Европа-45. Европа-Запад

ТАЙНА ПОД СОЛДАТСКОЙ КАСКОЙ

В ту же ночь по другую сторону Альп, к небольшому австрийскому городку Альтаусзее, двигалась колонна из двух грузовых машин и черного гестаповского «мерседеса». Машины, должно быть нагруженные чем-то очень тяжелым, выли моторами на крутых подъемах, стремглав скатывались с перевалов. Они шли без огней, тесно держась вместе,— шоферам было приказано не отставать. В темноте машины часто чуть не налетали одна на другую, водители проклинали того, кто гнал эту колонну с такой шальной быстротой — без отдыха, без малейшей остановки, словно его кто- то толкал в шею.

Кончилось тем, что задний грузовик врезался в выступ скалы на одном из поворотов, из кузова машины с грохотом посыпались какие-то большие железные ящики. Шофер испуганно засигналил, и колонна остановилась.

Из «мерседеса» вышли двое высоких мужчин в кожаных плащах эсэсовских офицеров. Приблизились к разбитой машине, стали молча смотреть, как шофер и его помощник суетятся возле ящиков.

— Машина может идти дальше? — спросил один из офи-церов.

— Кой черт дальше!..— сквозь зубы процедил водитель.— Она уже отъездила свое. Нашла наконец свой отдых хоть здесь.

— Боюсь, что и вы найдете здесь свой вечный отдых,— сухо проговорил второй офицер тихим, бесцветным голосом, на что первый отозвался совсем неожиданным укором:

— Послушайте, Карлсен, я вас не узнаю. Неужели и ваши нервы не выдерживают?

— Дорогой доктор, а у кого они выдержат сейчас, эти нервы? — раздраженно сказал Карлсен своему коллеге.— Сейчас все мы просто до предела издерганные люди, и уже трудно отличить оберштурмбанфюрера Гйотля от гауптмана Карлсена. Во всяком случае, я так считаю.

— Ошибаетесь,— спокойно проговорил Гйотль. И повторил:— Горько ошибаетесь, гауптман.

Он подошел к первому грузовику, вызвал к себе эсэсовца, который отвечал за машины, и приказал ему:

— Заберите груз из этой машины, отвезите его к озеру Эбензее, которое должно быть здесь неподалеку, и сбросьте туда все эти ящики.

— А как же я могу забрать, если моя машина полна-полнехонька! — воскликнул тот,

— А вы сперва выбросьте в озеро ящики, а потом приедете за этими. Мы подождем здесь. А еще лучше, если гауптман Карлсен проконтролирует выполнение приказа.

— Что вы делаете? — шепнул Карлсен.— Опомнитесь, доктор!..

— Так надо,— ледяным голосом ответил Гйотль.— Я не вижу сейчас другого выхода. Или, может, вы видите? Тогда скажите. Буду благодарен.

— Герр оберштурмбанфюрер отдал просто гениальный приказ! — радостно проговорил эсэсовец.— Надоели эти ящики как смертный грех. В воду их — и все!

— Не разглагольствуйте здесь, а делайте, что приказано! — зарычал на него доктор Гйотль.

— Яволь!

Через час все было кончено. Таинственный груз сбросили в озеро, изуродованная машина пылала на узкой горной дороге, отбрасывая на хмурые скалы красные огненные отблески; вторая машина потихоньку катилась назад,— на ней были немцы, а им не хотелось углубляться в австрийские горы. Черный «мерседес» полным ходом мчался в Альтаусзее. Гйотль и Карлсен сидели сзади, разделенные двумя большими крепкими ящиками, черными, таинственными, неприступными. Но таинственными и неприступными эти ящики могли показаться только постороннему глазу. И Гйотль и Карлсен прекрасно знали о содержимом этих ящиков. Там было золото, валюта, были клише для печатания фунтов стерлингов — драгоценнейшие вещи. В тех двух грузовиках по приказу Кальтенбруннера везли «ораниенбургскую продукцию» — миллионы фальшивых фунтов. Здесь, в «мерседесе», было то, что должно было спасти Альпийский редут, спасти их самих, Кальтенбруннера, фюрера и «третью империю»;

— Все-таки мне интересно было бы знать, что вывело вас из равновесия, Карлсен? — спросил доктор Гйотль нарочито сонным голосом, так, словно он только что дремал, а потом решил поболтать со своим коллегой.— За те годы, что я вас знал, никогда не наблюдалось ничего подобного.

— Усталость,—буркнул Карлсен.— Я ужасно устал...

— Было от чего устать! — пренебрежительно усмехнулся Гйотль.-— Проехали какую-то сотню километров на машине, не видели ни одного самолета союзников, не слышали ни одного выстрела. Альпы сейчас просто очаровательный уголок, подлинный курорт для измученных войной людей.

— Вот именно от войны я и устал,— подхватил Карлсен.— Я сыт этой проклятой войной по самые ноздри и уши.

— Вы начинаете высказываться картинно, Карлсен. Это на вас не похоже.

— Я устал от войны, от суеты, толкотни людской. Мне хочется покоя. Я мечтаю стать консультантом какого-нибудь банка или директором туристской фирмы. Встречаться, если захочу, с теми людьми, которые мне нравятся, оставаться наедине со своими мыслями и желаниями... Я жажду одиночества, как никогда!

— Одинокими мы бываем только в постели или...— Гйотль засмеялся,— или в могиле.

— Что же,— вздохнул Карлсен.— Война еще продолжается. Все может быть. Может, мы торопимся в Альтаусзее, а там американцы уже ждут нас, чтобы схватить и судить как военных преступников.

