Золушка и Мафиози

56

РАФАЭЛА КАТАНЕО

— Эта ванна, определенно самое большое преимущество того, что я вышла за тебя замуж.

Я выдуваю кучу пены из ладони, и маленькие пузырьки летают по ванной, пока не лопаются на какой-нибудь поверхности.

— Самое большое, да? — Спрашивает Тициано, покачивая бедрами и потираясь членом о мою спину.

— Если бы ты был таким же большой, как эта ванна, от меня бы ничего не осталось после нашей брачной ночи.

— Он смеется, и я чувствую движение в своем теле, вода вокруг нас колышется. — Почему ты убил моих женихов, Тициано? — Я задаю вопрос, который не выходит у меня из головы уже несколько недель и который в последние несколько дней поглощает меня с невыносимой силой.

У меня много "почему" для Тициано, но я чувствую, что этот вопрос, как никакой другой, требует ответа. Может быть, я веду себя глупо или наивно, но неужели я всего лишь еще одна из многочисленных навязчивых идей Тициано Катанео? Или все же есть хоть малейший шанс, что мы испытываем друг к другу чувства? Или хотя бы готовы к этому? Ведь когда мы вот так, разговариваем, смеемся, делим жизнь, не кажется, что все это просто наваждение. Мы работаем, лучше, чем я когда-либо осмелилась бы представить, если бы у нас была любовь…

Глупо ли с моей стороны так думать? Не знаю, но я устала гадать, что творится в голове у моего мужа. Я поворачиваюсь в ванне, укладываясь боком к нему между ног, чтобы видеть его лицо, когда он будет мне отвечать.

— Разве это не очевидно, куколка? — Бесстрастно отвечает он, проводя кончиком носа по моей челюсти. — Ты была моей, и никто не собирался брать то, что принадлежит мне.

— Так ли это? — Серьезно спрашиваю я, желая знать.

Тициано пожимает плечами.

— Я всегда был капризным человеком, Рафаэла.

— Значит, каприз. Поэтому?

— Это важно?

Он хмурится.

— Это важно, ответь мне.

Тициано не торопится с ответом, как будто действительно раздумывает.

— А что еще может быть важно?

Ответ рассмешил бы меня, если бы не вызвал чувство возмущения. Я сужаю глаза на Тициано, но ничего не говорю, а просто киваю головой в знак согласия. А как же иначе? Ну ладно.

Я поворачиваюсь в ванной спиной к нему.

— Как ты думаешь, Дон изменяет Габриэлле? — Я меняю тему, и Тициано задыхается.

— Откуда берутся эти вопросы?

— Да или нет?

— И почему это важно для нас?

— Потому что я планирую проучить некоторых дам, которые любят позировать как начальство, но носят рога больше, чем у оленей Санты, но если моя подруга будет включена в этот класс, я никогда не подвергну ее такому риску.

И снова смех Тициано отдается в моем теле.

— Не нужна помощь? — Предлагает он, и я оглядываюсь на него через плечо.

— Ты хочешь помочь мне?

— Если ты не помнишь, я предложил убить их. Что бы ты ни задумала, хуже этого быть не может.

Я моргаю и прикусываю губу. Способность Тициано упрощать то, что не является простым, выводит меня из себя.

— Значит ли это, что ты не думаешь, что Дон изменяет Габриэлле?

— Я точно знаю, что нет.

— Тогда да. Мне нужна твоя помощь.