Антология ивритской литературы. Еврейская литература XIX-XX веков в русских переводах

Хамуталь Бар-Йосеф Израильская литература 90-х годов XX века Пер. З. Копельман

Пытаясь обрисовать израильскую литературу 90-х годов, мы немедленно сталкиваемся с современной проблемой интерпретации: чью точку зрения нам следует принять? Точку зрения книгоиздателя, для которого главный критерий художественного совершенства — списки бестселлеров? Журналиста, работника средств массовой информации? Профессионального литературного критика? И смогут ли разные критики договориться между собой? Сегодня в Израиле, как и везде на Западе, мы все чаще убеждаемся в относительности так называемых «профессиональных» суждений. В то же время на наших глазах множатся структуры, играющие роль посредника между произведением и читателем, которые сообщают все новые значения словам «литература» и «культура».

Мы, к счастью, имеем представление об адресате данного обзора, что в большой степени предопределило его характер. Романтизму культура обязана представлением, что национальный дух следует искать в формах выражения простых людей: в фольклоре, религии, мифе. Да и областные диалекты рассматривались как романтический «естественный» двойник языковой культуры, созданной городскими интеллектуалами. Искусство и литература — особенно поэзия — воспринимались как выражение детской души гения, который, «распевая, как птица», был пророком природы и духа нации. В наше время никому не придет в голову уподоблять художника певчей птице, и мы утратили восторженную идеализацию природы и примитива. Вне зависимости от нашего суждения, всякий «текст» сегодня отражает определенную «литературу» и «культуру». С такой точки зрения, созданный в Израиле литературный текст является, по сути, документом израильской культуры, социологии, истории. Этим он привлечет будущих историков нашего государства; для них посредственное произведение послужит лучшим зеркалом культуры, чем выдающееся. Для историка, изучающего быт елизаветинской Англии, счета Шекспира из бакалейной лавки столь же ценны, как и его сонеты. Не художественные достоинства текста сообщают ему ценность, но его документальная значимость в описании культуры. В этом случае воспоминания, письма, газеты, детские книги, популярные песни и рекламные объявления являются необходимыми для исследователей современной культуры ничуть не меньше, чем серьезные литературные труды.

Коль скоро речь идет об Израиле, здесь явно мемуарные тексты являются более иллюстративными, чем беллетристические, хотя их художественная ценность невысока. Для историка будет интересным узнать, что в Израиле в 1950-е годы получили широкое распространение воспоминания о солдатах, павших в Войне за независимость, а в 1960-е и 1970-е — воспоминания о городах, порою целых областях, где евреи подверглись массовому уничтожению во время Второй мировой войны. Но уже в 1980-е годы это явление почти сошло на нет, если учесть, что из 250 опубликованных в Израиле мемуарных книг о Катастрофе только около 10 приходится на издания 1980-х — начала 1990-х годов. Однако исследовательские работы и воспоминания о Катастрофе продолжают издаваться, как правило, при поддержке частных фондов или в рамках научных публикаций. За последние тридцать лет на тему Катастрофы в Израиле было опубликовано на иврите, идише и английском языке 350 книг, включая библиографии. Около трети из них — свидетельства, воспоминания, биографии и беллетризованные автобиографии, написанные людьми, пережившими Катастрофу, — жанр, обреченный на исчезновение, когда уйдет из жизни поколение его создателей.

Но у любителей литературы в традиционном смысле этого слова соседство на полке произведений классиков и книг, с их точки зрения, к литературе не относящихся, вызвало бы недоумение. Стремясь описать израильскую литературу с удаленной в географическом и культурном отношении позиции, мы огорчились бы обилию дешевой и незрелой писанины. А если бы нам захотелось прояснить отношение израильской литературы к современным проблемам или к общечеловеческим явлениям, мы утонули бы в море общих мест и поверхностных суждений, и лишь несколько (увы, их всегда совсем немного) серьезных литературных работ привлекло бы наше внимание.

«Кто должен решать, какие работы составят это существенное меньшинство?» — спросит библиотекарь. Этот вопрос не имеет однозначного и корректного с научной точки зрения ответа, как не поддается унификации любая оценка израильского общества. Таким образом, прав библиотекарь, собирающий у себя на полках все, что только возможно. Остается только предупредить изучающих литературу студентов, что на них возлагается задача отделить зерна от плевел.

