новых страницах, здесь все заново. Чтобы прожить честно, с огоньком, легко и по-настоящему, испытать мир, себя, людей, чтоб захотелось, оглянувшись, улыбнуться... Захватывающе. Никакой системы, никакой закономерности. Жизнь — не меркаторская карта... В ней полно людей, а их астролябией не измерить. В этом и весь секрет, правда, папа Мигель? Не измерять? И, соблюдая свою честь, не кричать о том „самом важном“ во всеуслышание?

Нам удалось достичь Нового Света, представьте себе! Конечно, мы сюда и плыли, но поверить в то, что я увижу нечто, похожее на Огненную Землю — это ведь невозможно. Я пишу это письмо, сидя в каюте, и снаружи — ледники и горы, которые мы видели днем, а сейчас в темноте здесь огни, огни... Старик говорит, что это костры. Костры, у которых греются местные. Действительно, холодно. Думаю, даже судовой ослик Буррито пожаловался бы. Но здесь прекрасно. Торжественно.

Только пингвины — такие птицы с меня ростом, которые не умеют летать и ходят на лапах по льду — когда ныряют с обрывов, это слишком смешно для торжественности.

А вот киты — это торжественно. До мурашек.

Мы прошли проливом Магеллана. Здесь узко, и постоянно лед норовит слезть в воду, поэтому навигация тут трудная. Но у нас есть Пабло, он старпом. Как человек — не самый лучший на моей страничке, но штурман отличный. Хотя дольше он ходил канониром.

Письмо отправлю с ближайшим встречным судном, надеюсь, оно дойдет в сохранности...

Ваша Кристина.»

В открытую дверь ворвался горячий ветер. Разве ветер бывает горячим, когда дети — на краю земли, за который еще недавно можно было свалиться, где птицы — размером с человека и вместо того, чтобы летать, они ныряют с обрыва? Где лед падает в воду, где в темноте ночи горят костры неизвестных, где холодно, где на корабле держат ослов?..

Мама Карла была уверена, что нет.

Папа Мигель не был уверен. Но отчего-то на него вдруг навалился насморк.

Космы пепельного цвета наползли на лицо, покрытое капельками дождя и пота. Это предел.

— Еще немного, — подбодрил его светловолосый товарищ, вцепившийся в рычаг кормового руля. — Мы ведь уже близко.

— Никогда больше следами Магеллана, — проскрипел Венто. Он вот так стоял уже почти сутки без отдыха. Сверяя курс с ландшафтом. — Этот пролив — просто сумасшествие. Пол-румба вправо.

— Вот и хорошо, разбойничать перестанешь, — осторожно, чтоб не повернуть больше нужного, перевалился на противоположную ногу его помощник. Руль нехотя подчинился. Он тоже устал. Слушать то одного, то другого капитана, по очереди.

— Кто сказал? — лукаво поднял бровь Венто, и капелька пота скатилась с его лба на щеку. — Но и ты вряд ли горишь желанием возвращаться, уж признай, Энрике.

— Мне и так нет возврата, — поджав губы, ответил Энрике.

Он так и не смирился до конца с такого рода отставкой с «Отважного». Но по вечерам они играли с Венто в шахматы. О юнге, в предательство которого он до сих пор не знал, верить или нет, что бы ни говорила Лети, они не говорили. Словно его никогда не существовало, этого мальчишки. Просто невозможно было поверить, чтобы Кри — и предал.

Но в жизни слишком часто случаются невозможные вещи, правда?

Гораздо проще сделать вид, что их не существует. Вот и все.

— В нас с тобой больше похожего, чем ты думаешь, — сообщил Венто ему во время первой партии. Сбивая подставленную пешку.

Тогда Лети еще не давали свободы. Энрике должен был явиться к капитану на шахматную партию, чтобы «заработать ужин». Мошенником этот пират был, мошенником и остался.

Как и юнга Кри.

— Ничего в нас нет похожего, — возразил Энрике. Он готовился отправить коня в гущу врагов. Но раздумывал, покачивая фигурой в воздухе. Если проиграет, им с Лети придется голодать.

— Разбой творим и ты, и я.

— Я — нет. Я сражаюсь за короля.

— Сражался.

