Дремир. На грани. Том 2

Часть 2 Глава 5. Муж

Марена

— Теперь ты рассказывай! — серьёзно сказала Марена.

Высвободилась из объятий и села рядом на лавку, вполоборота к Орэну.

— Как это ты вырос таким правобережным на Левом берегу.

— Это как? — не понял Орэн.

— А… Наверное, ты ещё семейный уклад не изучал. Если в двух словах, то… На Правом берегу, то есть у нас в Дремире, муж — глава семьи, жена — за ним, «за мужем». То есть семью в обществе представляет муж, и все решения касательно семьи он принимает сам. На Левом берегу, во всём известном мне мире вне Дремира, муж и жена — равноправные партнёры. Решения они принимают сообща, только если смогут договорится, но чаще — каждый сам за себя.

— Похоже на то, — задумчиво сказал Орэн. — А почему это называется «левый» и «правый» берег?

— По берегам реки: левый и правый, но лучше тебе об этом расскажу не я, а твои учителя. Я не смогу так хорошо объяснить, как они.

— Понял, спрошу у Любомира, — согласился Орэн.

Он снова опёрся на стену дома и устроился поудобнее: сцепил руки на животе и уставился в пол перед собой.

— Почему таким вырос — не скажу. Не знаю. Просто как-то всегда считал, что так правильно и никак иначе. Родителей у меня не было, чтобы прививать мне семейные ценности с рождения… В смысле, потом были… Может, они и повлияли.

Марена внимательно смотрела на Орэна и слушала, не перебивая, а он продолжал свой рассказ.

— Я рос сиротой на улицах городов Каанно-Таны. Сначала в маленьких городках, потом перебрался в столицу. Промышлял… В общем, разным промышлял. Лет в двенадцать «попался», — Орэн усмехнулся и посмотрел на Марену. — В хорошем смысле «попался» — меня взял к себе один приезжий купец, который решил обосноваться в столице. Ему меня посоветовали «для укрепления связей с общественностью». Через два года он меня даже усыновил, уж не знаю зачем. Может, потому, что у него своих детей не было.

Орэн замолк и укоризненно посмотрел на Марену:

— Хватит на меня так смотреть, — по-доброму сказал он. — Я ж не на допросе.

— Ой! Извини! — спохватилась Марена и потупила взгляд. — Я не специально.

— Знаю, — по-доброму улыбнулся Орэн. — Привычка.

Орэн снова уставился перед собой и продолжил свой рассказ:

— «Сыном» я пробыл как-то не долго. Может с полгода. Вдруг к отцу приехал граф Неррон. Точнее прилетел на грифоне с небольшой свитой наездников. Тут я впервые в жизни засомневался в своей жизни. Я от этих грифонов отойти не мог день и ночь. Потерял сон и аппетит. Забросил все дела, которые у меня всё же были, несмотря на то, что мне было всего четырнадцать.

Орэн усмехнулся и посмотрел на Марену:

— Это я хвастаюсь, если что. В пять лет мне похвастаться нечем.

Марена хихикнула.

— Так вот, — продолжал Орэн. — Не знаю, что на меня нашло. Я ведь грифонов и раньше видел. Издалека. Почтовых, правда. А тут боевые, с наездниками. В общем, всё пропало… На третий день я не выдержал, пришёл к отцу и сказал: «Извини, отец, но я ухожу к другому!»

Марена залилась смехом.

— Между прочим, мне было не смешно! — снова укоризненно посмотрел на неё Орэн. — Отец меня отпустил, и я пошёл наниматься в наездники к графу Неррону. Тот мне отказал… Я очень расстроился — прямо жить перехотелось, хоть никогда такого за собой не замечал ранее. Видимо, меня совсем накрыло тогда, что я даже пошёл жаловаться отцу. Всю ночь мы с ним о чём-то говорили. Не помню о чём. Помню, что проснулся утром у него в кабинете. Понял, что хватит хандрить, и пошёл наконец-то заниматься положенными мне делами, а вечером того же дня отец сказал, что граф берёт меня в кадеты, что дальше всё будет зависеть только от меня и никаких привилегий у меня не будет, и что со мной остается только фамилия моего отца.