Повсюду на Западе литература перестает занимать то центральное место, которое она занимала, скажем, в XIX в. Она отступает под давлением кинематографа, телевидения и журналистики. Литература являлась весьма важным фактором сионистской культуры в Европе, а также культуры ишува в догосударственный период и еще в 1950-1960-е годы в Израиле. Если в 1948 году книга в рюкзаке израильского солдата была обычным делом, то теперь средний израильский новобранец запасается кассетами для своего уокмана. Но хотя люди, особенно молодежь, сегодня читают меньше, чем десять или двадцать лет назад, в Израиле литература все еще является предметом общественного интереса, и владение ивритом, как родным языком, становится нормой.

Исследование, проведенное в 1981 году институтом им. Ван Лира, имело целью выяснить, являются ли израильтяне, как некогда евреи диаспоры, «народом книги», или книга утрачивает ту ведущую роль, которую она играла в традиционной еврейской культуре и в культуре Израиля догосударственного периода. Исследователи пришли к выводу, что эта роль, по сути, утрачена. Только половина населения Израиля читает книги. В 1981 году 34 % израильтян вообще не читали книг и 24 % читали так мало, что этим можно пренебречь. В том же году средний израильтянин слушал радио и смотрел телевизор около двух часов ежедневно, и только люди с полным средним образованием уделяли чтению книг и газет примерно по два часа в день. Люди с неполным средним образованием читали примерно около часа в день. Только 11 % читали Талмуд и 25 % — Библию.

Тем не менее, другое исследование, проведенное в 1987 году, показало, что вывод о снижении интереса к книгам и газетам неверен. На деле, читающий израильтянин в течение двадцати последних лет все так же прочитывает в среднем по одной книге в месяц. Более того, число молодых людей в возрасте от 14 до 17 лет, прочитывающих по одной-три книги в месяц, постоянно растет. На 10 % увеличился контингент читателей ивритских газет (а читателей иноязычных газет стало, соответственно, меньше). Однако число читающих по четыре и более книги в месяц растет только среди пожилых людей в возрасте свыше шестидесяти лет, тогда как среди других возрастных групп показатель чтения остается стабильным, а у подростков даже убывает.

Последнее исследование, проведенное в 1990 году, показало, что около трех четвертей взрослого населения Израиля читает книги и 89 % читает газеты и журналы. В целом круг читателей сократился по сравнению с 1970 годом всего на 2 %. Но среди подростков читательский круг сократился на 20 %, а среди читателей с высшим образованием — на 10 %. Другой интересный вывод проведенного опроса примерное равенство между числом читателей литературных и читателей спортивных приложений к ведущим ивритским газетам Израиля («Йеди’от ахаронот», «Ма’арив», «Ха-арец» и «Хадашот»).

В условиях конкуренции со стороны кинематографа, телевидения и видео печатное слово по-прежнему остается в Израиле главной сферой творчества и общественного интереса. У туриста, оказавшегося в Израиле в середине июня, может сложиться впечатление, что здесь главным времяпрепровождением людей является чтение. С 1959 года в это время в Израиле ежегодно проводится книжная неделя, ставшая истинно национальным праздником. Во все дни книжной недели в каждом городе и населенном пункте устраиваются книжные распродажи по сниженным ценам в магазинах и со специально оборудованных лотков. Крупные издательства организуют свои распродажи. Книжная неделя проводится под эгидой Ассоциации книжных издательств, созданной в 1939 году и насчитывающей сегодня восемьдесят пять участников. Но это лишь небольшая доля издательской деятельности в Израиле. В 1992 году, например, в Национальную библиотеку в Иерусалиме были переданы книги от 1716 разных издателей (по закону каждый издатель в Израиле обязан отсылать в Национальную библиотеку по два экземпляра новой книги).

Политические и экономические проблемы не затронули издательского дела. Напротив, кажется, что написание и издание книг становится своего рода национальным средством против стрессов. Распространение компьютеров полностью изменило издательский процесс в Израиле, как во всякой развитой стране, и стимулировало огромное количество публикаций и издательских форматов. Разнообразие и количество печатной продукции множится от месяца к месяцу — как следствие технологических достижений, высокого уровня жизни, демографических и культурных изменений. Обилие промышленных журналов, всякого рода руководств и справочников потребителя отражает стремительно меняющийся стиль в технической и торговой сферах.

