Я твоя тень

Глава 42

Я долго думал, почему ты так поступил, почему не рассказал, что должен кому-то деньги и поэтому стащил их у Нильса. Ведь ты называл меня другом! Кто, как не друзья, могут быть посвящены в личные тайны?

Я бы обязательно поддержал тебя и помог бы, и не важно, кому ты задолжал и за что. Но, видимо, твой секрет был слишком личным, а мой статус как друга ещё не доходил до нужного уровня. К тому же, ведь есть тайны, которые не хочется рассказывать совсем никому. У меня таких много. Хотя тебе я бы рассказал. Но ты другой человек, я это прекрасно понимал, поэтому простил тебя и решил больше не обижаться.

Ребятам я сказал, как и собирался, что нашёл деньги в караоке-баре, только отдал их без конверта. Нильс пересчитал их несколько раз, смерил меня подозрительным взглядом, но на этом инцидент оказался исчерпан. Не знаю, поехал ли он проверять в бар, правда ли то, что я сказал. Вполне вероятно, что нет. Ведь в чём он мог меня подозревать?

К тебе домой я решил больше не ходить. Раз ты меня ни разу не пригласил, значит, не хочел видеть там. А я хоть и желал узнать тебя лучше, но всё же рисковать и вызывать твоё недовольство не жаждал. Кстати, на что Нильс потратил деньги за выступление в клубе, я так и не узнал. Наверное, там должна была быть и моя доля, но ладно. Нильс ведь главный, ему и решать, во что вложить наш гонорар.

Недели полторы меня в бар на репетиции никто не приглашал, и я начал подумывать о том, что либо меня, наконец, уволили, либо вообще группа развалилась. Я постарался сильно не пугать себя такими мыслями, а погрузиться в учёбу, тем более что завал накопился немаленький.

С Джеммой я виделся регулярно на общих лекциях, но так ни разу и не поговорил. Она ко мне не подходила, лишь бросала косые взгляды, а когда я поворачивался, быстро отводила глаза. Я несколько раз попытался поговорить сам, но она под каким-то невероятным предлогом каждый раз выскальзывала из-под носа. Вскоре мне это надоело, и я бросил попытки. Такое положение вещей мне было совсем не по душе, ведь я не знал, кто мы теперь друг другу: бывшие друзья или даже враги? Но особенно выяснять отношения и не хотелось. Ну не желает она общаться, а что я могу сделать? Захочет, сама подойдёт. А у меня и без неё есть с кем пообщаться.

После случая с деньгами, ребята из группы стали относиться ко мне немного лучше. Я несколько раз натыкался в кампусе на Лайк и Мону, они всегда здоровались, а Лайк даже пару раз приглашала погулять, вот только из-за учёбы я так ни разу и не сходил. Зато однажды наткнулся на Росса, и тот позвал меня вместе позаниматься в библиотеке. Звучало это немного странно, но мы и в самом деле просто сели за одним столом и читали каждый свою стопку книг. А на обратной дороге Росс рассказал, что Нильс записал нашу группу на весенний студенческий фестиваль.

Репетировать мы начали только в марте. Это был теплый весенний вечер, хотелось бесцельно гулять по городу, а не лезть в душный подвал. Но мысль, что я встречусь с тобой, отгоняла хмурый настрой. Правда, как оказалось, я надеялся на это напрасно.

Встреча была назначена, как обычно, на семь, но я пришёл раньше, потому что ездил в магазин за кое-какими книгами для учёбы, а заехать домой не успевал. В шесть часов я, как обычно должен был позвонить маме, отчитаться, где я был, что делал и каковы мои успехи в постижении наук.

Было ещё довольно светло. Я зашёл в переулок, куда выходила запасная дверь бара, и где было твоё излюбленное место для перекуров и тайных звонков. И, хотя я и немного побаивался, что ты застанешь меня за звонком маме, соблазн побыть на твоём месте пересилил.

