Госпожа Смерть

Глава 61

Саймон преисполнился любопытства и благоговейного страха при виде расширяющегося островка растительности в сердце Язвы. Он торопливо снарядил из Твердыни очередную экспедицию, чтобы посмотреть, что там произошло. Люди отреагировали со сдержанным оптимизмом. Жизнь возвращалась в великую долину. Старший ученый-архивариус сбился с ног, пытаясь найти Викторию, чтобы предложить ей пойти с ними, но, когда никто так и не нашел главу помнящих, он тяжело вздохнул:

— Мы не можем больше ждать. Давайте взглянем на это чудо.

Группа людей спустилась по стене плато и пошла через бесплодные земли. Чертополох при виде зелени вдали взволнованно затараторила, шагая рядом с Никки:

— А может, это займет не так много времени! Может, долина снова станет зеленой, как я и мечтала, и у меня будет шанс увидеть это при жизни.

— Колдунья дала второй шанс всем вам. — Натан отбросил на спину свои прямые белые волосы, шагая рядом с Бэнноном, который держал руку на навершии меча и делал вид, что готов к опасностям.

Никки взглянула на Натана:

— Я убила злого волшебника, но не приписывай мне это возрождение. Оно — не моих рук дело.

— Возможно, у Первозданного древа еще осталась энергия, которую не смог погубить Поглотитель жизни, — сказал Натан. — Она и могла пробудить природу.

Никки недоверчиво посмотрела на зеленую дымку леса, который захватывал запустение. Даже с такого расстояния она слышала шорох веток, шелест трав и гудение жизни.

— Так быстро растет… — Она нахмурилась, глядя на буйную зелень впереди. — Меня беспокоит то, чего я не понимаю.

Натан вскинул бровь:

— Ты недовольна изобилием жизни, колдунья? Она сменила опустошение, и это хорошо, не так ли?

Она сузила глаза:

— Разве?

Раньше, чем ожидалось, группа достигла края пышных зарослей — словно растительность сама двинулась им навстречу. Воздух был пропитан влагой растений, запахом трав, листьев, пыльцы и приторно-сладким ароматом распускающихся цветов.

Чертополох глазела во все глаза.

— Я никогда не видела ничего подобного.

— Поразительно! — воскликнул Саймон, протягивая руки и будто приветствуя буйные джунгли.

Огромные папоротники разворачивали свои листья; деревья с треском тянулись вверх, достигая немыслимых высот за считанные секунды. Казалось, ход времени ускорился, чтобы позволить лесу нагнать то, что было утрачено из-за Поглотителя жизни.

Ветви тянулись и извивались, с шорохом выпуская бесчисленные веточки и листья. Лозы расползались во всех направлениях, словно подрагивающие щупальца. Для Никки этот безудержный марш плодородия звучал зловеще, тревожно… и опасно.

Стволы деревьев набухали до безумия быстро, и они стонали от мук слишком мощной жизни. Ветки бились друг о друга, словно стальные клинки. Цветы выбрасывали в воздух пыльцу, плевались семенами, а грибы расшвыривали свои споры. С шепотом и шипением всходили травы.

Группа людей из Твердыни стояла, пораженная зрелищем, а вокруг всходило все больше новой поросли. Травы и бурьян расползались во все стороны, отвоевывая территорию у выжженного запустения. Эти первобытные джунгли разрастались неимоверно быстро.

— Пресвятая Мать морей! — Бэннон поначалу удивленно улыбался, но вскоре выражение изумления на его лице сменилось беспокойством. — Но не слишком ли быстро?

В воздухе с жужжанием носились пчелы и жуки. Темная туча комаров походила на поднимающуюся волну.

Саймон крикнул в сторону леса, как будто взывал к его сущности:

— Спасибо! Мы благодарны за возвращение жизни!

По деревьям и ветвям прошла рябь, и в косых зеленых тенях промелькнули крупные человеческие фигуры — то были обнаженные стройные девушки с пестрой кожей, которая сливалась с листьями. Ветки и лозы расступились, пропуская трех девушек, и те остановились неподалеку от группы ученых.

Девушки были такими же цветущими, как сам лес: их грудь и бедра были полны жизни, а волосы являли собой путаницу листьев и мха. Они выглядели чуждо, их измененные тела имели больше общего с деревьями, чем с людьми, хотя некоторые черты лица оставались узнаваемыми.

Бэннон ахнул, и на его губах появилась неуверенная улыбка.