В расчете на душу населения израильская книжная индустрия является одной из крупнейших в мире. В еврейском 1986-87 году в Израиле было выпущено 13 миллионов книг, т. е. в среднем по 3,1 книги на человека (из них 42 % учебников). В том же году увидели свет книги под 4822 новыми названиями, из которых треть составляли новые или пересмотренные издания, что означало рост на 30 % по сравнению с первой половиной 1980-х годов. В том же году более двух третей (69 %) — опубликованных книг были изначально написаны на иврите и подавляющее большинство (88 %) книг увидело свет на иврите. Средний тираж также вырос от 1900 экземпляров в 1975 году до 2300 экземпляров в 1986-87 году. В том же году почти половину всех изданий в Израиле составляла художественная литература, 11 % — книги по иудаизму, 14 % — по гуманитарной тематике вообще и только 5 % — по социальным наукам, 5 % — по математике, статистике, компьютерам. Каждый месяц в Израиле издается около 200 книг для широкого читателя, и это число остается неизменным в течение ряда последних лет, как указывает Михаэль Хандельзальц в первом номере нового приложения «Сфарим» («Книги») к газете «Ха-арец».

В последние годы появилось внушительное количество раввинистической литературы. Хотя часть ее издана крупными издательствами и университетами, большинство изданий осуществлено иешивами (религиозными училищами), число которых все растет, или учениками иешив с коммерческой целью. Среди них — написанные в Израиле сочинения галахического и проповеднического характера, однако чаще это просто фотокопии известных раввинистических трудов.

В последнее десятилетие израильское книгопечатание испытывает американское влияние в смысле внедрения коммерческого подхода. Решающим в издательском деле становится потенциал сбыта. По имеющимся оценкам, около четверти или даже половины тиража не поступает в магазины, а распределяется частным образом. Десять лет назад книжная торговля себя не окупала и не учитывала основных законов коммерции. Бывало, что изданная книга годами томилась на полке магазина. Сегодня каждый торговец понимает, что книга должна оправдать себя, и что следует как можно чаще устраивать распродажи. Если книга не продается, через две недели ее возвращают на склад издательства. Потом читатель может обнаружить ее на какой-нибудь распродаже или в публичной библиотеке.

Судьба книги во многом зависит от рекламы в газетах, на радио, телевидении. В условиях, когда реклама стоит дорого, большое влияние на популярность издания оказывают общественные отклики и отзывы в средствах массовой информации. В то же время журналистский интерес к книге часто обусловлен не ее достоинствами, а возможностью сделать сенсацию. И в Израиле, и за рубежом внимание читателей привлекают публикации об арабо-израильском конфликте, религиозной жизни, феминизме, Катастрофе, сенсационные биографии.

Другой путь пропаганды книги связан с публикацией рецензии на нее в одном из литературных приложений к газете. Литературные приложения упорно борются за существование и за свое лицо. Некоторые из них стараются найти компромисс между серьезной литературной критикой и популярными информативными и занимательными обзорами. В сфере профессиональной литературной критики наблюдается утечка мозгов в связи с тем, что литературоведы предпочитают лучше оплачиваемую редактуру научных изданий или даже перевод. Если в 1970-е годы критика тяготела к академизму, то сегодня от нее все чаще требуются неакадемические краткие очерки, написанные доступным языком. Сотрудничество между издателями, критиками и академическим миром заявило о себе в 1980-е годы, когда критики и ученые активно занялись редактированием книг и выпуском серийных и подписных изданий.

В результате коммерческого подхода к книгопечатанию стало больше популярных книг и сократился выпуск серьезных работ. Этот крен несколько ослаблен деятельностью издательств, субсидируемых разными организациями и политическими партиями, но и они стремятся стать коммерческими. Другим выравнивающим фактором является существование общественных фондов, таких, как Фонд Тель-Авива для литературы и искусства, Фонд творческих работников «Акум», Фонд Президента, Фонд им. Дова Садана и др., а также участившиеся в последнее время издания за счет автора.

Отцы-основатели современной ивритской литературы видели свою главную задачу в том, чтобы создать новую подлинно еврейскую словесность, которая могла бы соперничать с любой из мировых литератур. Они старались не просто этнографически достоверно изображать быт евреев, но обнажить корни и возродить к новой жизни национальную этику. Они хотели создать литературу, которая бы участвовала в возрождении еврейского народа и одновременно принадлежала бы всемирной литературе. Эта двойственность едва ли характеризует литературу Израиля, основные интенции которой ориентированы на космополитическую либеральную культуру Америки и Западной Европы. Такова общая культурная ситуация в мире, но в Израиле она усугубляется и тем, что в глазах ведущих критиков и издателей специфически еврейское мироощущение и бытование кажется малоценным, не заслуживающим внимания; им важнее, чтобы литературный процесс здесь не отставал от процессов, развивающихся в Нью-Йорке, Лондоне, Берлине.

В последние двадцать лет в израильской литературе лидирует проза, тогда как еще до середины 1970-х годов поэзия занимала в ней главное место. Некоторые авторы заявляют, что израильская поэзия и драма вышли на более высокий уровень мастерства, чем проза, однако критики «предали искусство» и при вынесении своих суждений думают о рыночной конъюнктуре и интересах издателей.