Разговор вышел длинным, мама всё допрашивала и допрашивала меня, а потом стала подробно рассказывать про свою работу. Чем больше проходило времени, тем больше я нервничал, потому что думал, что шансы на твоё появление возрастают в геометрической прогрессии с каждой минутой. Мама сразу же уловила моё настроение, бросила говорить про себя и начала подозревать, что я ей что-то не договариваю. К счастью, ты так и не появился, а разговор с мамой хоть вышел практически сорокаминутным, но закончился благополучно. Правда, потом-то я узнал, что зерно сомнения было посеяно, но это случилось потом.

Практически всю репетицию мы решали, какую песню отобрать на фестиваль. Росс хотел, чтобы это была самая жизнеутверждающая песня. Нильс был недоволен тем, что подготовить нужно было всего одну, поэтому настаивал на самой длинной. Лайк вообще хотела сочинить новую композицию, а Мона весь вечер сидела печальная и неразговорчивая.

— Ты же вроде стихи пишешь? — спросил меня Росс после того, как дискуссия длинной больше часа, не привела ни к какому решению.

— Я? Нет вроде, — я очень удивился такому вопросу, хотя и понимал, почему Росс пришёл к такому выводу. Наверняка, слухи про то, как я на весь зал посвящал тебе строки, дошла и до группы. А, может, это ты рассказал.

— Как же? — Росс явно мне не поверил. — Тот вполне неплохо получился. Ференц показывал его нам.

— А…., — больше я не знал, что сказать, поэтому замолчал.

— Ну, так что? — похоже было, что только Росса интересовал этот вопрос, потому что остальные ребята уже активно обсуждали какую-то другую проблему, в центре которой была Мона.

— Я не знаю, это было всего один раз, — ответил я не сразу, так как прислушивался к разговору на заднем фоне.

— Эй, Росс! — позвал Нильс и помахал малиновым мобильником, явно не своим. — Тут Фер пишет, что пришлёт песню завтра-послезавтра.

Росс тут же бросил меня и повернулся к ребятам.

— Оу, это здорово! Тогда проблема решена?

После этой новости все решили разойтись по домам, так как репетировать всё равно было нечего. На выходе из бара я подошёл к Моне.

— Не знаешь, почему Ференц не пришёл? — спросил я осторожно, предвосхищая, что девушка пошлёт меня куда подальше.

— Что? — переспросила Мона таким тоном, словно мой вопрос был верхом идиотизма.

— Ничего, — ответил я извиняющимся тоном и отошёл от неё на расстояние.

— Фер приедет через пару недель вроде, — ответил за Мону Росс и похлопал меня по плечу. — А, что, уже соскучился?

Я уловил среди весёлого тона Росса каплю ехидства. Но, уверен, он не имел в виду ничего злого, это же Росс.

Мы распрощались, и ребята ушли вместе, а я, как всегда, один.

Через несколько дней ты и, правда, прислал песню Моне на электронную почту, со словами и мелодией на фортепиано. Мне ужасно было интересно, куда ты исчез и не связано ли это с появлением у тебя приличной суммы денег, но спрашивать у Моны я больше не стал, а номер телефона ты мне свой так и не дал.

Вечера между репетицией новой песни я проводил за поиском твоих следов в Интернете (вдруг ты всё-таки там появился), старательно изучил все контакты Моны и Нильса, какие только смог найти в социальных сетях. Я знал, что это бессмысленно, но это как будто приближало меня к тебе. Единственное, что не давало мне усомниться вновь в твоём существовании, это тот факт, что на репетициях мы разучивали именно твою песню. Каждый раз, когда кто-то из ребят упоминал твоё имя, я старался запомнить этот момент, удержать его и сохранить в памяти навсегда.

Прошёл март и половина апреля. Всё шло своим чередом: учёба, репетиции, — вот и всё, из чего состояла моя жизнь. Был, правда, ещё один эпизод, который нельзя не упомянуть.

