Золушка и Мафиози

72

ТИЦИАНО КАТАНЕО

Она убила их. Двое мужчин… Она убила их.

Я улыбаюсь ей в губы, не в силах перестать целовать ее, выходя из лифта на пятый этаж башни, где Рафаэла все еще находится в моих объятиях, мои руки лежат на ее ягодицах, а моя грудь прижата к ее груди. Я прикасаюсь к ней каждым сантиметром, отчаянно пытаясь успокоить страх, от которого у меня перехватывает дыхание.

Она здесь. Она в безопасности.

И я не должен был успеть, потому что моя жена — гребаная убийца. Черт возьми!

С закрытыми глазами я пересекаю знакомую комнату, пока не попадаю в ванную с Рафаэлой. Я прижимаю ее к стене душевой кабины и включаю душ, наши тела все еще одеты, но это никого из нас не волнует.

Рафаэла впивается пальцами в мои плечи, ее губы впиваются в мои в агрессивных поцелуях, подпитываемые адреналином, все еще бурлящим в ее венах. Я точно знаю, что ей нужно, и собираюсь дать ей это.

Я хватаю ее руки и поднимаю их, переплетая наши пальцы и разделяя рты. Красная вода стекает по нашим рукам, и мы оба, как загипнотизированные, наблюдаем, как кровь жертв Рафаэлы смывается с наших тел.

Я хриплю и снова опускаю свой рот на ее, еще более безумный, чем прежде, чувствуя, как яростно пульсирует мой член. Я разрываю подол ее футболки и разнимаю наши рты во второй раз, достаточно долго, чтобы сорвать ее, а вскоре за ней и лифчик.

Я хватаю ее сочную маленькую грудь, мои грубые ладони скользят по нежной нетронутой коже.

— Тебе нравится, принцесса? — Спрашиваю я в ее ухо, облизывая его, затем за ним и до самой шеи Рафаэлы.

Ее глаза закрываются, а рот остается приоткрытым, пока она тяжело дышит. Мои губы скользят по ее шее, покрывая ее поцелуями, пока не достигают одного из ее сосков. Я жадно посасываю его.

— Мне нравится, — стонет она, подаваясь бедрами вперед. — Мне это нравится.

Я хрипло смеюсь, дрожь отдается в ее, теплом, влажном теле. Вода из душа прилипает светлыми волосами к ее голове, лбу и шее.

Я сжимаю ее бедра, и Рафаэла опускает ноги на пол. Она снимает туфли, а я одним движением срываю с нее брюки и трусики. Затем я раздеваюсь, потому что с каждой секундой, когда мои руки оказываются вдали от нее, мои вены горят.

Я кладу руку ей на шею и снова притягиваю к себе, ликвидируя пространство между нами, как будто это оскорбляет меня лично и непростительно. Я разворачиваю ее спиной, хватаю за волосы и наматываю их на кулак.

Рафаэла раскидывает руки по мокрой стене, наклоняется, пока ее попка не оказывается на идеальной высоте, задыхается, ее кожа красная от температуры воды.

— Маленькая садистка, — шепчу я ей на ухо, откидывая голову назад и просовывая член в ее вход. Я вхожу сразу. Рафаэла выгибает спину при первом толчке, и я еще крепче сжимаю ее волосы. — Тебе понравилось чувствовать, как их кровь стекает по твоим рукам, куколка?

— Мне понравилось, — стонет она, поворачиваясь. — Мне понравилось.

— Чувствовала, как смерть обнимала их, принцесса? — Спрашиваю я, отстраняясь и снова быстро входя в нее.

— Да, — задыхается она.

— Каково это, любовь моя? Что ты чувствовала, убивая их? — Шепчу я ей на ухо.

— Силу, — отвечает она, разрывая последние мои путы.

Она совершенна. И она блядь моя гребаная жена!

