Госпожа Смерть

Глава 2

е спрашивая разрешения, Натан поправил свой плащ и сел на каменную скамью рядом с ведьмой. Он нарочито вздохнул.

— Мне уже тысяча лет, и иногда мои кости ощущают этот возраст.

Никки взглянула на волшебника с откровенным недоверием. Она шла с ним уже много дней и много миль, и он казался ей абсолютно здоровым и бодрым. Она сомневалась, что такая явная уловка вызовет в Рэд сочувствие.

Ворон расправил крылья, взлетел с костлявого плеча ведьмы и уселся на одной из нижних ветвей огромного дуба. Оттуда он что-то возмущенно кричал Натану. Рэд изменила положение ног и повернулась к пророку.

— Тысяча лет? У тебя наверняка есть что рассказать.

— О да, и это одна из причин, по которой я здесь. С тех пор, как Дворец Пророков был разрушен, заклятие времени больше не действует, поэтому я старею, как и все смертные. — Он посмотрел на Никки, и в его глазах появился лукавый огонек. — Колдунья тоже стареет, хотя и не показывает этого.

— Старение — еще одно значение жизни, старик, — сказала Рэд, издав резкий смешок. — Полагаю, ты бы предпочел жить и дальше.

— Я только начал жить. — Волшебник откинулся на каменную скамью, словно отдыхал где-то в парке. — А теперь... по поводу моей просьбы. Я слышал, ведьмы кое на что способны, и хочу знать, окажешь ли ты мне честь.

Никки внимательно слушала. Она была заинтригована, потому что волшебник отказался посвятить ее в свои планы, несмотря на долгий и опасный путь от Народного Дворца.

Рэд тряхнула своими толстыми косами, от чего те на мгновение напомнили извивающихся змей.

— У ведьм много умений как прекрасных, так и ужасных. Зависит от того, что именно тебя интересует.

Он сцепил пальцы на колене.

— У сестер Света были путевые дневники — связанные магией журналы, в которых можно было вести записи о своих путешествиях и передавать сообщения на большие расстояния. Но книги жизни... Ах... Это нечто совсем иное. Ты слыхала о них?

В глубоких светлых глазах Рэд сверкнул интерес.

— Я много о чем слышала. — Она на мгновение умолкла. — Да, о книгах жизни я тоже знаю.

— Книга жизни рассказывает о жизненном пути человека, — продолжил Натан, словно ведьме нужно было что-то объяснять. Возможно, объяснения предназначались для Никки, — В ней записаны все свершения, все пережитое. — Под карканье ворона Натан подался к ведьме, одергивая свой жилет. — Мне хотелось бы получить свою книгу жизни, раз уж у меня начался новый жизненный этап и новые приключения. — Он стер воображаемое пятно с рукава своей присборенной рубашки и снова посмотрел на ведьму. — Ты можешь использовать свои чары сказания?

Никки стояла неподалеку и наблюдала. Как только волшебнику пришла в голову эта идея, он стал очень настойчив. Она провела Натана через непроходимые дебри в поисках усыпанного черепами логова ведьмы — и все это для того, чтобы волшебник мог спросить Рэд о книге?

— Ты большую часть жизни провел взаперти, — сухо заметила Никки. — Думаешь, твой жизненный опыт потянет на целую книгу?

Охотник сидел на ковре опавших дубовых листьев. Он обнюхивал землю, подталкивая носом упавшие желуди, словно тоже был не в восторге от просьбы Натана.

Волшебник хмыкнул.

— Даже в скучной жизни отыщется достаточно интересных событий, если жить очень долго. — Натан повернулся к Рэд. — Я и сам всегда был неплохим сказителем, написал много известных сказок. Возможно, ты слышала о Приключениях Бонни Дея? Или Балладе о генерале Утросе? Великие истории о человеческих судьбах.

— Ты был рожден пророком, Натан Рал. Некоторые могут сказать, что сочинять истории — твое ремесло, — едко заметила Никки.

Натан пренебрежительно отмахнулся.

— Да, некоторые сказали бы и так. Теперь, когда вселенная так сильно изменилась, я боюсь, что пророки только и способны, что сочинять истории.

Рэд поджала черные губы и продолжила:

— Из истории твоей жизни могла бы получиться книга, Натан Рал — и да, я обладаю магией, способной извлечь ее. Я знаю заклинание, которое могло бы сохранить все твои деяния в одном томе, и тогда твоя собственная история подойдет к концу.

— И то будет лишь первый том, — с восторгом заметил Натан. — И я готов начать новые приключения со своей помощницей Никки.

— Ничей я не помощник, волшебник, — возмутилась Никки. — Я твой компаньон, а точнее, охранник и защитник.

— Каждый человек, — сказала Рэд, — главный герой своей истории. Возможно, Натан считает тебя частью своей истории.

— Тогда он ошибается. — Никки и не думала смягчиться. — Книга жизни представляет собой биографию? Или это художественный вымысел?

Даже Натан усмехнулся, услышав это.

Ворон покинул свою ветку, пролетел вокруг поляны и сел на другой сук, словно хотел лучше видеть происходящее.

Ведьма поднялась со скамьи.

— Твое предложение заинтересовало меня, Натан Рал. Тебе многое предстоит сделать, даже если ты сам об этом еще не знаешь. — Когда она взглянула на Никки, ее растрепанные красные пряди качнулись, как сплетенные маятники. — Мне известно многое и о твоей жизни, Никки. Твое прошлое было бы сродни эпопее. Раз уж я все равно собираюсь применить чары сказания, может, и ты хочешь получить свою книгу жизни? Мне было бы приятно это сделать. — В ее небесно-голубых глазах плескалась настораживающая жажда. — Я знаю, что для тебя это тоже важно.