Первого апреля я вышел из общежития, прекрасно понимая, что сегодня за дата, но, совершенно не опасаясь оказаться жертвой розыгрыша, потому что сделать его было просто некому. К этому времени мне уже стало казаться, что ты никогда не вернёшься, и у меня больше никогда не будет друга. Вспоминая, как ты всегда любил разыгрывать людей и, в особенности, меня, я с самого утра чувствовал себя одиноким и глубоко несчастным человеком. Наверняка, моя группа запланировала на вечер поход в какое-нибудь интересное место, а меня, конечно же, никто звать не собирался.

Подходя к корпусу, где у меня по расписанию были назначены занятия, я остановился, потому что почувствовал, что что-то не так. Как будто на меня смотрит половина кампуса. Я обернулся по сторонам, но ничего подозрительного не заметил. И, хотя чувство никуда не ушло, я пошёл по ступеням к входу.

Совершенно неожиданно от колонны отделилась фигура с чем-то в руках и резко двинулась в мою сторону. Я чисто автоматически отскочил в сторону и, не оборачиваясь, юркнул внутрь здания. Потом любопытство взяло верх, и я выглянул на улицу. Я ожидал увидеть Росса или Лайк, с которыми отношения у меня складывались так, что я почти мог считать их друзьями. А ещё они оба весьма положительно относились к шуткам и приколам, поэтому я уже заранее обрадовался, хотя и не был уверен, что там кто-то из них.

Я ужасно удивился, потому что у колонны с растерянным видом стояла Джемма. У неё в руках было маленькое ведёрко с конфетами, а свои рыжие волосы она повязала платком. Наверное, поэтому я её сразу и не опознал.

Я подошёл к ней, но она отвернулась.

— Джемма? — я не знал, что её сказать, поэтому произнёс первое, что пришло на ум. — Привет. Что у тебя там?

Джемма повернулась и протянула своё ведро.

— Возьми любую. Лучше со дна, там самые вкусные.

Я сунул руку в ведро, и вдруг меня что-то больно цапнуло за палец. Я с криком выдернул руку наружу. К пальцу прицепилось насекомое размером с мобильный телефон. Я тряс руку до тех пор, пока оно не свалилось на крыльцо. Джемма засмеялась.

— Что это? — спросил я, не понимая, смеяться мне тоже или обидеться.

— С первым апреля! — выкрикнула Джемма и, подхватив насекомое, при ближайшем рассмотрении оказавшееся, пластмассовой заколкой, убежала от здания прочь.

Я хотел догнать её, но заметил, что до начала лекции осталось всего пять минут, и решил, что поговорю с ней в другой раз. То, что Джемма ждала меня у корпуса, наверняка, означало, что она хочет возобновить отношения.

В тот день я Джемму не нашёл, зато увидел её в компании Эммы и Лорен на выходных. Все три девушки что-то активно обсуждали, но я всё равно вклинился в их разговор, сначала поздоровавшись с каждой, потом попросив Джемму отвлечься на минутку. Девушка нехотя отстала от подруг.

— Чего тебе? — по тону Джеммы было похоже, что она только делает вид, что не рада меня видеть.

— Хочешь погулять со мной? — спросил я без обиняков.

Джемма замялась, начала придумывать отговорки, но перебил её и назначил встречу на вечер в парке.

— Буду тебя ждать, даже если ты не придёшь.

Джемма бросила мне загадочный взгляд и убежала к подругам, а вечером я купил белую хризантему и пошёл в парк, и Джемма появилась с десятиминутным опаданием.

— Ты всё ещё в той группе? — спросила она вместо приветствия.

По её тону было понятно, что она пришла не на свидание, а устроить разборки, но цветок Джемма всё же забрала. Я решил, что это знак, что не всё так плохо.

— Приходи, кстати, на фестиваль. Мы там будем выступать. Потом можем погулять или сходить куда-нибудь. Смотрел прогноз, погода должна быть хорошая.

— Как у тебя всё распланировано, — фыркнула Джемма, пряча тень улыбки на губах. — А тот парень, которому ты стихи посвящал, он с вами?

У меня неприятно засосало под ложечкой. Видимо, прогулка предстоит не весёлая.

— Ну… Он уехал. Его нет в городе.

— А-а-а! — Джемма хлопнула себя по лбу. — Так вот почему ты позвал меня!