Я быстро выхожу из нее и вхожу еще быстрее, начиная череду звериных толчков. Я трахаю ее жестоко, неистово вколачиваясь и выходя из ее киски, вырывая из ее горла крики, которые отражаются от каменных стен вокруг нас. Каждая встреча моих бедер с ее попкой издает влажный, галлюцинаторный звук, который поднимает мое удовольствие до десятой степени.

Вода из душа падает на ее выгнутую спину, и пар скрывает все, кроме нее. Рафаэла изо всех сил пытается удержаться на месте, ее влажные руки скользят по стене с каждым глубоким толчком. Моя хватка на ее бедрах — единственное, что удерживает ее на месте, пока я продолжаю входить в ее киску.

Я скольжу рукой вниз, к ее складочкам, и поглаживаю ее набухший клитор. Она принимает мои прикосновения, практически вибрируя от удовлетворения.

Насилие, отдающееся в моей крови, управляет моими движениями, желая наказать Рафаэлу за то, что она подверглась опасности, за то, что заставила меня испытывать такой ужас, даже если это не ее вина, и в то же время вознаградить ее за то, что она покончила с этими паразитами.

Она отталкивается, принимая всю мою жестокость и умоляя о большем звуками и движениями, встречая каждый мой толчок, извиваясь на моем члене и пальцах, пока не срывается в ошеломляющий оргазм, заставляющий все ее тело содрогаться, а киску — хлюпать, топя мой член в своих жидкостях и жаре, но этого недостаточно.

Я хочу от нее всего.

Нет больше места для какой-либо части Рафаэлы, которая осталась бы нетронутой мной. Я тяну ее за волосы, пока она не поднимает спину и не прижимается к моей груди. Моя рука обхватывает ее талию и отрывает ее ноги от земли, чтобы мой рот мог добраться до ее уха.

Брызги душа ласкают ее чувствительные соски, и она извивается на мне, продолжая стонать закрыв глаза, полностью потерявшись в удовольствии, терзающем ее тело.

— Я собираюсь съесть твою задницу, куколка, — предупреждаю я, глубоко проникая в ее киску. — Я собираюсь кончить в тебя, наполнить тебя спермой, Рафаэла, а потом мы начнем все сначала.

— Да, — стонет она, хотя я не задавал ей ни одного вопроса. — Да!

Я ставлю ее ноги на пол и скольжу раскрытой ладонью вниз по позвоночнику, пока она снова не встает на ноги, а на ее поясницу не попадает вся вода из душа. Я шлепаю ее по горячей попке открытой ладонью, и Рафаэла вскрикивает, запрокидывая голову назад закатывая глаза.

— Сучка!

Я вытаскиваю член из ее киски и тяну его к ее все еще девственной попке. Я отпускаю ее волосы и просовываю обе руки между ее ног.

Рафаэла стонет и снова поворачивается, когда я ввожу три пальца в ее киску, заставляя ее влагу вытекать, и тяну ее вверх, облизывая ее попку и играя пальцем другой руки там.

Она полностью расслаблена, и двойная стимуляция только раззадоривает ее.

Рафаэла перекатывается в моих руках, отрываясь от всех остатков контроля, который она все еще пыталась сохранить.

Я засовываю второй палец в ее попку, проникая в нее дважды. Моя жена не только принимает это, она умоляет о большем, кричит, когда я проникаю глубже, и хнычет, когда я полностью отстраняюсь. Я до хрипоты смеюсь над дерзостью этого женщины, хотя мое желание — трахать ее без жалости.

— Я дам тебе то, чего ты хочешь, маленькая шлюшка, — говорю я, вставляя член в ее попку и проталкивая головку внутрь.

Рафаэла с наслаждением заглатывает меня, ее сопротивление душит мою эрекцию, пока она скользит внутрь, сантиметр за сантиметром, очень медленно. Чем глубже я вхожу в нее, тем чаще ее стоны превращаются в протяжные вздохи.

— Все в порядке, любовь моя? — Спрашиваю я, когда полностью вхожу в нее, и она стонет "да", подаваясь бедрами назад, желая большего. — Хорошо. Очень хорошо.