О превалировании прозы над поэзией можно судить хотя бы по тому, что многие поэты, удостоившиеся литературных премий в 1980-е годы, такие, как Леа Аялон, Меир Визельтир, Ицхак Лаор, Майя Бежерано, в начале 1990-х годов обратились к прозе. Вот как объясняет этот поворот в своем творчестве Амос Адельхайт, еще один перешедший к прозе поэт: «Текст обречен, если о нем не говорят пресса и вещание, а чтобы заинтересовать средства массовой информации, приходится писать прозу». Прозаики, заявившие о себе в 1960-е годы: А.Б.Иехошуа, А.Аппельфельд, А.Оз, И.Кназ, И.Бен-Нер, Й.Каньюк, Ш.Хар-Эвен и А.Кахана-Кармон — продолжают писать и упрочивают свои позиции, чему немало способствуют публикации их произведений за рубежом (явление, особенно заметное в последние десять лет). Эти авторы, начав с рассказов и повестей, ныне пишут романы. Их творчество отмечено явной тенденцией к упрощению стиля и языка, продиктованной желанием быть понятным и читателю, и переводчику. Это верно и для А.Оза, Аппельфельда, Иехошуа, чьи ранние произведения резко отторгали реализм, были насыщены символикой и написаны поэтическим языком.

Среди прозаиков, вступивших в израильскую литературу в 1970-е и 1980-е годы, следует назвать Ш.Лапид, Д.Гроссмана, Й.Хоффмана, А.Хеффнера, М.Шалева, Ю.Шимони, О.Кастель-Блум, И.Кацир, С. Либрехт, Ицхака Бар-Йосефа. В отличие от стремления авторов 1960-х выразить свое экзистенциальное переживание, писатели последних лет, как правило, посвящают свои произведения текущим проблемам: арабо-израильским отношениям, Катастрофе, сионизму в догосударственный период, израильской армии, то есть темам, которые могут привлечь переводчиков и зарубежных читателей. Средства массовой информации внедряются в литературу Израиля и иным образом: еще совсем недавно основными источниками дохода ивритского писателя были преподавание, редактура, участие в издательском деле, а сегодня все больше литераторов зарабатывают участием в газетах, радио- и телепрограммах, что сказывается на их творчестве и на рыночных возможностях выпущенных ими книг.

Среди прозаиков 1980-х годов внушительное число женщин. Волна феминизма с некоторым опозданием докатилась и до израильской прессы и академической среды. Результат налицо: книги Шуламит Лапид, Иеудит Кацир, Савьон Либрехт, Орли Кастель-Блум и Леи Эйни стали бестселлерами и привлекают внимание переводчиков. Даже детективы, жанр почти не представленный на иврите, получили право на существование благодаря трем писательницам: Дворе Брегман (1983), Батье Гур (1989) и Шуламит Лапид (1989). К числу новаций восьмидесятых годов следует отнести и появление рассказов и повестей (а не только стихов), написанных религиозными женщинами. Рут Блумерт опубликовала сборник фантастических рассказов (1894) и небольшой роман (1989); Хана Бат-Шахар (1983) и Хая Эстер (1989) пишут почти порнографическую прозу. Другую группу составляют авторы-сефарды. Амнон Шамош (с 1974), Эли Амир (1984, 1992), Сами Михаэль (1979, 1993), Шимон Балас (1991, 1992) и Ицхак Горен-Гормезано (1978, 1987) пишут реалистические автобиографические романы с описаниями детства, проведенного на Ближнем Востоке или в Северной Африке, с картинами жизни восточных евреев и арабов в Израиле. Дан Сери (1989, 1992) и Шмуэль Хакимян (1993) обратились к модернизму, сочетающему реализм с элементами мифа и легенд.

Каждый месяц в Израиле издается 40–50 поэтических сборников. Большинство из них напечатаны за счет автора и не доходят ни до книжных магазинов, ни до сведения читательской публики. Существует несколько маленьких издательств, специализирующихся на выпуске поэзии («Экед» в Тель-Авиве, пожалуй, самое известное из них). Если сравнить с ситуацией в книжных магазинах и в литературных приложениях к газетам, которая существовала в Израиле лет десять-пятнадцать назад, покажется, что поэзия как жанр отмирает. Но если взглянуть на израильскую поэзию с точки зрения американца, англичанина или француза, то поразит ее обилие. Поэт Давид Авидан в свое время писал: «Нью-йоркские поэты могут получить немалый заряд бодрости от молодых поэтов Тель-Авива, Иерусалима и Хайфы… Это оживит кровообращение и дыхательную деятельность их стилистических методов».