— Что? Нет, вовсе не поэтому. Ты же сама подошла ко мне первого апреля? Я подумал, что ты больше сердишься на меня.

— И на что мне на тебя сердиться? Ты же идеальный! — в голосе Джеммы послышались ноты обиды.

— За танцы, что пропустил пару…

— Месяцев занятий, — закончила за меня Джемма. — Знаешь, я думала, тебе это нравится. Ты же никогда ничего не говоришь, вот мне приходится думать за тебя. А мог бы так и сказать: Джемма, я ненавижу твои танцы, да и ты мне осточертела, давай видеться пореже.

— Я ничего такого не думаю. Просто у меня были другие…

— Да-да, твоя дурацкая группа, знаю! Ты бы мог посоветоваться со мной, но тебе наплевать.

Я, конечно, совсем не понял, почему я должен советоваться с ней, играть мне в группе или нет, но перечить не стал. Джемма и так, похоже, успокаиваться не собиралась, зачем подливать лишнее масло.

Мы шли по парку извилистыми дорожками, уже наматывали второй круг. Я это понял, только когда Джемма ненадолго замолчала. Когда пауза затянулась, я спросил:

— Значит, ты не хочешь на фестиваль?

— Я такого не говорила, — заявила Джемма и повернула на тропинку, ведущую из парка. — Пошли, съедим чего-нибудь.

На фестиваль Джемма и правда пришла. Я заметил её в холле, когда после небольшой репетиции на сцене за пару часов до начала, выходил прогуляться в холл. Я пошёл один, хотя Лайк и Росс звали пойти вместе. Кто бы мог подумать, что однажды я вместо того, чтобы произвести впечатление, что у меня есть друзья, буду стараться скрыться от них. Джемма стояла у автомата с газировкой и отсчитывала мелочь. Я подошёл сзади и закрыл ей глаза руками.

— Ой, — сказала она и подпрыгнула на месте. Монетки со звоном разлетелись по полу. — Кара? Лорен? Алисия?

Когда длинный перечень женских имён окончился, я убрал руки. Джемма несколько секунд смотрела на меня в недоумении, как будто я сделал что-то совсем уж неуместное, но потом улыбнулась.

— Рад, что ты пришла, — я хотел обнять Джемму, но она мягко отстранилась.

— А я не к тебе, я поддержать Грозовые тучи.

Я ей не поверил, но сделал вид, что страшно разочарован. Мы вместе собрали монеты, и Джемма купила воду.

— Мы выступаем раньше них, так что придётся и нас послушать, — бросил я, уходя из холла.

Нас поставили ближе к началу, что ужасно огорчило Нильса, так как он решил, что самые сливки, как правило, выступают в конце. Но мне, наоборот, это показалось удобным, можно устроиться в зрительном зале и досмотреть концерт со всеми. Я запланировал высмотреть Джемму со сцены, а потом как бы случайно подсесть к ней. Может быть, она всё-таки захочет пойти погулять со мной, а не с подругами?

Сцена в университетском концертном зале по размеру казалась больше, чем в том клубе, где мы выступали. Не знаю, на самом ли деле так было, или только казалось из-за более яркого освещения. Поскольку ты так и не объявился, я понятия не имел, надо мне наносить грим или нет. С одной стороны, мы выступали под новым названием, а, с другой, это ведь всего лишь университет. Хотя зрителей здесь было ничуть ни меньше.

Нас объявили, и мы вышли на сцену все вместе без моего пафосного опоздания. Пока ребята подключали гитары, я подошёл к стойке с микрофоном и оглядел зал. И, хотя свет на сцене был в несколько раз ярче, чем внизу, я сразу заметил огненные волосы Джеммы на втором ряду. Она смотрела на меня, я — на неё, и мне вдруг ужасно захотелось сбежать со сцены. Отчего-то её присутствие смущало намного больше, чем всех остальных людей вместе взятых. Как будто мой обыкновенный мир, в котором я получал образование, был хорошим мальчиком на радость родителям и примерным девушкам смешался с альтернативной реальностью, где господствовала рок-музыка, ночные прогулки по Нью-Йорку, концерты, запрещённые вещества. Мой мир, от которого я стремился убежать, перемешался с твоим миром, в который я так хотел попасть.