— Берегдес? — перебила его Марена.

— Да.

— И чего ты молчал⁈ — возмутилась Марена. — У тебя есть отец, а я об этом даже не знаю. Хоть бы упомянул его раз!

Но тут Марена спохватилась и тихо спросила:

— Он жив ещё?

— Думаю, да. Но пару лет уже не виделись.

— Свозишь меня к нему? — неуверенно попросила Марена.

— Если хочешь, свожу, конечно, — твёрдо ответил Орэн. — Но всё же сначала с Лесом разберусь.

— Хочу! — обрадовалась Марена. — У меня тогда снова будет отец!

Орэн внимательно на неё посмотрел, но ничего не сказал.

— И что было дальше? — спросила Марена.

— Дальше всё просто: в кадеты поступил, на гвардейца выучился, на грифонах летать научился и полегчало. Теперь даже не знаю, как я мог видеть свою жизнь торговцем до этого.

— Скромняга, — усмехнулась Марена. — Даже у нас, в Касте Воинов, не всем удается научиться летать на грифонах.

— Значит, я обладаю «тайной силой», — съехидничал Орэн. — Осталось узнать, как она называется…

— Зов Крови, — улыбнулась Марена.

— В смысле? — не понял Орэн и посмотрел на неё.

— Зов Крови твоих Предков. Если в твоём Роду было много поколений наездников на грифонах, то это так просто из крови не «вымыть», даже если традиция где-то прекратилась.

— Думаешь, тот Мирияр, что из сна, был наездником тоже?

— Вполне мог.

Орэн задумался и уставился в пол перед собой.

Через несколько длинных мгновений он спросил:

— Знаешь, сколько я об этом не думаю, а всё не могу понять: тот Мирияр из сна — это мой Предок или я сам из прошлого. Как думаешь?

— На этот вопрос тебе может ответить только жрец, и то не каждый, — серьёзно ответила Марена. — Ему надо будет заглянуть достаточной глубоко внутрь тебя, чтобы разглядеть твою связь с миром и проследить её… Вопрос: надо ли тебе это знать? Чем-то поможет это тебе в этой жизни?

— Вряд ли, — серьёзно ответил Орэн. — Ты права — лишь праздное любопытство.

Орэн сел на лавке и потянулся:

— Что-то я засиделся.

Он встал, подошёл к Марене и сказал, беря её за руку:

— Если вопросов больше нет, идём гулять. Если есть — обсудим по дороге.

— Причём тут тогда вопросы, — засмеялась Марена, — если гулять мы всё равно идём?

— Для поддержания разговора, — невозмутимо ответил Орэн.

Они оделись потеплее и вышли на улицу. Мороз защипал нос, снег захрустел под ногами… Вокруг было тихо, на улице никого не было, и лишь в окнах некоторых домов горел свет. На небе сияли белые звёзды, а те, что осыпались, укрыли землю пушистым белым одеялом.

Марена шла под руку с Миряром, смотрела на звездное небо, а в мыслях начинали звучать строчки из её любимой песни, древней песни:

…На пути неведомом

Предки с нами,

Кто смотрел на звёзды,

Как мы сами.

Взором устремляемся

В поднебесье,

В сердце растекается

Радость с песней.

Вновь соединяются…

«Может… Края вселенной действительно можно соединить песней? Ведь соединяет же Зов Крови такие далёкие жизни… Ведь договариваются же при расставании смотреть на одну и ту же звезду в небе и думать друг о друге… А что если спеть этой звезде? Передаст ли она послание?..»

«Передаём, — послышалось эхо у неё в голове. — Всегда передавали и будем передавать».

Марена улыбнулась своим мыслям и посмотрела на Мирияра, совершенно не догадываясь о том, что в ту самую ночь в пустыне, когда она пела эту песню, обращаясь к звездам на небе, на звёздное небо над пустыней смотрел и он. Он всё не мог заснуть — ему мерещилось красивое девичье пение, и ему казалось, будто оно его за собой зовёт, вот только он не знал, куда идти.