До недавнего времени поэтические сборники на удивление хорошо раскупались. Продажа трех-пяти тысяч экземпляров книжек таких поэтов, как И.Амихай, Зельда, Далия Равикович, Иона Волах, была обычным делом, а ведь подобный тираж оказал бы честь и стране, население которой раз в десять превосходит население Израиля. После смерти Зельды, Яира Хурвица, Ионы Волах, Дана Пагиса, Авот Йешуруна, Пинхаса Саде и Давида Авидана (все они ушли из жизни в 1980-е — начале 1990-х годов) и при том, что Натан Зах и Иехуда Амихай почти перестали писать стихи, ведущими фигурами в поэзии стали Т.Карми (ныне тоже покойный), Меир Визельтир, Аарон Шабтай, Леа Аялон, Майя Бежерано, Рони Сомек, Мордехай Гельдман, Ицхак Лаор, Исраэль Элираз и Хедва Гаркави.

Обычные мотивы современной израильской поэзии: личные травмы и стрессы, подсознательные импульсы и желания, неконвенциональный секс, сумасшествие, местные и заграничные впечатления — отражают широкий интерес к психоанализу и веру в его принципы. Тот же круг тем составляет содержание нового литературного жанра — книг, написанных психоаналитиками по материалам профессиональной деятельности и фактам собственной биографии и с изложением взглядов на проблемы их пациентов. Амиа Либлих (1979, 1987) и Амела Эйнат (1987, 1992) получили широкое признание именно как авторы этого жанра. Война в Ливане породила кратковременный всплеск политической пацифистской поэзии, составившей, в частности, два отдельных сборника.

Заслуживает упоминания группа религиозных поэтов, публикующихся в основанном в 1990 году ежемесячнике «Димуй». Ортодоксально-религиозные поэты — явление достаточно редкое в ивритской литературе. В догосударственный период подобные авторы, например, И.Ц.Римон и М.Г.Лангер, были исключением. Хотя ивритская поэзия XX в. сильно проникнута мистицизмом, это метафорический, не собственно религиозный мистицизм, а скорее средство выражения национального или личного опыта. К этому до некоторой степени символистскому направлению можно отнести поэтов последующих поколений: Авраама Хальфи, Амира Гильбоа, Далию Равикович (в первый период творчества), а в последние годы — Моше Сертеля, Рахель Хальфи и Хамуталь Бар-Йосеф. Современная поэзия близких к ортодоксии кругов публикуется в Израиле с 1960-х годов и имеет свои достижения. Здесь следует назвать Зельду (Шнеерсон-Мишковскую), Ривку-Мирьям, Адмиэль Косман, Эстер Эттингер, Рут Блумерт.

Важным явлением в израильской поэтической жизни является ежегодный альманах «Хадарим», издаваемый с 1981 года Хейлит Йешурун. Изысканный внешний вид альманаха (он печатается в художественной галерее «Дугит») и тщательно подобранное содержание превратили его в образец поэтического издания. Большинство литературной периодики уделяет место поэзии. Это и почтенные ежемесячники «Мознаим», «Ахшав» (выходит с начала 1960-х), «Итон 77» (с 1977), «Симан кри’а» (с середины 1970-х), «Апирьон» (журнал ближневосточной культуры, выходит с 1983), «Игра» (с 1984) и «Альнаим» (с 1989). В 1982-88 годы Дрор Грин выпускал весьма оригинальное издание «Пиют»: раз в неделю выходил в свет один лист плотной бумаги, и на нем одно стихотворение. Предполагалось, что читатели смогут подшить выпуски в шапку для бумаг.

Еще полвека назад найти пьесу для чтения на иврите было затруднительно. Имелось несколько переводов мировой классики: греческие трагедии и комедии, из Шекспира, Мольера, Ибсена, Чехова, а также некоторое количество собственно ивритских драматургических произведений Матитьяу Шохама, Якова Кагана, Хаима Хазаза, Натана Альтермана. Израильская драма начиналась пьесами Моше Шамира, Натана Шахама, Ханоха Бартова и Аарона Мегеда. Большинство новых драматургов были прозаиками, изображавшими жизнь юной страны в реалистической манере. Эти пьесы, как и многие прозаические произведения тех же авторов, сегодня считаются устаревшими. Новая драматургическая эпоха началась в 1960-е годы пьесами Нисима Алони, Йосефа Бар-Иосефа и Ханоха Левина. Они прибегают к стилизациям и используют разговорный иврит для заведомо нереалистического представления действительности.

