Золушка и Мафиози

36

ТИЦИАНО КАТАНЕО

— Тициано. — Всегда спокойный и контролирующий голос Маттео заставляет меня поднять голову. Я откладываю ручку и щелкаю пальцами. Мой взгляд перескакивает с различных кип бумаг, занимающих стол передо мной, на консильери, стоящего сейчас в дверях офиса в учебном центре Саграда.

Я стискиваю зубы, понимая, что какова бы ни была причина присутствия Маттео, он лишь поставит еще больше препятствий между мной и тем местом, где я действительно хочу быть: кроватью, где я оставил голую и спящую Рафаэлу, не имея возможности узнать, насколько вкусна ее киска по утрам. Что, по иронии судьбы, только подогрело мою одержимость ею.

Последние несколько часов мои мысли не прекращали работать, ни на секунду не задумываясь о том, чему я планирую научить Рафаэлу. Не обращая внимания на расстояние, мой мозг просто продолжал строить планы, точно планируя каждый следующий шаг, ведь теперь, когда у меня есть моя новая игрушка, начинается самое интересное: ее нужно сломать. И эту игрушку очень приятно трахать.

Боль и удовольствие гораздо более похожи, чем многие думают. И то и другое может быть инструментом контроля, если использовать его правильно. И то и другое может свести с ума. Оба могут разрушить или возвысить дух. И в обоих случаях главное — понять желания, страхи и слабости другого человека и использовать их в своих интересах. Но Рафаэла, прошлой ночью… Ее сопротивление вышло на новый уровень. Разделать ее было легко, потому что она никогда не сопротивлялась, и все же удовольствие видеть, как она теряет себя…

— Ты собираешься войти или будешь смотреть на меня с порога?

Голубые глаза Маттео даже не вздрагивают от провокации. Их холодность, как всегда, не оставляет места для проявления каких-либо других чувств.

— Ты, кажется, погрузилась в раздумья, — отвечает он, наконец входя. — Я ненадолго, на самом деле я просто зашел, чтобы оставить это.

Он протягивает мне флешку.

— А это что?

— Отчеты об отмывании денег за последние шесть месяцев.

Не дать своему лицу показать все отвращение, которое я испытываю, можно только благодаря многолетнему самоконтролю.

— И ты передаешь их мне, потому что…

— Приказ Дона. Он сказал, что следующие несколько месяцев ты будешь иметь с этим дело.

Сукин сан! Я протягиваю руку, хватаю флешку и бросаю ее на стол, который, по мнению Витторио, был недостаточно полон. Клянусь Богом, если это не обречет меня на роль дона, я убью этого ублюдка.

— Поздравляю со свадьбой, — говорит Маттео через плечо, доходя до двери, но уходит прежде, чем я успеваю сказать ему, чтобы он отвалил.

Я встаю и подхожу к окну, наблюдая за тренировкой на улице. В отличие от кабинета Витторио, который находится в глубине здания, я предпочитаю, чтобы из моего кабинета открывался вид на то, что происходит на самом деле, а не просто на холодные камни.

Если бы это зависело от меня, у меня бы даже не было кабинета.

По правде говоря, за последние несколько лет это место проводило гораздо больше времени взаперти, чем в реальности, и заставлять меня работать отсюда — просто еще одно наказание Дона. В конце концов, я вполне мог бы заниматься всей этой бюрократией в домашнем офисе и трахать свою жену через рассчитанные промежутки времени, чтобы развеять скуку, вызванную этим. Думаю, это даже сделало бы меня более продуктивным.

Зависимость от Рафаэлы никогда не была риском, но после того, как я испытал ощущение, когда она умоляет меня, я признаю, что это то, к чему я готов пристраститься. В конце концов, она оказалась права. Наш случай — тот, в котором порядок факторов не изменил бы результат. Так или иначе, я бы женился на Рафаэле, потому что одного раза мне было бы недостаточно, а одна мысль о том, что кто-то еще услышит ее стоны, приводит меня в бешенство: они мои, чтобы дразнить, пить и даже молчать.

Но это не все, чем я хочу обладать. Я хочу, чтобы Рафаэла сходила с ума, желала быть моей, принадлежать мне с удовольствием, делая мои желания своими. Я хочу гнуть ее до тех пор, пока не останется ничего, кроме того, что я решу сохранить в ее неукротимом духе.

Не то чтобы я не знал, как именно это сделать.

Обычно боль — мой любимый способ, но с Рафаэлой все будет немного другим. Прошлая ночь была лишь наброском к картине, которую я планирую нарисовать. Шедевр, который потребует терпения, творческого подхода и хирургической точности моих методов.

Но если у меня будут только ночи с ней, мне потребуется гораздо больше времени, чтобы обучить ее так, как я хочу. Витторио знал об этом, я не сомневаюсь, и позаботился о том, чтобы снабдить офис учебного центра всеми кипами бюрократической работы, которые он смог найти на мусорных свалках по всей Сицилии, потому что нет ни малейшей вероятности, что все это действительно принадлежит Саграде.

На татами перед моим окном мужчины двигаются с ловкостью и точностью — танец, который я очень хорошо знаю, но от которого я также на неопределенное время отстранен.