Я твоя тень

Глава 26

Без тебя репетировать с группой было не так весело, хотя намного легче с моральной точки зрения. С другими мне не так важно было держать марку и взвешивать каждое своё слово. Правда, я всё равно не чувствовал себя полностью в своей тарелке. Нильс меня несколько напрягал, даже не знаю чем, ведь он интересовался моим мнением и ни разу открыто не раскритиковал его.

Мы пробовали продолжить начатую ребятами песню. Сначала мне особо было нечем заняться. Я же официально был представлен, как вокалист, а петь мне было в отсутствие слов нечего. Но потом я вызвался подыграть на клавишных.

— Ого-го! Вот так поворот! — воскликнул Росс в ответ на мою идею. — А ты не боишься, что придёт Ференц и сожжёт тебя живьём за то, что ты занял его инструмент?

Боялся ли я тебя в тот момент? Нет. Скорее, наоборот, ждал, что ты оценить мой навык.

Пока я соображал, кто такой Ференц, и не является ли он владельцем бара или спонсором группы в части покупки музыкальных инструментов, Лайк хихикнула, а Нильс в притворном ужасе закрыл лицо руками. Я даже удивился этому, потому что всегда видел его только серьёзным.

Несмотря на мою нелюбовь к критике, слова Росса нисколько не напрягли меня. Может, всё дело было в интонации, или просто Росс был таким человеком, от которого сложно ожидать осуждение. Лишь сплошные невинные шуточки.

— Не боюсь, — сказал я уверенно.

— Уха-ха! Вызов принят! Дамы и господа, встречайте! Бесстрашный Тейт! — Росс махнул руками в сторону синтезатора, приглашая меня к инструменту.

Я посмотрел на остальных ребят. Лайк потирала руки и строила мне рожицы, а Нильс чуть улыбнулся и кивнул.

Вместо того чтобы продолжить работу над песней, целый час то один, то другой подначивали меня играть всё новые и новые песни. Я исполнил весь свой репертуар, который хорошо помнил, потом перешёл на то, что помнил похуже. И даже на то, что подбирал на ходу, путая с другими, уже сыгранными произведениями. Ребята сначала просто слушали, потом развеселились и устроили вечер танцев. Лайк по очереди танцевала с обоими парнями и даже разок заставила их исполнить совместный танец. Это выглядело так смешно, что в середине произведения, я сбился и больше уже не мог играть. Кажется, в этот момент я почувствовал себя абсолютно свободным. Меня принимали, и я был счастлив.

Жаль, что ты этого не видел.

В тот момент я верил, что ребята расскажут о том, как нам было весело, и ты поймёшь, что я один из вас. Не лучше и не хуже.

После моего дебюта мы снова попытались поработать над мелодией будущей песни. Я пробовал подбирать какие-то аккорды и даже последовательности нот, но вот так при всех мне сложно было сосредоточиться на сочинительстве. Да и что юлить, какой из меня композитор? Я же ничего длиннее десяти нот за свою жизнь так и не сочинил. Видимо, отсутствие композиторского гения распознал в себе не только я.

— Давай так, — ко мне подошёл Нильс и положил руку на плечо. У меня по спине побежали мурашки. — Я вижу, мы мешаем тебе сосредоточиться. Мелодия на клавишных — это то, что ты будешь петь, она основная. Попробуй самостоятельно подобрать что-нибудь, когда будешь один, хорошо? Как придумаешь, дай знать. Я тебя не тороплю, за неделю же справишься?

— Ничего себе «не тороплю», — прокомментировал Росс, но Нильс его проигнорировал.

— Я думаю, у тебя получится, ты здорово музыку чувствуешь. Но, если не получится, не страшно. Но лучше пусть получится. У тебя же есть на чём играть?

— Ну… только скрипка.

Нильс нахмурил брови и задумался.

— Играй тут, когда мы уйдём, — предложил Росс. А потом толкнул Нильса. — Твой Боб же выпустит его потом, да?

— Или можно синтезатор упаковать, — добавила Лайк.

— Ага, — засмеялся Росс, — и он будет таскать его туда сюда. А однажды забудет и Ференц нас всех расстреляет.