Стилистические изменения особенно заметны в переводной драме, которая в последнее время тяготеет к низкому речевому регистру, сильно отличающемуся от книжного иврита более ранних пьес. Эта тенденция к сокращению дистанции между разговорным и литературным языком характеризует новую переводную литературу вообще, не обязательно пьесы. Было бы упрощением проецировать изменения речи драматических персонажей на сдвиги в повседневном бытовом иврите. Эти изменения скорее отражают новый литературный вкус, новую поэтику и касаются всех видов художественной литературы: писать «низко, почти у самой земли», как гласит название одного из рассказов Иеудит Гендель. Высокие слова уходят даже из поэзии, не говоря уж о детских книжках, пьесах и романах.

Драматургия на иврите насчитывает около сотни оригинальных и около пяти сотен переводных пьес. Каждый год выходит в свет около сорока пьес, треть из которых изначально написаны на иврите. Одно только издательство «Ор ам» выпустило более сорока израильских пьес, а издательство Школы драматического мастерства «Бейт Цви» в своей «Театральной библиотеке» опубликовало несколько сотен пьес, переведенных с английского, русского, французского, немецкого, итальянского и скандинавских языков. Осуществляются также новые переводы пьес, имеющихся лишь на устаревшем иврите. Таковы переводы Шекспира, выполненные блестящими поэтами (Т.Карми, М.Визельтиром), переводы Гарсиа Лорки, выполненные Риной Литвин, и переводы греческих трагедий Аарона Шабтая, за которые поэт в 1993 получил престижную премию им. Черниховского. Если сравнить его переводы с переводами Ш.Дикмана (1940-1950-е годы), то видно, какой разительный контраст они составляют. Словно прошло несколько столетий. И хочется напомнить, что эти различия не столько связаны с развитием языка иврит, сколько с изменившимся подходом к художественному переводу.

Около 15 % опубликованных в 1986-87 г. в Израиле книг составили книги для детей. К 1990 г. их число приблизилось к трети общего количества выпускаемых книг. Рост обусловлен в основном книгами для малышей в возрасте двух-трех лет. В детских книгах заметна устойчивая тенденция избегать назидательной тематики и напротив, узаконить «плохое» поведение: ненависть, зависть и ревность, непослушание. Пишущих для детей, будь то проза или стихи, особенно привлекают темы, ранее для детской литературы неприемлемые: смерть, неизлечимая болезнь, развод родителей, усыновление и удочерение, рукоприкладство и иные виды насилия в семье. Рассказы о животных по-прежнему занимают видное место, но на смену симпатичным зверушкам — псу, коту, овечке или козленку — пришли чудовища, гнусные звери и монстры, даже насекомые (вошь, например), которые сделались главными героями книг. Подобные произведения призваны помочь детям справиться со страхами и психологическими травмами и преодолеть отвращение к уродству. В современных детских книжках, равняющихся на телевидение, появились роботы и супермены. Особый вид произведений для детей составляют чепуховины, стихи и рассказы, начиненные абстрактным юмором и способные удовлетворить взыскательный вкус иных взрослых. Внешнее оформление детских книг, особенно для самых маленьких, в последнее десятилетие испытало поистине революционные преобразования. Не говоря уж о разнообразии графических решений, появились подвижные иллюстрации, выпуклые бумажные, матерчатые и металлические элементы оформления книг. Появились книги с приложением аудиокассет, книги, производящие звуковые эффекты, и моющиеся книги для малюток. Для детей и подростков Израиля выпускается более десяти периодических изданий, в том числе ежемесячный журнал «Мишкафаим» («Очки»), ежемесячник ортодоксально-религиозного направления «Неурим» («Юность») и три издания на английском языке.