— Лорел? Одри? Сейдж?

Когда три фигуры двинулись вперед, за ними поползла и лесная подстилка. Глаза послушниц Виктории сверкали зеленым светом, создания трепетали от силы плодородия, сущности леса и самой жизни. Они источали волнующий и неимоверно притягательный запах, как животные в период течки. Даже Натан поддался их присутствию, что уж было говорить про Саймона и остальных мужчин. Воздух насквозь пропитался сексуальным влечением.

Бэннон тяжело дышал, покрывшись испариной и покраснев от страстного желания. На его лице была мучительная тоска.

— Вы ушли, и я не знал, куда, — сказал он. — Я искал вас.

— Мы ждали тебя, Бэннон, — сказала Лорел с грудным смехом.

Две другие девушки вторили ей:

— Мы хотели, чтобы ты был здесь.

— С нами.

Саймон оказался более настойчив. Его рот оскалился от вожделения, глаза заблестели и почти остекленели. Он прорвался вперед, преграждая путь остальным.

— Столько жизни, столько надежд, — сказал он. — Мы хотим вас. Я хочу вас!

— Да, подойди поближе, — зазывала Сейдж, пристально глядя на него. — Мы тоже тебя хотим. Мы хотим вас всех.

Бэннон попытался присоединиться к Саймону, но ученый-архивариус оттолкнул соперника и раскинул руки. Он едва осознавал, что делает.

— Вы вернули лес, — воскликнул Саймон. — Вы справились с порчей Поглотителя жизни. Это удивительно!

Три зеленые лесные девушки протянули руки, ободряя его.

— Тут хватит всем, — сказала Одри.

Их мягкие и манящие пальцы внезапно превратились в заостренные деревянные шипы. Ногти изогнулись, став острыми колючками.

Саймон ничего не заметил, опьянев от густого соблазнительного аромата в воздухе. Его веки набрякли, рот расплылся в довольной улыбке. Он даже не успел вскрикнуть, как лесные создания разорвали его на части, пронзив плоть деревянными шипами пальцев и вспоров кожу когтями. Девы полосками срывали с него кожу, будто кору с поваленного дерева. Несколько ученых закричали и кинулись прочь. Другие застонали, словно не веря увиденному.

— Саймон! — завопила Мия.

Никки призвала защитную магию и оттолкнула своих спутников, чтобы они оказались подальше от жадных и смертоносных созданий.

— Лорел, нет! Одри, Сейдж! — в ужасе кричал Бэннон.

Когда лесные чаровницы бросили истерзанный труп Саймона на бесплодную землю за пределами леса, случилось нечто поразительное: его кровь уподобилась магическому эликсиру, мощному животворящему заклинанию. Едва красные капли просочились в мертвую почву, как из нее появились искривленные корни, напоминавшие земляных червей. Зеленая трава и листья устремились ввысь, создав зеленый ковер, повторяющий очертания тела Саймона.

Девы рассмеялись, и их смех походил на шум ветра в густом лесу.

Натан и Бэннон выхватили мечи. Никки осталась на месте, готовая высвободить магию, если порочные создания бросятся на них.

— Остерегайтесь, они могут атаковать откуда угодно.

Но послушницы Виктории не покидали пределов леса.

Даже Никки не ожидала того, что случилось дальше. Сорняки, лозы и колючие заросли ежевики продолжали расти на пролитой крови Саймона, но в зарослях джунглей зашуршали деревья, и молодая поросль расступилась, словно кланяясь могущественному повелителю. Три смертоносные лесные чаровницы почтительно отступили, когда из леса вышло крупное создание: пышная женщина-титан, вместо кожи у которой были кора, листья и мох. На ее обнаженном теле раскачивались громадные груди, необъятная талия переходила в бедра из гигантских дубов, а волосами были лозы и папоротники. На лице ее уже не было и намека на материнскую заботу.

Виктория... По крайней мере, раньше она была Викторией.

Пугающая лесная женщина нависла над людьми из Твердыни, и ее голос напоминал раскаты грома:

— Это мой лес, и вам больше здесь не рады — как и во всем мире. — Она устремила на Никки свои поразительные горящие глаза.

Колдунья с вызовом встретила этот взгляд, не собираясь отступать.

— Ведь я — Госпожа Жизнь! — насмешливо сказала Виктория.

Сучья трещали, листья и ветви набухали, и бурный поток растительности продолжал свой марш.