Звук здесь оказался не таким, как в клубе, от чего я растерялся и напутал слова в песне. Уверен, что кроме Нильса, никто ничего и не заметил, но от него мне влетело, почти как однажды от мамы, заставшей меня за «порчей» скрипки (я всего лишь играл на ней без смычка). Выслушав все, на мой взгляд, несправедливые обвинения в безответственности, разгильдяйстве и несобранности, я хотел было сбежать к Джемме, но не удержался от комментария:

— Да ладно тебе, это всего лишь универ.

У Нильса сделалось настолько злое лицо, что я испугался, как бы он не выгнал меня из группы прямо сейчас.

— Кто ты такой, чтобы плевать на нашу основную аудиторию? — сказал он холодно.

Я почувствовал себя так, словно мне на головы вылили ведро даже не ледяной воды, а кипятка. Хорошо, что хоть всё происходило только в присутствии ребят из группы. Но и на их лицах я заметил осуждение.

Я выскочил в коридор и, прежде чем пойти в зрительный зал, решил прогуляться по коридору и успокоиться. В голову полезли разные мысли: от «они меня недостойны» до «я — полное ничтожество».

Я поднялся по лестнице на самый верх, туда, где, наверное, почти никогда никто не бывал, с чётким планом просидеть там пару часов в одиночестве, жалея себя. Но потом мне вдруг в голову пришло, как жалко и глупо я буду выглядеть, если меня здесь кто-то найдёт. В конце концов, я же сам виноват, плохо выучил слова. Мне не на кого пенять кроме себя. Да, и ещё в зале меня ждала Джемма, я не мог её опять проигнорировать. Даже, если она и правда пришла к девчонкам из Грозовых туч, всё равно шанс заманить её на прогулку не стоило упускать. Может быть, Нильс увидел бы нас вместе и понял, что я не настолько жалкий и никому не нужный, как он думает.

Я зашёл в зал, протиснулся вглубь второго ряда и сел на свободное место рядом с Джеммой, на котором лежала её сумочка. То, что она заняла место мне, было очень хорошим знаком. Со сцены кто-то пел, я не обратил внимания, главное, что не Грозовые тучи (голос был мужской).

— Привет, — шепнул я Джемме в ухо.

Она убрала сумку с сидения, и я смог сесть нормально.

— С чего ты взял, что я заняла место тебе?

— А кому? Кара же ещё не выступила. А вся группа тут не поместится.

— Ладно, — шикнула на меня Джемма. — Сиди, если хочешь.

Несколько номеров я молчал и иногда посматривал на Джемму, хотел узнать по выражению её лица, в каком она настроении. Но Джемме это не нравилось, и она каждый раз отворачивалась, а потом вообще заявила, что я мешаю ей смотреть концерт.

— Пойдём потом в кино?

Джемма некоторое время никак не реагировала на мой вопрос, я даже начал нервничать. Когда я уже собирался повторить вопрос, Джемма сказала:

— Ладно! Пойдём в кино, но только если… если ты подождёшь меня в парке. Хорошо? Давай, иди. Ты и, правда, бесишь.

Я посмотрел на Джемму, убедился, что она не злится, и протиснулся в проход под недовольные вздохи зрителей. Я забрал из гардероба куртку и вышел на улицу, оглядываясь по сторонам, чтобы не наткнуться на кого-нибудь из своей группы. В холле было мало людей, и мне удалось выскользнуть на улицу инкогнито, зато на крыльце на меня кто-то налетел, чуть не сбив с ног.

— Приве-е-ет, чувак! — услышал я твой голос, а потом осознал, что нахожусь в твоих объятиях. — Я скучал. Пошли, пройдёмся, расскажешь, как выступили. Я только приехал, не успел на вас.

Ты забросил мне руку на плечо и подтолкнул в сторону парка.