Вообще ортодоксально-религиозная литература для детей — относительно новое явление, заявившее о себе в 1970-е и пришедшее к бурному расцвету в 1980-е годы. Назовем только авторов, выпустивших более десятка книг: Шмуэль Аргаман, Менуху Бекерман, Хадас Арешет, Йохевед Закс, Л.Фрид, Рейзель Фридман, Ривка Вайнгартен, Б.Кановалович и Йохевед Сегал. Распространение этого вида литературы обусловлено рядом факторов: высокой рождаемостью в религиозном секторе, идеологическим отмежеванием ортодоксальных авторитетов и воспитателей от светской литературы для детей, будь то ивритская или переводная литература; продиктованное теми же соображениями неприятие телевидения, кино и видео. Итак, единственное, что остается религиозному ребенку, это книги. Широкое использование большинством населения не признанных в ортодоксальных кругах воспитательно-развлекательных средств стимулирует эти круги к созданию и распространению альтернативной религиозно выдержанной детской литературы. Учащиеся иешив и ортодоксальные женщины поняли, что написание детских книг приносит хороший заработок, поскольку для этого не нужно специально учиться или иметь разрешение на работу. Большинство книг для религиозных детей содержат огласованный текст и рассчитаны на возраст начальной школы. Предполагается, что дети старше тринадцати лет не будут читать художественные произведения, а посвятят свое время изучению религиозных текстов. Подавляющее большинство таких детских книг составляют биографии (40 %) и исторические рассказы (20 %), содержание которых отсылает к библейскому, талмудическому и средневековому периодам еврейской истории. Лишь совсем немногие касаются событий последнего столетия и отражают взгляд ортодоксальных кругов на светское население страны, на киббуцы, женщин, арабов, Государство Израиль и т. д. Около 10 % книг — адаптированные раввинистические предания и проповеди. По большей части это сугубо ивритские произведения, а среди переводных можно встретить немецкие тексты XIX таких, например, авторов, как Маркус Леман и Саломон Кон.

До образования государства и лет тридцать после его создания в городах страны можно было встретить книжные магазины и библиотеки на немецком, польском, венгерском, румынском языках и на идише. (Евреи России, как правило, читали на иврите.) Читатели на этих языках постепенно исчезли, и ныне сохранилось совсем немного таких магазинов. В Израиле выходит мало книг на этих языках, исключение составляет идиш. Даже книги на английском, который доступен значительной части населения страны, не превышают 5 % от общего числа изданий. Торговля англоязычными книгами в Израиле основана на импорте, и в этой области нет достоверных количественных оценок. Чтение по-английски, особенно классических романов XIX и XIX вв., было обычным для израильтян с университетским образованием в 1950-е и 1960-е годы, когда русское влияние, принесенное первыми волнами социалистической сионистской иммиграции из Восточной Европы, стало ослабевать. С тех пор появилось много новых и повторных переводов с английского, включая большую часть классической прозы и драматургии (поэзии, правда, немного). Эти переводы отражают стремительное развитие разговорного иврита и изменения стилистических предпочтений.

Число публикуемых в Израиле книг на арабском языке мало: в 1986-87 г. их насчитывалось лишь 164, причем половину составляли учебники. Созданное в 1979 году издательство «Мифрас» выпускает книги на иврите и арабском, в которых представлена точка зрения палестинцев. В 1991 г. этим издательством выпущено девять художественных книг (одна — поэзия, остальные — проза) и четырнадцать книг других типов.

Сегодняшний Израиль главный в мире издатель книг на идише и книг по иудаике на русском языке. Впрочем, число читающих на идише здесь, как и повсюду, сокращается. Эта тенденция отчетливо прослеживается по «Найе бихер» («Новые книги») в идишском литературном журнале «Ди голдене кейт» («Златая цепь»), издаваемом федерацией профсоюзов трудящихся. В 1980 г. в Израиле вышли 52 книги на идише, а в других странах, включая США, — 13 книг. В 1990 г. лишь 31 книга на идише была издана в Израиле и 4 — в других странах. Среди значительных израильских издательств на идише следует назвать издательства имени И.Л.Переца, Х.Лейвика, Исраэля Буха, а также «Велтрат», «Лохамей ха-гетаот» и «Култур». В 1970-е годы отделение идиша в Еврейском университете в Иерусалиме приступило к публикации классических произведений идишской литературы. Эти книги снабжены предисловием на идише и идиш-ивритским глоссарием. К настоящему моменту издано двенадцать таких книг. Отделение идиша Еврейского университета выпускает также научные труды об идише, репринты идишских литературных текстов и учебники.

Относительно книг на русском языке: в 1991 г. в Израиле вышло в свет 540 книг, выпущенных семнадцатью издательствами. Хотя больше всего русских книг и газет издается в Тель-Авиве, главные русскоязычные издательства находятся в Иерусалиме, т. к. большая часть гуманитарной интеллигенции из Москвы, С.Петербурга и Киева предпочитает жить здесь. Издательством «Библиотека-Алия» (основано в 1960-е, закрылось в 1996) выпущено более двухсот книжных наименований, из которых 80 — переводы ивритской литературы (прозы и поэзии) и книги, написанные еврейскими авторами по-русски. Издательство «Памир» (основано в 1973) специализируется на выпуске новых переводов основополагающих религиозных текстов и художественной литературы (включая поэзию) на еврейские темы. Оно также выпускало три периодических издания, в том числе религиозный журнал «Возрождение». «Шамир» выпустил более 250 наименований, по 15–20 книг в год Издательство «Москва-Иерусалим» выпускает художественную литературу и книги об иудаизме, биографии и наиболее известный в русскоязычном Израиле журнал «Двадцать два». Издательство «Тарбут» выпустило несколько десятков книг, в основном детских, и ныне издает литературный ежегодный альманах «Ковчег».