— Ну, сражался, — Энрике рассердился и перестал думать. Поставил коня на черную клетку.

— Зачем тебе было сражаться за короля? — Венто смел коня следующей пешкой.

— Это вопрос чести. Тебе не понять.

Энрике замер, вперив взгляд в доску. Он это предвидел. Сейчас или нет?

— Где-то я уже это слышал... Ну, а как король попал в вопросы твоей чести?

— Это честный обмен. Он... дает мне то, что нужно мне и моей семье, я защищаю его интересы.

— А что тебе нужно? Золото?

— Если выражаться в общем... — Энрике покачал в воздухе фигуркой офицера — теперь доступ к королю был открыт. Поставил. — Шах. Может, и золото.

По сути — монеты дают определенного рода преимущество, выбор. Роскошь, которой у них никогда не было на Холме Святой Марии. Роскошь, за которую, быть может, больше людей может получить счастье.

Венто вздрогнул. Энрике торжествовал — видать, в пылу довольства собой пират не заметил расставленной ловушки. Тем не менее, тот продолжал, закрываясь ладьей:

— А зачем оно тебе?

— Как — зачем? Для свободы.

Каждый хочет быть свободным. Только это невозможно, когда ты ничего не сделал.

Энрике открыл свою пешку капитану пиратов, тот, не колеблясь, ее смел. Теперь проход ладье был открыт.

— Видишь — а я добываю свободу напрямик, — возразил Искатель Ветра. — Да и какая разница, нападаешь ты во имя короля или во имя собственной свободы? По сути, в нас даже больше похожего, чем думаю я.

Энрике сбил ладью противника своей. Теперь король стоял под ударом, и некому больше его было защищать. Да и... зачем? Если можно жить самостоятельно?

— Мат, — объявил Энрике.

Впрочем, кому тогда был поставлен мат — вопрос спорный.

Зато ужин пленники заслужили. А постепенно... Перекочевали в каюту капитана с ужинами, обедами и завтраками тоже, постепенно превращаясь из пленников в гостей. И Магелланов пролив преодолевали уже вместе. Оба — впервые. Оба по очереди корпели над картами, рассчитывая курс, ожесточенно споря и устанавливая истину. Никто не собирался отказываться от подобного вызова и плыть мысом Доброй Надежды. Да им и припасов бы не хватило повернуть.

Ну, а когда люди борются вместе... Всем понятно, это приводит к некоторому чувству единения.

— Открытое море! — грянул наконец долгожданный крик с марса. По вантам спускался невероятно радостный Треска. — Пролив закончился!

Венто и Энрике переглянулись, устало улыбаясь друг другу.

— Вот и конец, — прохрипел Энрике и упал на одно колено.

Глухой всплеск наверху — это очередной ледник сполз в воду за кормой. Но теперь... он уже не ударит «Маргари» о скалу. Волна подхватила судно и швырнула на открытую воду, игриво подбросив последние несколько раз.

Венто без сил опустился на ступени трапа и съехал вниз.

— Мы сделали это, капитан.

Энрике усмехнулся.

— А вы сомневались, капитан, — ответил он пирату в тон.

— Эй, кто здесь сомневался, — лениво попытался Венто толкнуть нечаянного товарища ногой.

Мелкий топот ног, и Летиция, закутанная в плащ, появилась наверху трапа. В руках у нее была фляга.

— Вот и поздравляю, — спустилась она вниз, отпуская каждому из развалившихся капитанов укоризненный взгляд. — Надеюсь, умирать прямо здесь не собираетесь?

И протянула Энрике флягу. Тот сделал несколько жадных глотков, а затем завинтил пробку и перебросил добычу Венто.

— Теперь бросим якорь, — зевнул Венто, отирая губы от капель воды с примесью рома, — и отоспимся наконец.

Он откинул голову на доски и прикрыл глаза.

Энрике покачал головой и, опираясь о колени, встал. Протянул руку.

— Давай, вставай. — И усмехнулся: — Брат.

Вот и верно говорят — жизнь всегда идет вперед. Кто бы сказал, что эти двое однажды назовут друг друга братьями, и даже без участия Кристины. А Летиция принесет им фляжку и отправит спать.

Вперед, всегда смело вперед, а дальше будет видно.

Прямо на север, к форту Вальдивия.