Я крепко хватаю ее за талию, немного отстраняюсь и снова глубоко вколачиваюсь, зная, что Рафаэла насладится болью, она знает, как смешать ее с удовольствием.

Крик, который она издает в ответ, служит тому доказательством, и я снова вхожу в нее, пожирая ее задницу короткими, но яростными толчками, а вскоре мои пальцы возвращаются, чтобы трахать ее киску.

Рафаэла не выдерживает и минуты, кончая от отчаяния и сотрясаясь в дрожи, и как бы мне ни хотелось, я тоже не могу сдерживаться. Не тогда, когда каждая фибра моего тела отчаянно желает обладать Рафаэлой самым первобытным образом.

Я кончаю в нее, наполняя ее попку спермой до отказа, а потом выхожу из нее и мастурбирую, кончая в ее тугую, набухшую киску, требующую, чтобы ее тоже накормили.

Я разворачиваю Рафаэлу, притягиваю ее к себе и позволяю своему телу поддаваться, пока мы не оказываемся на полу в душевой.

— Я люблю тебя, — сразу же говорит она, ее взгляд все еще немного мягкий, но слова, произносимые с придыханием, звучат твердо. — И это твоя вина, если хочешь знать!

Я смеюсь, потирая кончики наших носов.

— Да, куколка?

— Это не смешно, Тициано! И не смей говорить мне, что ты не чувствуешь то же самое! Ты обязан сказать мне, что тоже любишь меня. — Требует эта бестия.

— Прости, но я не могу.

Рафаэла открывает рот, и возмущение, охватившее ее тело, вытесняет все следы после оргазменной дымки.

— Как думаешь, на что это сейчас похоже? — Спрашивает она, давая понять, что дает мне шанс отступить.

Я провожу пальцами по ее мокрым волосам, поддерживая ее голову, чтобы ее глаза не отрывались от моих, когда произношу свои следующие слова:

— Я не могу просто сказать, что люблю тебя, куколка, потому что этого недостаточно. — Рафаэла выдыхает, и гнев, который начал затуманивать ее глаза, ослабляет хватку вокруг них. — Слово "страсть" слишком мало, чтобы выдержать вес моей одержимости тобой. Я безумно блядь люблю тебя!

Она задыхается, ее голова пытается отклониться назад, но ее удерживает сила моей хватки. Рафаэла прикусывает губу.

— Молодец, — говорит она спустя почти целую минуту. — Потому что я действительно не прочь убить сегодня третьего мужчину.

Я смеюсь.

— Или я буду твоим, или я буду ничьим?

— Именно так.

— Наконец-то мы на одной волне, — шепчу я, проводя большим пальцем по ее влажной щеке, и улыбка не сходит с моего лица.

— Я люблю тебя, — отвечает она тем же тоном, прижимаясь лбом к моему. Я люблю тебя так сильно, что мне больно.

— Я тоже. До последнего вздоха, Рафаэла.

— До последнего вздоха, Тициано. — Ее глаза закрываются, и нас окутывает восхитительная тишина, пока Рафаэла не нарушает ее. — Ты ел мою задницу!

Смех, вырвавшийся у меня изо рта, громок и сотрясает нас обоих.

— И тебе это понравилось, как и подобает восхитительной маленькой шлюшке. Я так много хочу сделать с тобой… Я хочу показать тебе весь мир, принцесса.

— Я хочу выйти за тебя замуж, — говорит она, и я поворачиваю голову, вздернув бровь.

— Снова?

— На этот раз по-настоящему.

— Это всегда было по-настоящему, принцесса. Это ты мне не верила.

— Я хочу вечеринку, и музыку, и все остальное, — объясняет она.

— Когда? На следующей неделе?

— На следующей неделе? — Отвечает он вопросительным тоном, как будто сомневается в моей готовности.

— Все, что ты захочешь, всегда будет твоим.

— До последнего вздоха?

— Может быть, даже после.