Всем этим и многим другим, например частным, изданиям, включая многочисленные поэтические сборники, приходится участвовать в жестокой конкурентной борьбе с книжным импортом из бывшего Советского Союза. При этом материальные возможности русскоязычных читателей в Израиле, число которых оценивается в 400 000, весьма ограничены. Эта материальная проблема русскоязычного книжного рынка в Израиле усугубляется двумя дополнительными факторами. Среди новых иммигрантов 1990-х годов процент интеллигенции ниже, чем среди иммигрантов 1970-х. После падения «железного занавеса» отпала необходимость выпускать книги, поощряющие эмиграцию из России в Израиль, отчего резко сократились субсидии, предоставляемые издателям общественными организациями.

На фоне трудностей русского книгоиздательства в Израиле, русское газетное дело здесь процветает. Ежедневно продаваемый суммарный тираж газет на русском языке составляет от 30 до 50 тысяч экземпляров. В 1990 г. здесь выходило 25 периодических изданий на русском языке (при общем числе 895). Большинство из них возникло после массовой алии последних лет, так как в 1980-е годы их было всего несколько. И хотя некоторые газеты и журналы быстро закрылись, довольно большое их число издается стабильно и делается квалифицированными журналистами при участии талантливых литераторов.

Человек, предполагающий составить представление об израильской культуре на основании ивритской литературы, должен учесть, что большинство писателей и интеллектуалов проживает в больших городах, придерживается левой политической ориентации, и многие из них ведут богемный или другой нестандартный образ жизни. Ни один из известных писателей не живет ни в городе развития, ни на присоединенных в 1967 г. территориях. Ни один ортодоксально-религиозный автор не является пока видной фигурой в литературной среде. Сефарды, новые иммигранты из России и до известной степени женщины все еще борются за литературное признание. Путь в литературный истэблишмент лежит через академические круги или через журналистику, причем обе области гомогенны по своему социологическому и культурному составу. Так, тот, кто выдает входные билеты в израильскую литературу, с готовностью примет американское или любое другое западное влияние, которое и будет служить мерой ценности литературного произведения. Преимущество будет у тех авторов, чьи книги изображают израильскую культуру похожей на американскую, что не совсем уж неверно, но верно лишь отчасти. Для того, чтобы познать всю правду — если это вообще возможно, — одной литературы недостаточно; она даже может создать ложное впечатление. Поэтому для изучения израильской культуры необходимо отойти от магистральной и апробированной линии израильской литературы. По той же причине научные библиотеки собирают как можно более разнообразные по своей природе тексты, которые в совокупности дают более адекватное отражение культурной жизни нашей страны. Это правило тем более непреложно, когда речь идет о видах литературы, плохо представленных в научных библиотеках Израиля, а именно: брошюрки стихов и памфлеты, вообще малоформатные издания, оригинальная и переводная детская литература, материалы, касающиеся театра, ивритские переводы мировой литературы, израильские произведения не на иврите и аудио-визуальные литературные материалы. Только все это вместе предоставит исследователю достаточно полное собрание источников для изучения литературного процесса в Израиле.

Данные для этой статьи были почерпнуты не только из письменных источников, но и из бесед с разными людьми, среди них с покойным Ури Села, книжным обозревателем газеты «Йеди’от ахаронот». Беседа с ним происходила 5 февраля 1993 года, примерно за год до его смерти.

Мне хочется поблагодарить Пинхаса Цви, директора Отдела иудаики в библиотеке Университета им. Д.Бен-Гуриона в Беер-Шеве, за помощь и содействие; Ашера Вайля, редактора журнала «Ариэль», позволившего мне ознакомиться с его неопубликованной статьей «Книгоиздательское дело в Израиле»; Феликса Дектора за информацию о русскоязычных издательствах и изданиях; профессора Авраама Новерштерна за сведения о публикациях на идише; сотрудников Национальной и университетской библиотеки в Иерусалиме, особенно Либби Кахана, за библиографическую помощь.

Эта статья была заказана Чарлзом Берлином, благодаря чему я узнала много нового, а также приняла участие в праздновании тринадцатой годовщины Отдела иудаики Библиотеки Виденера Гарвардского университета, США.

Перевела с английского Зоя Копельман