— Я поговорю с Бобом, — сказал Нильс, немного постоял и вышел из комнаты.

Наедине с Лайк и Россом я почувствовал себя, как в любимой пижаме перед телевизором с мультиками в детстве. Я подошёл к дивану и плюхнулся на него так, как это делал ты. И тут же пожалел об этом. Диван оказался настолько продавленным, что я почувствовал всем седалищем, как в меня впилось что-то острое. Я быстро вскочил на ноги.

— Не так надо, — сказала Лайк. — Давай покажу, — она отошла на несколько шагов и с разбегу проделала всё то же самое, что и я несколько секунд назад. Только судя по её выражению лица не напоролась на пружину. — Тут нужны годы практики и точный расчёт, — сказала Лайк с серьёзным лицом, а потом засмеялась.

Росс взял девушку под мышки и снял с дивана.

— Не, вот так правильно, — Росс разбежался, подпрыгнул и приземлился на диван в практически горизонтальном положении.

Нильса не было минут пять, но за это время Лайк и Росс по очереди раз десять продемонстрировали мне чудеса правильного плюханья на несчастную мебель. Больше всех старался Росс. Да так, что на одиннадцатой попытке диван не выдержал и развалился на две половинки. В этот момент как раз зашёл Нильс.

— Блин, да вы офигели!

— Расслабься, — Росс приобнял друга, хотя тот и пытался его отпихнуть. — Купим тебе новый диван.

Нильс закатил глаза и прокачал головой.

— Себе-то, надеюсь, ничего не сломали? — а потом он посмотрел на меня. — Хоть один взрослый человек. Мог бы и последить за малышами, кстати, — он улыбнулся мне, и я понял, что получил его расположение. Самого Нильса! Осталось только тебя покорить, и я — счастлив.

— Да, Тейт, следи за нами, а то мы за себя не ручаемся, — рассмеялся Росс и скорчил мне рожу. Я не смог не улыбнуться в ответ, даже еле сдержался, чтоб захохотать в голос.

— Ну вот, у нашего строгого босса появился сообщник, — пошутила Лайк.

— Всё, хватит, — возмутился Нильс. — Возьмите уже себя в руки.

— Но у нас же лапки, — Росс изобразил позу кролика, но Нильс проигнорировал его и обратился ко мне. — Я поговорил с Бобом. Ты можешь остаться здесь, пока бар не закроется, потом Боб тебя выгонит. Часа в два. Вполне хватит времени на творчество же?

— Да, спасибо, — кивнул я, несмотря на то, что у меня и в мыслях не было оставаться здесь в одиночестве на ночь. Всё-таки завтра не выходной, да и как я попаду в общежитие после комендантского часа?

Я мысленно прикинул, что, как только ребята уйдут, засеку полчаса, ну, максимум, час, а потом вызову себе такси. Но реальность отказалось подчиняться моим планам. Ещё минут сорок мы болтали о том, о сём, совершенно позабыл, что вроде как репетируем тут. Потом ребята попрощались со мной, а Лайк даже обняла.

Первое время непривычная тишина пугала. Из бара доносились кое-какие звуки, но если специально не прислушиваться, их сложно было уловить. Когда я попробовал поиграть на синтезаторе, то понял, кроме звука нот, больше вообще ничего не слышу.

Сначала я пытался подобрать мелодию, мысленно проигрывая всё, что играли ребята на своих инструментах, но вскоре понял, что реальная тема вылетела у меня из головы. Тогда я стал наигрывать всё, что сочеталось с моим настроением: известные мелодии и то, что, как мне казалось, сочинил сам. Очень сильно не хватало ритма. Я вспомнил, что у синтезаторов же есть разные настройки, переключатели виртуальных инструментов. Но поскольку я всегда играл лишь на обыкновенном фортепиано (и иногда на рояле), то разбираться в кнопочках и движках пришлось с нуля. Зато усилия были награждены прекрасной возможностью побыть человеком-оркестром. Это было настолько увлекательно, что я напрочь забыл о времени. До момента, когда мои глаза начали закрываться сами собой, а голова шуметь от усталости, я успел создать три полноценные песни. Правда, без слов и в довольно попсовой манере, но в тот момент раскритиковать их было не кому, поэтому мне они казались чуть ли не шедеврами мировой музыки.