Никки подумала обо всех пережитых бедствиях, о совершенных темных деяниях, об изменениях, через которые она прошла, о поражениях и триумфах, которые остались позади.

Неужели Никки представляла собой некую ценность? Кроме нескольких свидетелей и жертв на ее пути, единственным человеком, который знал эту историю, была сама Никки.

Она одарила ведьму холодным твердым взглядом.

— Нет, спасибо.

После короткого колебания ведьма снисходительно взмахнула руками и с улыбкой повернулась к волшебнику.

— Значит, одна книга жизни для Натана Рала. — Она отошла от скамьи и поспешила к дому. — Сперва мне понадобятся некоторые припасы и приготовления. — Рэд сдвинула выцветшую кожаную шкуру, которая закрывала дверной проем, и нырнула в дом.

Понизив голос, Никки повернулась к Натану:

— Что у тебя на уме, волшебник?

В ответ он лишь улыбнулся и пожал плечами.

Рэд вернулась с маленькой чашей цвета слоновой кости, изготовленной из верхней части человеческого черепа. Ведьма села на каменную скамью рядом с Натаном и потянулась к нему:

— Дай мне руку.

Радуясь согласию ведьмы, Натан протянул руку ладонью вверх. Рэд взяла его пальцы, поглаживая один за другим со странной чувственностью.

— Это твои линии жизни, линии твоего духа, линии твоей истории. — Ведьма провела по линиям на его ладони. — Они отражают значимые события твоей жизни, как кольца дерева. — Она перевернула его руку, изучая вены на тыльной стороне ладони. — Сосуды рисуют карту твоей жизни по всему телу. — Пока она гладила его вены, Натан улыбался, словно ведьма заигрывала с ним. — Да. То, что нужно. — Рэд выхватила нож из потайного кармана в сером платье и провела острым, как бритва, лезвием по тыльной стороне ладони пророка.

Когда из вены хлынула кровь, Натан вскрикнул — скорее от неожиданности, чем от боли.

— Что ты творишь, женщина?

— Ты просил книгу жизни. — Она схватила его руку и перевернула ее ладонью вверх, чтобы кровь стекала в костяную чашу. — И что же мы, по-твоему, должны использовать в качестве чернил?

Она мяла его пальцы, чтобы кровь текла сильнее, а Натан выглядел обескураженным.

— Так далеко я не загадывал.

— Книга жизни человека должна быть написана чернилами, сделанными из его крови.

— Конечно, это так, — ответил Натан, словно знал об этом давным-давно.

Никки закатила глаза.

Кровь непрерывно текла из глубокой раны. Охотник втягивал носом воздух, словно его привлекал этот запах.

— Может, этого достаточно? — спросил Натан, когда костяная чаша на треть наполнилась темно-красной жидкостью.

— Мы должны быть уверены, — ответила Рэд. — Ты же сказал, что у тебя была очень долгая жизнь.

Наконец, когда ведьма сочла, что крови достаточно, она отпустила руку Натана и поставила чашу на дымный костерок. Обугленной бедренной костью она разгребла угли, сделав в золе углубление, а затем поставила в него чашу с кровью, чтобы та закипела.

Натан дотронулся до своей порезанной руки и направил немного магической силы, исцеляя рану. Он действовал чрезвычайно осторожно, чтобы не запачкать кровью свою нарядную дорожную одежду.

Вскоре кровь в чаше начала булькать и дымиться. Она потемнела, затем почернела, выкипая до смолистого осадка.

Свет, проникающий сквозь густое переплетение ветвей, к вечеру стал падать наклонно. Где-то наверху птицы устраивались на ночлег среди ветвей огромного дуба. Ворон бранился на них за вторжение, но птицы не улетали.

Рэд юркнула обратно в дом, где долго что-то искала, а затем вернулась с книгой в кожаном переплете, у которой не было названия ни на обложке, ни на корешке.

— К счастью, у меня завалялась пустая книга жизни. Ты везунчик, Натан Рал.

— Твоя правда.

Рэд села на корточки рядом с варочным огнем и при помощи двух длинных костей достала костяную чашу. Кровяные чернила внутри нее были чернее сажи, осевшей на внешней поверхности. С большим интересом Натан наблюдал, как ведьма ставит дымящуюся чашу на каменную скамью. Она открыла книгу жизни на первой странице. Она была пуста и имела цвет белой, только что отваренной кости.

— А теперь напишем твою историю, Натан Рал.

Она подозвала ворона, прося его спуститься с дерева, и крупная черная птица примостилась на ее плече. Своим острым черным клювом ворон гладил красные косы ведьмы в знак привязанности. Ведьма рассеянно приласкала ворона, а потом схватила его за шею. Не успел тот вскрикнуть или вырваться, как Рэд свернула ему шею и подхватила его тельце, когда он начал падать. Крылья умирающего ворона распахнулись, словно он отправился в последний полет. Его голова была свернута набок.

Рэд положила мертвую птицу на скамью рядом с чашей из черепа. Она проворно пробежалась пальцами по хвосту и крыльям. Наконец, найдя длинное перо, она выдернула его. Рэд подняла перо, чтобы осмотреть.

— Да, отличное перо. Приступим?

Натан кивнул, и ведьма обрезала своим кинжалом кончик пера. Обмакнув заостренный конец в черные чернила, она дотронулась им до чистого листа бумаги, которому суждено было стать первой страницей книги.