— Вы попадете в Валгаллу, Карлсен,— снова засмеялся Гйотль.— Если даже союзники вас повесят, то вы все равно попадете в Валгаллу, я вам гарантирую.

— Плохое утешение: мечтать о завоевании всего мира, а теперь довольствоваться проблематичной Валгаллой.

— Черт!—выругался Гйотль.— Вы, Карлсен, действуете на человека, как змей-искуситель. У меня от ваших предположений тоже зародились хмурые мысли. А что, если правда, в Альтаусзее — союзники? Кальтенбруннера не слышно, мы вообще ничего не знаем о том, что сталось в мире за последние сутки. Привезем эти проклятые клише прямо в руки американцам или англичанам — и сразу же попадем на виселицу.

— Если бы кто-нибудь спросил моего совета, то моя мысль такова: спровадить эти ящики туда, куда отправился груз с грузовиков,— сказал Карлсен.

— Ну, ну, это легкомысленно. Там были просто испачканные разноцветными красками бумажки, а здесь колоссальное богатство, к тому же богатство, которое не потребует места для укрытия. Мы легко можем спрятать свои ящики, чтобы разыскать их, как только будет нужно. Как вам этот план, Карлсен?

— Одобряю. Целиком.

— Тогда — за работу.

«Мерседес» остановился, как только оказалось возможным немного отъехать с дороги в сторону. Шофер достал из багажника лопату и стал рыть яму.

— Просторнее и глубже,— приказал Гйотль.— Да не так копайте. Кто вас учил так копать? Дайте я вам покажу!

Он сам наметил контур ямы, выбросил землю на один штык лопаты, вспотел, отошел отдохнуть, передал лопату шоферу. Через некоторое время Карлсен, которого била лихорадка нетерпения, в свою очередь подменил шофера. Дело продвигалось достаточно быстро, и яма была готова еще задолго до того, как небо стало светлеть.

Они опустили в яму ящики, стали заваливать их землей. Гйотль даже прыгнул в яму, чтобы утрамбовать землю своими сапогами, потом вылез и озабоченно оглянулся вокруг.

— Место мы может запомнить,— сказал он.— Это достаточно легко. Кроме того, можно и обозначить чем-нибудь. Но где гарантия, что здесь не начнет кто-нибудь копаться? После войны появится множество искателей кладов. Разведки союзников будут шарить по всей Германии, вынюхивая, где что лежит. Что бы вы тут могли выдумать, Карлсен?

— Давайте думать сообща,— сказал Карлсен.— Опасения ваши справедливы. Может, просто сделать могилу? Сколотим крест или просто забьем кол и повесим на него каску. Шофер, есть у вас каска?

— Есть,— ответил шофер,бросая в яму сырую землю.

— А потом к этой могиле придут те, кто будет искать своих родных, станут рыться. Или же какая-нибудь команда, которой поручат свозить останки убитых на кладбища. Станут раскапывать все придорожные могилы и найдут в нашей яме...

— Сдаюсь,— сказал гауптман.— Здесь надо выдумать что-нибудь экстраординарное. Дайте мне, пожалуйста, сигарету, доктор. Лучше думается, если подстегнешь мозг никотином.

Гйотль дал Карлсену сигарету, вынул зажигалку, высек огонь.

— Пожалуйста.

— Нет, я привык сам,— сказал Карлсен.— Дайте, пожалуйста, зажигалку. В моей нет бензина.

— Возьмите,— ласково проговорил Гйотль.— Вы же прекрасно знаете, что для вас я не пожалею ничего на свете.

— Я верю в это,— сказал гауптман.

Порыв ветра погасил хилый огонек. Тогда Карлсен повернулся от ветра, наклонился над зажигалкой. Высек огонек, и ветер сразу же погасил его. Карлсен досадливо пожал плечами и еще раз попытался обмануть докучливый ветер. Теперь он стоял спиной к Гйотлю, весь сосредоточенный на процессе прикуривания. Гйотль втянул в легкие добрую порцию воздуха, пошарил в кармане своего плаща, неуловимым движением выхватил оттуда большой черный пистолет, поднес его к затылку гауптмана и быстро выпустил три пули подряд.

Огонек в желтых руках Карлсена погас. Гауптман упал лицом к яме. Гйотль еще дважды выстрелил в голову лежащего и гаркнул на шофера, перепуганное лицо которого белело по ту сторону ямы:

— Бросайте его туда! Быстро! И как следует засыпьте. Ну!..

Повторять приказ не было нужды. Шофер, сообразив, что ему дарована жизнь, что он становится отныне сообщником оберштурмбанфюрера, опрометью бросился выполнять приказ.

— Это будет настоящая солдатская могила,— пробормотал Гйотль, отходя к машине.— Без всякой подделки. Бедный Карлсен! У него действительно была хорошая голова на плечах, это он доказал последним своим предложением замаскировать наши ящики под солдатскую могилу. Только что я мог поделать? Я не мог иначе. И даже после войны, когда я буду писать мемуары, для Карлсена в них, к сожалению, не останется места. О нем придется просто не вспоминать. Бедный Карлсен! Будем надеяться, что он на том свете попадет все-таки в Валгаллу.

Когда черный гестаповский «мерседес» поехал дальше, позади, неподалеку от шоссе, остался холмик свежей, тщательно утрамбованной земли, с немецкой солдатской каской сверху.

Сколько тайн, сколько преступлений укрыли вот такие каски за долгие годы войны!..