Я решил отдохнуть и присел диван. У синтезатора никакого сидения не было, а если долго стоять на одном месте, устанет даже самый устойчивый, с какой бы планеты он ни был. С трудом отыскав более менее удобное место, я скрестил ноги, чтобы размять суставы, запрокинул голову. И тогда я понял, что в комнате слишком тихо. Я взглянул на часы, и меня прошибло холодным потом — половина третьего! Как я теперь попаду в общежитие?

Я вышел из комнаты и поднялся наверх. Оказалось, что моя проблема не единственная. В баре было темно, и единственным источником света был тот, что попадал через стеклянную часть двери с улицы. Все стулья аккуратно были задвинуты на свои места, столы прибраны, только на вешалке висела чья-то куртка. Мысленно порадовавшись, что я всё-таки вовремя очнулся и успел поймать бармена, пока он не ушёл, я подошёл к дверям. Куртка оказалось моей, а дверь на улицу — запертой. Я попробовал выяснить, как она открывается изнутри, но потерпел поражение. Замок запирался на ключ, видимо, одинаковый, что снаружи, что изнутри. И, естественно, нигде на видных местах его не было видно.

Вот здорово! Сколько мне тут сидеть теперь? Бар, явно, не откроется в шесть утра, значит, я не попаду на первую лекцию. Это, конечно, не катастрофа. Больше меня пугала перспектива ночевать в чужом баре, без удобств и в полном одиночестве. Сразу же в голову полезли сценарии фильмов, где ночью в закрытый бар прокрадываются грабители. Я попытался вспомнить, хотя бы один позитивный конец такого расклада. Но перед глазами стояли лужи крови, оставшиеся от тех, кто по неосторожности заночевал в баре.

Ладно, успокойся, приказал я себе. Не каждую же ночь и далеко не в каждый бар приходят преступники. Вряд ли мне может так сильно не повезти, даже если учесть только теорию вероятности, раз уж здравый смысл мой уже лёг спать и смотрит пятый по счёту сон.

Я снял свою куртку с вешалки, чтоб она не привлекала внимания, и спустился в подвал. Потом сел на диван и стал думать, как мне поступить. Если бы у меня был номер телефона Боба или кого-то из ребят…

Но, видимо, я ещё не настолько влился в их среду, и они не считали меня равным им, раз не взяли ни мой номер, ни не предложили свои. Что ещё я мог сделать? Позвонить в полицию? Но тогда вызовут сотрудников бара, чтоб открыть его, а те с вероятностью в сто один процент, поделятся случившимся с Нильсом. А это будет позор мирового масштаба. Он же решит, что я безответственный (не вышел вовремя), трусливый (не смог вытерпеть одиночество), и никчёмный (не придумал ничего умнее, чем звонить властям).

Что бы ты сделал на моём месте?

Нет, так поступить я не мог. Оставалось только одно — лечь спать, чтобы утро наступило быстрее, а когда бар откроется, постараться незаметно проскочить на улицу. Ничего, что я пропущу занятия, как-нибудь наверстаю, может, попрошу дополнительные задания. Главное, не потерять лицо перед группой. Если ты об этом узнаешь, а так и будет, если узнает Нильс, не представляю, как сильно ты будешь смеяться.

Я расстелил куртку на диване и попытался устроиться на нём. Через несколько минут, я понял, что это практически нереально. Диван был измученным, раздолбанным, да ещё и усилиями Росса доломанным. Вся та часть, которая должна быть упругой и одновременно мягкой, представляла собой море в сильный шторм. Только вот волны были не из воды, а судя по ощущениям из цемента. Кое-где даже через тоненькую ткань обивки чувствовалась пружина, а ровно посередине сидения она торчала, как пика. Дабы не изорвать об неё одежду, я покинул пыточное ложе и пересел на пол. Он был жёстким и холодным, но хотя бы ровным.

Освежившись минут за десять о холод бетона, я таки сообразил, что у дивана есть спинка, которая сегодня была отломана Россом. Я лёг на неё, укрылся курткой и вскоре заснул.